Я умерла на руках у Валентина—и теперь я просто выживала.
Бросив последний взгляд на зеркало, я пошла прочь. Моя комната была по-прежнему пуста, никаких признаков Игоря. На этот раз я решила избавиться от странного ощущения в груди.
Я наблюдала за внешним миром через свои окна, в своей комнате—в своей клетке. Весь день я вязала, а потом любовалась прекрасным закатом.
Все это время я была одна. Наедине со своими мыслями.
Наедине со своей фантазией—Виктором.
Когда наступила ночь, оставив после себя только темноту, я забралась под одеяло и закрыла глаза.
И в моих снах он снова приходил ко мне. Мы обнимались, его губы прижались к моему лбу.
В моих мечтах—в моей стране фантазий-он был моим мужем. И я была его женой.
Сон заставил мою хрупкую душу взвыть от боли.
***
Я открыла глаза, моргнула раз, другой, ресницы затрепетали. В моей комнате по-прежнему было темно, единственным источником света служила ночная лампа.
Я знала, что все еще ночь...мертвая темная безмолвная ночь.
Но причина, по которой мои глаза затрепетали и открылись - из-за тепла рядом со мной. Тепло, которое просочилось в мои поры и заставило меня чувствовать тепло внутри и снаружи.
Мое зрение, все еще затуманенное сном, наконец-то приспособилось к темноте, чтобы увидеть...его.
Виктор, человек, который прекрасно преследовал меня во сне, лежал на боку. Он лежал лицом ко мне с закрытыми глазами. Он выглядел таким умиротворенным, и на его лице не было ни единой морщинки беспокойства.
Виктор был красивым, экзотическим мужчиной. Красивый, с грубым, жестким взглядом, который он всегда носил. Не было никаких сомнений, что он был плохим человеком—не совсем героем.
Но мне нравился этот злодей, потому что в моих снах он был моим героем.
Мои глаза прошлись по его телу. Он лежал под одеялом рядом со мной, так близко. Должно быть, он снял костюм, потому что на нем была только накрахмаленная белая рубашка, которая была расстегнута сверху.
Мой взгляд вернулся к его лицу, и я не могла перестать смотреть. Я не могла перестать разглядывать.
И я не могла не коснуться его, не почувствовать.
Моя рука поднялась, нависая над его лицом, но еще не касаясь его. Мое сердце бешено заколотилось, и, наконец, мои пальцы коснулись его щеки, чувствуя под пальцами грубую щетину.
Я улыбнулась, все еще касаясь его лица, ох, так нежно.
Виктор даже не вздрогнул. Он продолжал спать. Мои пальцы двинулись от его щек к бровям, а затем к носу, прослеживая нисходящий узор к губам. Они были мягкими под моими пальцами, и я задумалась, как бы они чувствовались на моих—если бы мы целовались в реальной жизни.
Придвинувшись ближе, пока наши тела не слились воедино, я мягко прижалась губами к его губам. Всего лишь короткое прикосновение, и я отстранилась.
Это всего лишь сон. Прекрасный сон, от которого я никогда не хочу просыпаться.
Я положила голову ему на грудь и со счастливым вздохом закрыла глаза.
По крайней мере, мне приснился этот сон.
В следующий раз, когда я открыла глаза, я действительно проснулась. Больше не в моей стране фантазий. Кровать рядом со мной была холодной и пустой, как я и предполагала.
Я дотронулась до того места, где мне приснился спящий Виктор.
Если бы не слова, которыми мы обменялись, казалось бы, что его никогда и не существовало.
Как будто он был плодом моего воображения.
Но я знала, что это не так. Я знала, что это реально.
Каждый день, каждую ночь я следила за словами, которые он писал для меня.
Доверься мне, молчаливая мышка.
Я держала эти слова близко к сердцу и ждала, когда он снова придет ко мне. Оригами также было недалеко от меня. Я сбилась со счета, сколько раз держала его в руках, обводила каждый край бумажного лебедя, которого он создавал своими руками.
Это делало меня слабой и наивной—но еще какое-то время я хотела верить в этот сон.
