— Обязан, да. При вступлении в клан я, как и мои названные братья и сёстры, дал клятву Верандису и теперь должен защищать всех, кому угрожают мои не слишком дружелюбно настроенные сородичи.
— А вот о твоих названных сёстрах мы ещё поговорим, — сказал Нириен и сам же подивился тому, как угрожающе и твёрдо прозвучал его голос. От парнишки то тоже не укрылось — он разомкнул губы, но озвучить вопрос, что уже нашёл отражение в его глазах, не успел. — Я тоже обязан. Как я и сказал тогда, в лаборатории, ты — мой друг, а это что-то да значит, Фенн. Если ты испытываешь хоть толику тех же дружеских чувств, что испытываю я, никогда не говори подобного больше. Никогда, понял?
Вампир, которого, очевидно, каждое слово мужчины выбивало из колеи, покосился на эльфа, что, в свою очередь, смотрел на него неотрывно и серьёзно, и вдруг улыбнулся.
— Понял-понял, — Фенн кивнул. — И я… тоже испытываю эти же дружеские чувства, — он приутих, после чего добавил негромко, — да, испытываю.
Нириен расслабился, заметив эту улыбку на пухлых губах. Тёплую, мягкую, стеснительную, какую-то уж особенно живую.
Да и какое-никакое признание вампира заметно ободрило мужчину.
— Но всё равно ты остаёшься героем. Даже если ты и по уши запятнал себя чужой кровью — а я уверен, что невинных ты обходил стороной, — то те, кто пал от твоей руки, заслужили это.
Нириен, отведя от вампира взгляд, тихонько и низко хохотнул, решив никак не комментировать чужие слова. Только лицо его приняло странное выражение, вынудив брови паренька дрогнуть. Очевидно, Фенн посчитал, что сболтнул что-то лишнее, раз глаза эльфа заволокло неясной дымкой, а сам он чуть подобрался и напрягся.
Немного погодя, юноша прикрыл осторожно дневник и, опустив его, устремил взгляд на Нириена. Переставший улыбаться парнишка явно почувствовал себя неуютно от того, что в помещении атмосфера стала ещё более напряжённой и неловкой после его слов.
— Я, кажется, сказал что-то не то…
— Говоришь первое, что приходит на ум, — Нириен повернул голову и, прищурившись, посмотрел на вампира. Эльф не выглядел злым, скорее озадаченным, словно битый час бился над сложной задачей, что никак ему не поддавалась. — Качество хорошее и плохое одновременно.
— Я всегда говорю, что думаю, — Фенн вновь улыбнулся и, подойдя к облюбованному альтмером столу, положил на тот дневник, а сам, сложив на груди руки, прижался бедром к деревянному краю.
— Неа, вот это как раз-таки не совсем так, — усмехнулся Нириен, подавшийся чуть вперёд. Он упёр ладонь в колено и полуобернулся, ловя чужой взволнованный взгляд. Впрочем, то удалось лишь на долю секунды — едва альтмер повернулся к вампиру, как тот спешно увёл взгляд вбок. Нириен на это только тихо хмыкнул. — Когда дело касается того, что ты здесь прячешь, — мужчина непринуждённо ткнул озадаченно нахмурившегося парнишку пальцем в область солнечного сплетения, отчего тот тихонько охнул, — ты врёшь. Причём настолько очевидно, что хочется отвесить тебе крепкий подзатыльник.
— О, вот как, — Фенн выглядел не то уязвлённым, не то сконфуженным. Нириен так и не смог распутать клубок чужих эмоций. — Но что ты хочешь от меня услышать?
— Правду, Фенн. О переживаниях касательно твоего превращения я понял, но это не то, — прямо произнёс альтмер, не сводя внимательного взгляда с чужого лица. — Ты работаешь, делаешь успехи, возишься с этим своим чудодейственным эликсиром, но при этом даже не задумываешься о том, как выглядишь тогда, когда считаешь, что тебя не видят.
Вампир резко повернул голову и сверкнул глазами, очевидно, невольно пытаясь навести страх на мера, что напором ломал чужие границы и лез теперь в душу. Ранее Фенн считал, что Нириен подобного не станет делать — то ли мнение о прославленном герое сложилось неверное, то ли тот кардинально изменился и ныне попросту не походил на свой же образ из баллад и песен. Вампир терялся в собственных чувствах, но руки от нервозности покалывать начало. Он прикрыл на мгновение глаза, пряча за веками слегка покрасневшую радужку и крупицы зрачков.
