Альфонсина закатила скандал. Не для того страна избавилась от монархии, чтобы в столичном театре находили прибежище бывшие принцессы, кричала она, патриотично размахивая справочником.

– А я все равно думаю, что тебе стоило пойти на пробы. Разве ты что-то потеряешь, если вылезешь из этой конуры и выйдешь на сцену? Платят больше, перспективы есть… – голос подруги прервал мои невеселые размышления.

Решив замять неприятную тему, Сара оседлала любимого конька. Она считает, что я только из упрямства отказываюсь от актерской карьеры и гроблю свою магию на тряпки, которые давно пора сдать старьевщику.

В очередной раз попытаться уверить подругу в ошибочности ее суждений я не успела. Дверь с шумом распахнулась, и в костюмерную на всех парах влетел директор театра, Люченций Ламбот. Шарообразный коротышка не смог вовремя затормозить и пребольно ударился плечом об один из магических шкафов. Приглушенно выругавшись, он устремил на нас полыхающие гневом глаза. Сара поежилась, а я инстинктивно выпрямилась в ожидании неприятностей.

– Опять! – рявкнул директор, и его подвитые усы согласно колыхнулись. – В театре происходит одно несчастье за другим с тех пор, как я принял вас на работу, госпожа Вейрас.

– Я успешно прошла проверку на проклятия, господин Ламбот, – спокойно ответила я.

– Да помню я, помню про вашу проверку! А еще про то, что на потолке в моем кабинете появилась трещина в аккурат на третий день после вашего появления в театре, и про то, что наш гример ушел в загул в день получения вами первого жалования и про то, что актеры перед премьерой пьесы «Любовные колики» разругались со мной в пух и прах…

– Тина не имеет отношения ко всем этим происшествиям, – ринулась на мою защиту Сара. – Трещина появилась после того, как в помещении над вами грузчики уронили рояль. Все знают, что господин Ритс пропивает каждую получку в портовом кабаке, а актеры рассорились с вами из-за разницы в окладах и вообще…

– Госпожа Флорри, я бы вас попросил прикусить свой длинный язычок, – погрозил подруге пальцем директор. – Только что наша восходящая звезда, госпожа Альфонсина Дуплик, вывихнула ногу. И случилось это с ней после посещения костюмерной, тому есть свидетели. Раз череда неприятностей в театре началась с вас, Вейрас, вы и замените сегодня Дуплик в танцевальном номере! Я не собираюсь менять афишу. Вы с госпожой Дуплик одного роста, навесите на себя какую-нибудь иллюзию и выступите вместо нее.

Какую-нибудь иллюзию! От выверта логики Люченция Ламбота мои брови поползли вверх, а рот приоткрылся.

– Вот и замечательно! Тина отлично выступит, не сомневайтесь в ней, господин Ламбот, – тут же с энтузиазмом пообещала Сара.

Директор театра был настроен менее оптимистично и одарил девушку негодующим взглядом.

– Очень надеюсь, что госпожа Вейрас действительно исполнит национальный мивальский танец как положено. На сегодняшнее выступление прибудет делегация из Миваля. Думаю, не нужно напоминать, что это одно из немногих дружественных княжеств для нашего государства… Если вы подведете меня, Вейрас, клянусь, я не посмотрю на отсутствие проклятий и расторгну с вами договор!

Люченций Ламбот в раздражении передернул усами и покинул костюмерную, не забыв оглушающе громко хлопнуть дверью.

Пару минут мы с Сарой просидели в скорбной тишине.

– Скажи, что я ослышалась, – попросила я.

– Не могу.

– Национальный мивальский танец, – медленно произнесла я. – Он хочет, чтобы я вышла на сцену в полуобнаженном виде и станцевала это… эту непотребщину.

– Может, Альфонсина до вечера оклемается, – с надеждой предположила подруга.

– Если ей станет лучше, она первая заявится посмотреть на мой позор, – кивнула я.

– Никакого позора не будет! – уверенно заявила Сара, вскочив с дивана. – Ты же скопируешь своей магией Синькину фигуру и лицо. Все будут думать, что выступает Дуплик.

Подруга окинула меня внимательным взглядам. Да, я не могла похвастаться аппетитными формами, и перепутать нас с Альфонсиной смог бы только слепой.

