— Что это за марка? — спросила она, покрутив рожок в пальцах. — Очень вкусное.

— Не знаю, — ответил Давид и жестом пригласил Янину в свободную виноградную беседку.

— Здесь очень красиво, — озвучила свои мысли Янина, опустившись на лавочку.

Давид улыбнулся в ответ и с хрустом откусил рожок. Глядя на него, Янина мысленно вернулась к своим мыслям о них. Она вспомнила утренний танец на кухне, нежность Давида и его теплую улыбку. И снова разозлилась, но уже на себя. Давид заслужил всю искренность, на которую Янина была способна. Он заслужил всю ее хваленую честность.

— Я давно… — начала было Янина, но осеклась. Набрала полную грудь воздуха. — Я очень давно ни с кем не жила. И я… Я ужасна в бытовухе. Я могу забыть о том, что поставила вариться суп, или постирать постельное. Я оставляю кружки там, где пила из них. Часто забираю работу домой и ложусь спать…

— Янина, — тихо перебил ее Давид. Янина встретилась с ним раздраженным взглядом. Эти откровения давались ей с большим трудом. К тому же она не любила, когда ее перебивают. — Во-первых, я не заставляю тебя ответить мне прямо сейчас. Во-вторых, ты думаешь, я этого не знаю? Сколько мы знакомы? Два года? Сколько из этого времени мы вместе?

Янина молча выдержала прямой теплый взгляд Давида.

— Ты думаешь, за это время я не понял, кто ты такая и на что способна, а на что нет? Я не дурак, Янина. Ты не стала бы связываться с дураком, — закончил он, усмехнувшись.

Янина облизнула губы, глядя в черные глаза Давида, и молча признала его безоговорочную правоту.

— Я взрослый человек, который сделал тебе обдуманное предложение. Не забывай об этом, — напомнил ей Давид.

— Спасибо, — сорвалось с губ Янины. — Но… Давид. Это… шаг, — слова давались ей с трудом. — Серьезный шаг. И я не могу не просчитывать шаги наперед. У нас скорее всего не будет детей.

— Я знаю. Предлагаю поговорить об этом, если я сделаю тебе предложение, — сообщил Давид.

Янина сцепила зубы. Ее одолела тошнотворная смесь из возмущения и восхищения.

— Давид, это не шутки, — произнесла она, плохо сдерживая чувства.

— Я знаю, — отозвался Давид, глядя перед собой бесцветным взглядом. — Это одни из базовых вопросов нашей жизни. Отношения, женитьба, деторождение. Но знаешь… Я выбрал тебя. В тот самый момент, когда ты вернулась из суда. Так что… Мне есть, о чем подумать и о чем поговорить с психотерапевтом.

— Да уж… — отозвалась Янина. В ее руках оставалась половина мороженого, но кусок в горло не лез. — Слишком серьезный разговор для первой половины воскресенья.

— Я бы сказал, что это слишком серьезный разговор для первой половины жизни, но кто знает, сколько нам отведено, — подхватил Давид. Выдохнул. — Я очень ценю, что могу прямо поговорить об этом с тобой.

— Взаимно, — тихо, словно сделала открытие для самой себя, отозвалась Янина. — Я тоже это очень ценю.

Они нехотя доедали мороженое в молчании, глядя, как сквер медленно наполняется прохожими. Янина, как завороженная наблюдала за воздушным змеем в виде зеленого орла и изредка поглядывала на Давида. Он давно расправился с мороженым и просто смотрел перед собой, погрузившись в собственные мысли.

— Решать вопросы с австрийцами было легче, — заметила Янина.

— В точку…

Зазвонил его телефон. Из коротких фраз Янина поняла, что машина готова. Они встали и, держась на почтительном расстоянии, направились обратно. Давид обсудил с мастером неполадки, после чего они крепко пожали друг другу руки и распрощались. Янина заняла переднее сидение и пристегнулась.

***

Они перекинулись парой фраз в супермаркете, пока Давид толкал тележку, а Янина ее наполняла. Молчали всю дорогу до квартиры Давида. Молчали в лифте. Янина ощутила внутреннее сопротивление, когда Давид открыл перед ней дверь своей квартиры.

— Я не заставляю тебя, — произнес Давид, заметив ее замешательство. — И я не изменю своего отношения к тебе, с тобой, если ты откажешься переезжать ко мне.