— Я ведь сказал уже, что меня волнует то, что случилось во время битвы. Ты не можешь не понимать, насколько это серьезно, Нириен. Я взбесился, не смог сдержать себя в руках, и эта ошибка могла стоить многого, мой друг. Я мог навредить Лирис…
— Лирис ты бы не навредил, — прервал паренька альтмер, на что Фенн неоднозначно цокнул языком.
— Не ей, так кому-нибудь другому.
— И никому другому, — уверенно заявил Нириен, испытывая крайне смешанные чувства при виде растерянного и в то же время раздражённого юноши: с одной стороны, того хотелось успокоить, с другой же — дать возможность выплеснуть эмоции, что, казалось, уже начали выедать вампира изнутри. — К тому времени я успел бы уже вернуться к вам. Так что кончай увиливать и выкладывай всё, как есть.
Фенн, всё это время смотревший на мужчину искоса, из-под тёмных ресниц, кажется, решил всё же упрямо хранить молчание, чем вызвал только несдержанное хмыкание со стороны мера, который слез с тихим шелестом со стола и приблизился к вампиру с тёплой улыбкой на губах. Нириен понятия не имел, что у вампира в сию секунду творится в голове, и в какую сторону завертелись у того шестерёнки, но по глазам видел — парнишка напуган. И напуган ровно с того момента, как его вывели из лаборатории экзарха.
Потому-то эльф и не принимал тихое фырканье, цоканье и упорное молчание, которое как-то не особо вязалось с привычкой трещать без умолку об разного толка алхимических исследованиях, на свой счёт. Парнишка боролся с болезненными событиями своего прошлого, которые, несомненно, наложили свой отпечаток, и Нириен рад был бы помочь, позволь ему Фенн это сделать.
— Признаться, это молчание пугает меня куда больше твоего щебетания, полного научных формулировок и формул, из которых я понимаю самую малость.
Теперь Фенн одарил стоящего напротив альтмера недовольным взглядом. Он верил Нириену безукоризненно, однако попросту не привык рассказывать о себе, говорить о той ночи, когда заявился на порог замка в сопровождении Верандиса, что окутал подрагивающего мальчишку неясным, несвойственным вампиру теплом, о той жажде, что с непривычки драла чувствительное горло или боли в теле и глазах в первые годы после превращения. Всё это было слишком для самого вампира — чего уж говорить о посторонних.
Однако Нириен явно был другого мнения. Его взгляд быстро скользнул вниз, зацепился за что-то в области рук парнишки, а после вновь устремился к бледному лицу напротив.
— Твоя несдержанность сейчас — лишь симптом, а причина — твой страх, — чужие пыльцы мазнули по обтянутому тканью предплечью, забрались меж чужих рук и нашли запястье вампира, который наблюдал хмуро за чужими действиями, но упорно молчал. Лишь когда Нириен потянул чужую руку на себя, вынудив Фенна расцепить руки, тот насупился и предпринял слабую попытку притянуть обратно к себе узурпированную конечность. — Не думаю, что раньше ты был столь несдержан, — Нириен понимающе улыбнулся, указывая взглядом на пальцы парнишки. Чуть остывший Фенн закатил глаза, но за чужим взглядом проследил. И почти сразу же уязвлёно вздрогнул.
Парнишка смотрел на собственные тонкие пальцы, оканчивающиеся длинными чёрными когтями, слегка изогнутыми и, несомненно, острыми, и не верил своим глазам.
— Что ж… кхм… мне жаль, что ты это увидел. Опять, — спустя несколько долгих минут он без труда высвободил руку и поморщился, словно получил удар клинком под ребро. — Ты прав. Мне тяжело говорить о том, что случилось в лаборатории. Это сильно повлияло на меня.
— Ты боишься, — Нириен тяжело вздохнул. Молчание юноши послужило довольно красноречивым ответом.
Возиться с жертвами пыток, войн, бедствий альтмер в принципе никогда не умел. Да и, по правде, не планировал этому учиться. Закалённый к чужим бедам и боли мер попросту считал для себя лишним растрачиваться на подобного рода вещи, однако Фенн снёс что-то в его голове одним лишь своим неуклюжим падением из каменного гроба на усыпанный костями пол, прямо под ноги альтмеру.
