– Я вас слушаю, Иван Иваныч, – сказал я, не дожидаясь, пока он заговорит о Тане. – Может быть, выпить хотите? Если алкоголь на работе не употребляете, так может… э-э… пепси? Или… тоника?

– Да, пожалуйста, – сказал он.

И продолжил, пока я наливал ему тоника в стакан, позвякивающий льдом. Лёд все время стоял у нас в буфете, таял неиспользуемый, но его снова намораживали и ставили для нас и гостей, каждый день.

– Ваша жена сейчас…

– Сейчас Таня в Лондоне, – сказал я, подавая ему стакан.

– Вот как… Вы ведь были знакомы с Богданом Борисовичем Куриловым?

– С Боги? Почему же был? – я сделал вид, что удивлён вопросом. – Я очень хорошо знаком с ним и даже дружен. Боги Курилов уехал сейчас за границу, по-моему, он теперь в Америке.

– У вас был конфликт? – он посмотрел на меня, думая, что пронзает своими жгучими чёрными глазами с неприятно густыми короткими, какими-то коричневыми, ресницами. Он весь какой-то коричневый, крепкий и тёмный, и волосы и рябоватое лицо и глаза рыжеватого хитинового цвета.

– Нет, никакого конфликта. Напротив, мы были близкими друзьями, но немного отошли друг от друга несколько лет назад.

– С тех пор как вы женились на его невесте?

– Таня никогда не была невестой Боги, – сказал я.

Кочарян усмехнулся.

– Но… у них были отношения.

– Не были, а есть. Таня и Боги друзья.

Он снова усмехнулся с видом всё знающего человека.

– Друзья? Мне кажется, у них отношения иного рода.

– Вы знаете, мой дедушка, Иван Алексеевич Баукин, в таких случаях говорил: «когда кажется, креститься надо». Перекреститесь, Иван Иванович.

– То есть вы не в курсе, что между вашей женой и Куриловым существовала любовная связь.

– Ну и существовала, что особенного? Конечно, Боги всегда был влюблён в Таню, – сказал я.

– Хотите сказать, вас не волнуют измены жены?

– Моя жена никогда не изменяла мне, – сказал я.

– Вы сейчас издеваетесь надо мной? А Владимир Книжник, а профессор Вальдауф?! – разозлился Кочарян.

– Скажите, Иван Иваныч, вы женаты? – спросил я.

– Ну, безусловно.

– И что вы сделали бы, если бы узнали, что ваша жена вам неверна? – спросил я, глядя ему в глаза.

Он растерялся немного, моргнув.

– Ну… как?.. Вообще-то… Марк Борисович, разговор сейчас не обо мне.

– Я не понимаю вообще, о чём разговор, – сказал я. – Вы пришли ко мне, и отнимаете моё время, пытаясь сообщить мне какие-то глупые и липкие слухи о моей жене? Какая у вас цель? Вы хотите, чтобы я спустил вас с лестницы?

– Ну, хорошо… – еле сдерживаясь, проговорил он. – Ваша жена не сообщала вам, что была на опознании Курилова?

– Конечно, она рассказала мне об этом и сказала уверенно, что тот труп, которым вы пугали её – не Боги.

– Ну, так она ошиблась. Уже доказано, что погибший – Богдан Курилов, и мне теперь предстоит выяснить, кто из вас его убил? Точнее организовал его убийство. Или заказал, что будет абсолютно верно.

– Вы с ума сошли?! Во-первых: Боги жив…

– Этому есть опровержение, как я сказал уже.

– Даже, если бы это было так, хотя я в это не верю, с чего вы взяли, что мы можем иметь к этому отношение?

– У Курилова не было врагов кроме вас.

– У Боги вообще нет врагов. И я никогда не был его врагом. Тем более Таня.

– Курилов оставил завещание в пользу вашей жены, имущество художника сильно возрастает после его смерти.

– Очень рад. Но только Таня и без того небедная женщина, если вы можете в это поверить. До отъезда Боги жил в мастерской, которая принадлежит ей, она даёт ему работу и устраивает его выставки и контракты, в том числе и те, по которым он и уехал.

– Он вернулся, это подтверждено данными таможни.

Я пожал плечами.

– И был убит на следующий день.

– И, по-вашему, мы с Таней поджидали Боги, чтоб убить его ради нескольких тысяч долларов, которые достались бы нам в результате его смерти? Вам не кажется, что это бред?

