В ней было так много такого, что мне еще предстояло узнать. Так много что нужно было исследовать. Так много что нужно было увидеть. Она была полна стольких тайн, что я даже не знал, с чего начать.

Валери продолжала писать, а потом показала мне свою бумагу.

Тебе нельзя курить. Это вредит твоему здоровью.

Прочитав эти слова, я разразилась смехом. Так вот о чем она беспокоилась? О моем здоровье?

Я покачал головой от ее глупых мыслей—о, детка, это последнее, о чем тебе нужно беспокоиться.

Я контролировал свою смерть, и я был чертовски уверен, что еще не готов к ней. Смерть могла трахнуть себя в задницу раскаленным прутом. Я позвоню ей, когда буду чертовски готов к тому, чтобы она утащила меня в ад.

Курение - это плохо.

Я не замечал, что она пишет, пока она снова не показала мне свой блокнот.

- Ты права. Курить - плохо, - пожал я плечами. - А я люблю делать плохие вещи.

Она резко втянула воздух, ее взгляд быстро упал на колени. Придвинувшись ближе к ней, я прижался к ней всем телом. Она оказалась в ловушке, и ей некуда было идти.

Наклонившись ближе, пока мои губы не оказались рядом с ее ушком, я прошептал: - Я люблю делать...очень плохие вещи.

Я ожидал, что она оттолкнет меня, как-нибудь отреагирует на мои слова, но я лишь уловил легкую дрожь. Отстранившись, я уставился на нее.

Она тяжело сглотнула, ее грудь вздымалась с каждым вдохом. Меня так и подмывало подразнить ее еще больше, что я и сделал.

Один палец скользнул по ее щеке, медленно двигаясь вниз, лаская ее фарфоровую кожу. Такая гладкая, такая мягкая. Я хотел укусить ее—сделать ее кожу красной от моих меток.

От этой мысли мой член задергался от возбуждения. Ложись, парень. Терпение. Обещаю, твое терпение будет щедро вознаграждено теплой киской.

Мой палец продолжал свой путь вниз— по ее челюсти, ее шее. Он задержался на секунду, щекоча ее кожу возле уха, прежде чем снова двинуться вниз.

Ее губы приоткрылись, дыхание стало громче и резче. Валери слегка склонила голову набок, приглашая меня продолжить. Я знал, что она сделала это неосознанно.

Когда мое прикосновение переместилось к ее груди, ее дыхание прервалось беззвучным вздохом. Я ухмыльнулся ее реакции—чертовски идеальна.

Мой большой палец скользнул по её левой груди, прежде чем обвел сосок. Мягкое прикосновение сквозь платье, но она подскочила, как будто в нее ударила молния.

Губы Валери шевельнулись, но она не произнесла ни слова—только молчала. Она была безмолвна.

Ее глаза затрепетали, дыхание учащалось с каждым движением моего большого пальца.

- Только моя женщина имеет право указывать мне, что делать или не делать, - пробормотал я, снова проводя большим пальцем по ее соску. Ее взгляд быстро скользнул по моим губам, а затем снова по глазам.

Она вздрогнула, ее руки слишком сильно сжали платье. - А ты, мышка, ты еще не моя женщина.

Пока.

Дьявол снова появился с одним словом, прежде чем исчезнуть, как будто это было ничто.

Пошел ты, мерзкий кусок дерьма.

Ее рука поднялась, ее пальцы обхватили мое запястье, останавливая движение. Я удивленно приподнял бровь, глядя на ее хватку.

Ее пальцы сжались сильнее, и я снова поднял глаза. Валери смотрела на меня с отчаянием—я не мог ее понять. Я знал, что ее влечет ко мне—она хотела большего, но страх был в ее глазах. И это справедливо.

Я медленно соблазнял ее, и она попала в расставленную для нее ловушку.

-Ты так соблазнительна, Валери, - сказал я. Ее взгляд был на моих губах, следил за моими словами.

Она моргнула, и печальный взгляд ее глаз заставил мое сердце сжаться. Ее взгляд снова вернулся к моим губам. Отпустив ее, я сделал маленький шаг назад.

