Я обязательно должна до Москвы кончить книгу переводов, но отвлекаюсь часто, просто сижу и смотрю в пространство. Такая безнадёжность от холода в квартире! Я-то уеду через несколько дней, а мама… Бедная моя мама!

– Не переживай, – успокаивает она меня, – это последняя наша с тобой трудная зима. Весной поменяемся с Юрой, а там и тебе дадут квартиру.

Это была далеко не последняя трудная зима, для меня, во всяком случае. Маму я всегда старалась оградить.

Притчу свою я забросила, конечно, главными были переводы. Потом так трудно было входить в неё снова!

Переводы я всё же кончила в Ростове, отослала Ганне. В Москве меня ждало её письмо.

Она писала, что на зимних каникулах к ней приехал мой сокурсник и привёз свои переводы её стихов.

«У него не было никакой уверенности, что они будут напечатаны, им двигала только любовь к моим стихам, – писала Ганна, – и я хочу, чтобы часть книги была в его переводах. Для этого некоторые ваши переводы придётся снять, и в первую очередь – поэму». И тут же указание: «Поторопите подборку в Дружбе народов», это путь к книге».

Меня потряс её высокомерный тон, она писала мне, как провинившейся служанке. А ведь в прошлом письме было несколько авторизованных стихов и два-три замечания по остальным!

– Не пишите ей больше, – возмущается редактор в журнале, – письмо действительно хамское. Мы сами пошлём ей стихи на авторизацию, и издательство пусть отсылает.

Редактор в издательстве и не разговаривает со мной:

– Она хозяйка, имеет право отказаться от переводчика, который её не устраивает.

– Но она уже авторизовала, практически, всю книгу!

– Значит, ваш коллега привёз ей переводы, которые лучше ваших.

– Я ничего не могу доказать. Это вы можете сравнивать.

– Она хозяйка книги.

Прихожу к заведующему отделом. Он смотрит на меня сочувственно.

– Понимаете, я не только стихи переводила, когда вопрос об издании книги не был решён, я поэму переводила в тысячу с лишним, строк! И она авторизована! Я уже не говорю о том, что книгу рассматривали с моей подачи. Если бы Николай Николаевич был жив…

– Светлана, я всё понимаю. Николай Николаевич очень хорошо о вас отзывался. Но вы знаете, Ганна – инвалид, лежачая, как мы можем спорить с ней? Нас не поймут.

– Тогда я забираю рукопись.

– Это жест красивый, но очень дорогой.

– Для меня это не красивый жест, я просто уважать себя перестану, если не сделаю этого.

Я забрала рукопись. Она легла в огромную стопку черновиков, я и сейчас пишу и печатаю на её оборотах. Книга вышла в переводах моего сокурсника. Я не подавала ему руки и после курсов, но его такие вещи не трогали.

Из «Дружбы народов» я не забрала подборку, и она вышла в моих переводах. Надо было забрать и её, не знаю, почему я этого не сделала.

А тут я встретила в Доме литераторов Искру, редактора журнала «Советская женщина».

– Светочка, я вас поздравляю. Рассказ Наташи Кащук в вашем переводе признан лучшей публикацией года.

– Здорово, спасибо! Наташа знает?

– Знает, как же. Уже больше месяца прошло.

– Странно, она мне ничего не сообщила.

Больше я не переводила ни строчки, как отрезало. Георгий Кайтуков спрашивал, почему я больше не перевожу его стихов. Но его я тоже не могла больше переводить.

Была зима, белоснежная зима в Москве и Подмосковье. Друзей у меня в Москве практически не было. Даже через много лет за широким столом на двадцать-тридцать человек собирались, как я говорила, ростовчане и примкнувшие к ним москвичи.

Давние мои друзья жили не в Москве. В основном, конечно, в Ростове. Люся в Обнинске, Борис в Зеленограде, Лариса, институтская моя подруга, со своей большущей семьёй в Балашихе.

Только Софа, дочка маминой подруги, которую я знала с детства, и Эля, но с ней мы не общались до Высших курсов.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.