Я встала с постели и продолжила свой день. Сара принесла мне еду. Игоря я так и не видела. После нескольких дней беспокойства я отодвинула его на задний план. К тому времени, как снова наступила ночь, я села на кровать и повернулась лицом к двери.
Я ждала Виктора—как и в прошлый раз.
На моем лице почти не было косметики, волосы были аккуратно причесаны. Я даже сделала две крошечные косички по обе стороны виска и завязала их сзади. Это делало меня моложе—красивее.
Подтянув колени к груди, я скрестила на них руки и положила туда голову.
Я ждала...и ждала...и ждала.
В тишине я ждала своего героя.
Я улыбнулась, думая о нем.
И тут дверь открылась.
Я вскинула голову, и мое сердце подпрыгнуло. Я перестала дышать на секунду, прежде чем мои легкие снова заработали, накачивая кровь в мои вены почти яростно. Мое дыхание ускорилось, а губы дрогнули в улыбке.
Дождавшись его, он наконец пришел за мной.
Радость, которую я испытывала, была слишком велика, и мне хотелось рыдать. Мое сердце забилось чуть быстрее, глухо стуча с каждым ударом. Я почувствовала...тепло.
Я не сводила глаз с двери, ожидая, когда он появится.
Он появился.
Он вошел внутрь.
Единственная разница была в том, что...он был не тем, кого я ждала.
Моя крошечная улыбка исчезла, мое сердце дрогнуло, и все тепло, которое я чувствовала, покинуло мое тело. Я снова почувствовала холод.
Такой холод и пустоту.
Потерянная и испуганная.
Сломленная.
Дверь за ним закрылась, и он запер ее. Он повернулся ко мне лицом, и у меня по коже побежали мурашки. Я боролась с желанием вырвать.
Передо мной вместо Виктора—вместо того, чтобы мои сны стали реальностью—стали реальностью мои кошмары.
Валентин стоял перед дверью, его горящие глаза злобно смотрели на меня.
Мой муж вернулся домой.
Глава 22
Виктор
Я уставился на лицо ублюдка. Он смотрел в ответ, его глаза потемнели от гнева и желания убить. Он был в ярости.
Валентин Солоник был чертовски зол.
И, может быть, я получал от этого слишком большое удовольствие.
Он вернулся домой и обнаружил, что его самый доверенный человек убит. Но чего он не знал, так это того, что человек, сидящий перед ним, был тем, кто убил его человека.
Жаль, так грустно. Но Валентин немного опоздал чтобы спасти его.
Прижав кулак к губам, я прочистил горло и попытался выглядеть серьезно. И яростно. В конце концов, Игорь тоже был моим человеком.
Убийство Игоря входило в план. Он был еще одной фигурой в этой шахматной игре.
Я сделал ход, я убрал кусочек, чтобы создать путь.
Не только для Валери, но и для моей игры—игры Алессио.
Мой Король говорил. Я слушал, а потом делал свой ход.
Он строил планы, я убивал.
- Это даже не имеет никакого гребаного смысла, - прорычал Валентин, его губы скривились в ярости. Я увидел, как его пальцы сжались на краю стола, костяшки пальцев почти побелели.
Я пожал плечами. - Игорь сказал мне, что собирается встретиться с Диего для важной встречи. Он сказал, что Диего звонил с новой информацией о сделке с наркотиками.
Валентин стукнул кулаком по столу, прежде чем яростно оттолкнуть стул и встать. - Диего не стал бы убивать Игоря. В этом нет никакого гребаного смысла. Диего работает на Карлоса. И Карлос никогда не нападет на одного из моих людей.
- То, что мы имеем дело с мексиканским картелем, вовсе не означает, что мы с ними лучшие друзья, Валентин, - мои слова вернули его внимание ко мне. Его глаза были полны ярости, и его взгляд мог убить любого на месте.
Но я был не просто кем-то.
- Если Алессио-Пахан, Король, то Карлос не меньше. Карлос-это гребаная Глава. Мексиканский картель принадлежит ему. Черт возьми, он правит половиной мира. Иваншовы имеют дела с Карлосом, но даже Алессио не хочет с ним ссориться. Это негласный договор между ними. Но ты, должно быть, по-королевски разозлил его, если он убил Игоря.