- Кажется, всякий раз, когда я с тобой, я забываю, что правильно, а что нет, - продолжал я, наблюдая за ее реакцией.

Ее плечи опустились, взгляд оторвался от моего лица, прежде чем упал на колени. Было больно видеть выражение поражения на ее лице.

Но мне нужно было кое-что узнать, и мои подозрения только что подтвердились.

То, как ее глаза всегда переходили от моих глаз к моим губам, когда я говорил. Она отвечала только тогда, когда смотрела мне в лицо, а иногда казалось, что я вообще ничего не говорил.

Покачав головой, я уставился на нее в полном изумлении. И немного в благоговении.

Эта красивая монахиня с манящими глазами была не просто немая.

Она была чертовски глухая.

Глава 17

Валери

Его прикосновение было наэлектризованным. Каждый взмах его большого пальца, и моя кожа горела от этого ощущения. У меня перехватило дыхание, я потеряла контроль.

Вместо того чтобы двигаться навстречу его прикосновениям, я должна была оттолкнуть его. Его прикосновение должно было вызвать у меня отвращение. Но я хотела этого. Мне хотелось большего. Я хотела всего, что он делал со мной. Как мой разум опустел, и я, казалось, забыла все, кроме его прикосновений и его самого.

Он был всем, о чем я могла думать, и я никогда не хотела, чтобы это кончалось.

Каждая боль, которую я чувствовала раньше, была забыта, когда я смотрела в его карие глаза.

Раньше я пряталась, крепко запиралась в своем сознании—онемевшая для всех и всего, но с ним я чувствовала себя живой. Это было странное чувство, незнакомое мне. Но вместо того, чтобы прятаться, как всегда, я отпустила себя и просто ... чувствовала.

Я позволила ему показать мне, что я должна чувствовать.

Мои глаза закрылись, когда он провел пальцем по моей шее, а затем по груди, обводя сосок. Это было неправильно, так неправильно. Но чувствовалось… правильно.

Мои пальцы вцепились в ткань платья, желая ухватиться за что-нибудь, за что угодно, чтобы удержать меня в настоящем.

Я вздрогнула, когда он мастерски коснулся меня снова, и мои глаза резко открылись, наши взгляды снова встретились. Его глаза горели, смешанные с теплом и такой страстью, что я вздрогнула. Я не могла отвести от него глаз.

Виктор контролировал ситуацию, был хозяином положения, в то время как я была всего лишь марионеткой, запутавшейся в нитях его пьесы.

Это была опасная игра, в которую мы с ним играли. Конца не будет, только захватывающий роман, который затянет нас обоих в глубины багрового адского огня.

В нем было гораздо больше, чем казалось. Он был дышащей тайной, и я хотела узнать больше о нем, его мыслях, его планах относительно меня.

Почему он здесь?

Слова крутились и крутились в моей голове, оставляя меня в туманном оцепенении. Мои пальцы оторвались от платья, и, не раздумывая, я схватила его за запястье, останавливая его движение.

Мне нужно было подумать, а когда он прикасался ко мне, я не могла даже придумать связную мысль.

Его взгляд переместился на наши руки. Мои глаза тоже следовали по тому же пути, пока не остановились на наших руках, мои пальцы обхватили его запястье, удерживая его неподвижно.

Его рука и моя были разительным контрастом. Его—загорелая, сильная и грубая, словно она никогда не знала нежных прикосновений. Моя—бледная, маленькая и мягкая, как будто её никогда не касалось солнце.

Этот человек принадлежал к тому же миру, который уничтожил меня, но я не чувствовала отвращения. Я подняла глаза, и мы просто уставились друг на друга.

Я чувствовала страх, отчаяние, желая знать, о чем он думает и чего хочет от меня.

Он соблазняет меня, но разве он не знает результатов этой игры?

Разве он не знает, кому я принадлежу?

Если Валентин когда—нибудь узнает-Виктор никогда не выберется отсюда живым. И тогда мне придется нести боль от обеих наших ошибок.

Уголки его глаз слегка сморщились, и я перевела взгляд на его губы, чтобы увидеть, как он ухмыляется. - Ты так соблазнительна, Валери, - сказал он.