— Было бы легче, если бы ты заставлял, — проскрипела Янина, переступая порог.

Взглянула в черные глаза и ощутила, как защипало ее собственные. С ужасом она поняла, что по ее щекам покатились слезы. Она начала задыхаться. Горло сковало паникой. Схватившись за стену, Янина почувствовала, как на нее, словно лавина, обрушилась паническая атака. Пелена перед глазами делала только хуже, заставляя помешенную на контроле женщину, чувствовать себя слепой и беспомощной.

Она слышала голос Давида откуда-то сбоку, словно через толщу ваты. Ощутила его руки на своих плечах и поняла, что они единственная опора, которая не дает ей оказаться на полу в разрушенном состоянии.

— Дыши, — услышала она. Давид почти кричал. — Янина, дыши! Янина!

Янина честно пыталась схватить ртом воздух, но в горле стоял ком, не пропуская его в легкие. В следующее мгновение, она потеряла землю под ногами. Давид взял ее на руки и, распахивая двери ногами, внес в залитое светом помещение. Янина ощутила ветер на своем лице и поняла, что Давид принес ее в лоджию. Послышался грохот открываемых ставен. Сделав над собой усилие, Янина смогла вдохнуть. После этого ее голову прострелила ужасающая боль. В этот момент Янина хотела только одного — отключиться, но заветное забвение не приходило. Янину выкручивало изнутри, словно собственный мозг и сознание предали ее. Оставили на растерзание безжалостному монстру, разрывающему ее на части. Оставил ее и Давид.

Пытка, казавшаяся бесконечной, прекратилась резко и болезненно. Янину окатило ледяной водой. Вода попала в рот, в глаза и уши. Насквозь промочила блузку под кожаной курткой и пояс джинсов. Но вопреки телесному дискомфорту, Янина смогла вдохнуть полной грудью и резко сесть. К ней вернулась способность двигаться и соображать.

Отплевываясь от воды, Янина протерла глаза и увидела перед собой бледного, как каменной изваяние Давида с пустым ведром в руках. Делая глубокие свистящие вдохи, Янина с ужасом смотрела ему в глаза. Ее поглощала другая напасть. Стыд смешивался со сладостью, которую неожиданно обрел воздух.

— Прости, — выдохнул Давид, с трудом размыкая челюсти. — В армии это единственный способ привести человека в чувство.

— Спа… Спасибо, — выдохнула Янина. — Спасибо и… Прости, — с трудом продолжила она. — Я… Не знаю, что…

— Пожалуй, предложение я тебе буду делать в письменном виде, — еле слышно, словно создавал заметку, произнес Давид.

***

Янина сидела на стуле, грея руки о кружку с горячим кофе. На ней была просторная фланелевая рубашка Давида и его спортивные штаны. Сам Давид замер у подоконника, присев на самый его край, и потягивал кофе, глядя на Янину поверх кружки.

— Судя по тому, что за все два года нашего знакомства, я вижу тебя в таком состоянии впервые, панические атаки и тебя случаются не так часто… — вслух рассуждал Давид.

— Да… Это первая за четыре года.

— И вызвана она… — заканчивать Давид не стал. Сделал глоток кофе. — Ты поразительная. Я видел, как ты проводишь совещания по слиянию. Видел, как ты шлешь высокопоставленный людей индустрии. Да ты в порыве ярости разбила машину какого-то избалованного идиота! И…

— Замолчи, — беззлобно попросила Янина. — Я не хочу об этом говорить. Не сегодня.

— Посмотри на меня, — попросил Давид.

Янина упрямо смотрела на свой кофе.

— Янина, — надавил Давид. — Посмотри на меня.

Нехотя, совершая над собой усилие, Янина подняла взгляд.

— Я здесь, — сообщил ей Давид, заставляя ее смотреть себе в глаза. — Я здесь, с тобой. Я хочу, чтобы ты дышала и знала это. Я не оставлю тебя. Не заставлю делать то, что ты делать не хочешь. Но я тоже живой человек. Поэтому мне нужны ответы. И я готов ждать тебя, когда ты будешь готова мне их дать. И если ты хочешь, я могу отвезти тебя к тебе. Или вызвать тебе такси. Я готов дать тебе время и пространство, если они тебе нужны.

Янина сглотнула. Горло драли кошки, кофе не помогал.

— Спасибо, — проронила она и поняла, что глаза снова наполняются слезами.