– Ну… что бред, мы разберёмся. А вот вы были заинтересованы в том, чтобы устранить соперника.

– Я не понимаю, вы хотите предъявить мне обвинение в убийстве? – сказал я, он ужасно надоел мне.

– Я хочу поговорить с вашей женой. Вы прятали её месяц, потом вовсе увезли за границу, сделав недосягаемой для следствия. Это наводит на размышления. И всё же Татьяне Андреевне когда-то придётся ответить на вопросы, без неё разобраться не удастся. Когда она будет в Москве?

– Трудно сказать, у неё много работы.

– Она скрывается за границей?

– Скрывается? – усмехнулся я. – Если вы хорошо изучали нас с Таней, то должны были узнать, что она работает там каждый летний сезон уже семь лет.

– Очень хорошо, исходя из этого, я понимаю, что она должна вернуться со дня на день, – сказал Кочарян.

– Скорее с недели на неделю.

– Лучше бы Татьяне Андреевне поторопиться, иначе Интерпол будет вынужден депортировать её в Москву.

Я посмотрел на него.

– И не пытайтесь спрятать вашу жену, будет хуже для неё. Если Татьяна Андреевна не виновна, ей нечего бояться вернуться на родину.

– Бояться? Вы шутите, Иван Иваныч?

– К сожалению, нет, – сказал он, поднимаясь. – У следствия имеются очень серьёзные основания подозревать вашу жену или вас обоих в этом преступлении. Так что прошу вас связаться с Татьяной Андреевной и поторопить её.

– Она не приедет раньше окончания работы, Таня очень дисциплинированный человек. Но когда вернётся, непременно встретится с вами, чтобы опровергнуть вашу абсурдную теорию. Таня или я не имеем к этому отношения.

– Буду рад удостовериться, – сказал он, направляясь в переднюю. – А вас вообще не волнует смерть Курилова? Вы говорили, он ваш друг.

Он задал этот вопрос, драматически обернувшись и выпучив свои слишком большие для размера его глаз радужки, и мне показалось, что это тараканы выглядывают из щелей его черепа. Да-да, и усами шевелят, смотрят…

– Я уверен, что Боги жив и всё это ошибка или странная инсинуация. Таня не могла бы не опознать его тела. Она говорила об этом уверенно, и я верю ей, – сказал я, складывая руки на груди.

Он покивал, пробурчав что-то вроде «Ну-ну», и свалил, наконец, из нашего дома.

– Марья Петровна, откройте окна, надо проветрить, – сказал я горничной. – Невозможная вонь…

А сам поднял трубку позвонить Платону, что-то ничего я не понимаю в том, что происходит, надо подумать нам с ним вместе…

…Звонок Марка застал меня врасплох вообще-то. Мы собирались уезжать в отпуск в Ялту уже послезавтра, Катя занималась сборами чемоданов, воодушевлённый поездкой к морю Ваня бегал туда-сюда из своей комнаты, где тоже вёл сбор своих вещей, в основном игрушек, не в силах выбрать и отказаться хоть от какой-нибудь. Я решил помочь ему.

– Вань, мы едем на две недели, давай думать, без чего тебе не обойтись.

Ваня сидел на полу среди десятков разбросанных, как мне казалось, а с его точки зрения, распределённых, по ему одному известному порядку, игрушек, здесь сидели старый мишка, кот и пёс, Баз Лайтер из американского мультика «История игрушек», машина-бетономешалка, самосвал, мотоцикл и самолётик. Кораблик и катер. А также три книжки: «Карлсон», «Мюнхгаузен» и «Врунгель», мне было отрадно, что всё это были и мои любимые книги.

– Дядь Платон… да без всего.

– Хорошо, – кивнул я. – Давай тогда складывать.

Мы взяли его рюкзачок.

– А ещё надо будет вкусного в рюкзак взять, сникерсов, печенюшек, – напомнил я. – Не то будешь мамину буженину с помидорами всю дорогу трескать.

Ваня обернулся на меня, взъерошил чёрные блестящие волосы, Катино наследство.

– Да-а… тогда… как ты думаешь, вот лучше самосвал или бетономешалку?

– Там на пляже камни, песка нет, думаю, самосвал лучше.

Ваня кивнул, положил самосвал и База Лайтера. Посмотрел на меня.

– Мягкие можешь брать все, – сказал я.

Ваня обрадованно кивнул и спросил, взяв в руки томики и глядя не меня.