– Ох, Тина, прости меня! Если бы я только знала, что эта курица поскачет по лестнице, как марафонец…

– Ты ни в чем не виновата, – сказала я, лихорадочно пытаясь сообразить, какой из шкафов стоит потрошить в поисках одежды для выступления. Понадобится с десяток полупрозрачных юбок, украшенных мелкими колокольчиками, а еще облегающие, но, хвала богам, совершенно непрозрачные бриджи и топ.

Неужели ради того, чтобы остаться в театре мне придется, фривольно покачивая бедрами, срывать с себя одну юбку за другой, пока не останусь в… Ох, лучше об этом не думать!

Может, Ламбот прав, и надо мной действительно висит проклятие, которое не выявляется обычной проверкой?

Время до выступления пролетело быстро. Сара взялась мне помогать, и к назначенному сроку мы успели подготовить вполне сносный наряд для танцев. Немного магии и юбки замерцали серебром. А вот бриджи и топ телесного цвета, в которых мне полагалось остаться под конец танца, пришлось ушивать. Теперь из зеркала на меня смотрела девица с густо подведенными глазами. Брови стали в два раза шире. Ресницы стараниями господина Ритса превратились в паучьи лапки. Однако он настаивал, что именно такой макияж в Мивале на пике популярности. Алая помада довершала вызывающе-роковой образ.

– Ты, главное, кружись. Не стой на месте. И подмахивай, подмахивай активнее зрителям всем, чем женская природа тебя наградила. Пускай зенки-то свои к тебе поприлипают, авось и на бис вызовут. Не пропадешь, выбьешься в люди! – напутствовал гример.

Не смогла найти в себе силы поблагодарить господина Ритса за столь дельные советы. Да и моя улыбка вышла похожей на кровожадный оскал. Гример поспешил удалиться, а я обреченно прислонилась к ближайшему магическому шкафу.

Подумать только: выпала возможность выбиться в люди, исполнив мивальский танец. Докатилась! Коронованные предки, наверное, не просто в могилах перевернулись, а ужами вертятся последние четверть часа от таких перспектив. Принцесса из рода Вейрас на сцене столичного театра пытается снискать благосклонность мивальцев. Да их княжество на карте занимает места меньше, чем игольное ушко!

Хоть я давно смирилась и запретила себе любые амбиции, но фамильная гордость… В какой потайной карман ее можно спрятать?

Я распустила волосы, облачилась в наряд для выступления. Тщательно проработала иллюзию и трижды проверила, как она закрепилась. Когда в фойе часы пробили полночь, я стала копией Альфонсины. И все же выражение лица было моим – рот упрямо сжат, а глаза лихорадочно поблескивают то ли от предстоящего унижения, то ли от большого расхода магического резерва.

– Пора, – тихо произнесла Сара. Она все это время нервничала не меньше меня.

Среди актеров слухи распространялись с молниеносной скоростью. Через полчаса после того, как господин Ламбот озвучил требование относительно моего участия в выступлении, подруге стало известно, что Альфонсина заперлась в своих апартаментах и отказывается кого-либо принимать. Исключение она сделала только для целителя. Пока он находился в комнате Дуплик, оттуда доносились душераздирающие вопли. Как только маг удалился, на жилом этаже воцарилась настороженная тишина.

Многих в театре интересовало, когда актриса вернется к работе. А для суеверного господина Ламбота наш с Синой одинаковый рост мог стать достаточным аргументом в пользу того, чтобы я заменила ее на выступлениях до… конца недели? Конца сезона? Сколько требуется на восстановление после вывиха ноги?

Я шагала по коридору, стараясь не обращать внимания на удивленные возгласы. Меня принимали за Альфонсину. Оказавшись за сценой, едва не врезалась в огромный букет розовых роз. Любимые цветы Дуплик. Юноша, державший букет, что-то восторженно забормотал о своей радости по поводу знакомства со мной. Но знакомство не состоялось. Сопровождавшая меня Сара посоветовала поклоннику пойти поискать вазу для чудесных цветочков. Совет был произнесен таким тоном, что побледневшего молодого человека как ветром сдуло с нашего пути. Я едва успела благодарно улыбнуться подруге, как перед нами возник господин Ламбот собственной персоной.