В первые секунды Уинстон попытался оторваться от преследователей, но впопыхах споткнулся, запнувшись о собственную ногу, и растянулся на земле. Нападавшие быстро настигли свою жертву и, не давая подняться, принялись пинать и избивать ее.

– Грязный еретик! – Один из нападавших пнул Уинстона в живот, но тот успел поджать колени и перекатиться на другой бок. – Ты проклят и хочешь навлечь на нас еще большие беды! Мы не позволим обмануть нас!

Димитрий был уже совсем близко от места схватки, когда в руке одного из нападавших в лунном свете сверкнул нож. Бывалый солдат почти зарычал, борясь с нежеланием проливать кровь на улицах анклава, но на ходу обнажил меч и быстрым ударом отсек кисть, сжимающую клинок, за секунду до того, как лезвие вонзилось в спину Уинстону. Головорез удивленно уставился на обрубок, как будто не понимая, что произошло, попятился, упал на спину и только тогда завопил. Его товарищи оглянулись на крик и только сейчас заметили Димитрия с окровавленным мечом. Несколько секунд они стояли, словно парализованные, а на их лицах застыла нерешительность. Димитрию этого было достаточно, чтобы перейти в наступление. Ближайшего к себе противника он с размаху пнул между ног, и когда тот сложился пополам, просто отпихнул в сторону. Следующего он ударил рукоятью меча в лицо, и тот упал как подкошенный. Двое оставшихся наконец-то пришли в себя и решили, что разумнее всего будет сбежать.

Димитрий бросился было за ними, но вспомнил про избитого Уинстона, лежащего посреди площади, с досадой вложил меч в ножны и вернулся назад. Парень с отрубленной рукой перестал кричать и тихо лежал на земле, уставившись невидящим взглядом в небо. Из искалеченной руки мерными толчками текла кровь. Уинстон лежал недалеко от него, весь покрытый грязью и кровью, все еще свернувшись в клубок и закрывая руками голову. Димитрий склонился над ним и аккуратно тронул за плечо.

– Уинстон, ты жив? Это я, Димитрий. Я разогнал этих уродов, все закончилось. – Он попытался легонько развернуть лежащего к себе, чтобы посмотреть, насколько он пострадал, но тот ему не позволил. – Пойдем, я провожу тебя до резиденции Джозефа, там о тебе позаботятся.

Уинстон медленно убрал одну руку и посмотрел опухшим глазом на Димитрия.

– Это и правда ты… Слава богу. – Губы его были разбиты, и он сильно шепелявил. – О боже, они же чуть меня не убили! Гнали меня как дикого пса, кричали, издевались, и мне никак не удавалось отделаться от них. Какого черта им было нужно?!

– Не знаю, но обещаю, что мы выясним, кто напал на тебя и зачем. А сейчас пойдем, ночи уже не такие уж и теплые, и лежать на холодных камнях – не лучшая идея. – Он протянул Уинстону руку и помог подняться. – Давай обопрись на меня и шагай потихоньку. К счастью, тут недалеко.

– А с этими что? – Уинстон кивнул в сторону тех двоих, что лежали на земле, но, вероятно, были еще живы.

– Я вернусь сюда с солдатами, как только доставлю тебя в безопасное место. У тебя еще будет шанс потолковать с ними по-дружески.

– Думаешь, это лорд Йорес подослал их? – Один глаз Уинстона был полностью залит кровью, но второй пристально смотрел на Димитрия.

– А вот это тебе лучше спросить у Ричарда.

Холодный осенний ветер, в котором уже ощущался зимний оскал, трепал теплый плащ Джозефа, пока он молча наблюдал за последними приготовлениями к Великому походу, как его успели окрестить жители Анклавов. На взгляд Джозефа, название было не слишком подходящим. Пятьдесят человек и сто лошадей – это скорее отряд, чем армия, но разве имеет это значение для простых людей, когда они знают, что цель похода – навсегда избавиться от ужаса, в котором выросло уже несколько поколений! Трудно было себе даже представить, что когда-то единственными проблемами Анклавов являлись голод и холод, и еще труднее было поверить, что у них появился шанс снова вернуться в те времена.

Джозеф поежился, как будто впервые заметил, что его плащ совсем раскрылся, и поплотнее запахнул его, чтобы укрыться от очередного порыва ветра. Его люди продолжали проверять упряжь, седельные сумки, скатки, вьюки с провизией и еще множество разных мелочей, некоторые по второму и третьему разу. Чувствовалось, что никому не хочется уходить.

Джозеф поймал себя на мысли, что считает собравшихся своими людьми, и улыбнулся. На самом деле не меньше трети в отряде прибыло из других анклавов, и даже некоторых местных он впервые увидел, только когда Димитрий привел их к нему на аудиенцию. Но это было очень давно; по крайней мере, ему так казалось. За прошедший месяц он успел узнать каждого из них, поговорить, понять, кто они, откуда и почему оказались в этом отряде. Теперь, что бы ни произошло, они – его люди. И это не только потому, что обретенное им влияние и все его планы и мечты находятся у них в руках и зависят от их силы, мужества и опыта. И даже не потому, что близкое знакомство с каждым из них превратило их из простых воинов, дозорных и ремесленников в людей, которые что-то для него значат. А потому, что вместе с ними уходят те, кто стал его людьми задолго до этого похода. Джозеф понял, что поход еще не начался, а ему уже одиноко – и, более того, ему страшно.

– Эй ты, в этих мешках должно быть двадцать четыре суточных пайка для дозорных, а я насчитал только шестнадцать. Голодом нас заморить хочешь?! – Голос Ричарда, необычно громкий, вывел его из раздумий и вернул к реальности. – Я понимаю, что оставшиеся, скорее всего, сунули в другой мешок, но я хочу его увидеть!

Ричард взял на себя почти всю хозяйственную часть подготовки к походу. И, как всегда, он, похоже, запомнил и знал наизусть каждую мелочь из той огромной кучи вещей, которые могут понадобиться отряду в пути. Глядя на то, как Ричард заглядывает в каждый мешок, Джозеф в очередной раз обрадовался, что смог уговорить его участвовать. Хотя хозяйственные таланты были не единственной и не главной причиной, по которой он решил отправить своего советника в путь. Джозеф боялся (хотя и старался не думать об этом слишком часто), что лорд Йорес или кто-то из его сподвижников настолько сильно жаждет власти, что готов ради нее на все. Если они что-то задумали, только Ричард может спасти положение. Димитрий, конечно же, надежный человек, но он солдат до мозга костей, а Йорес ест таких на завтрак каждый день. И хотя Джозеф никогда не говорил с Ричардом об этом, ему казалось, что Ричард и сам все прекрасно понял, и только лишь поэтому согласился уехать.

Как ни странно, но идея назначить главой похода Димитрия принадлежала как раз Ричарду. Умение разбираться в людях было еще одним его талантом, и Джозеф много лет прислушивался к его чутью. Но, несмотря на это, даже он был удивлен, когда Ричард пришел к нему с этим предложением. Джозеф знал Димитрия очень давно и доверял ему примерно столько же, но хорошо понимал, как тот отнесется к подобному назначению. Но в итоге Ричард оказался прав, и Димитрий принял его предложение без лишних вопросов. «Приказ есть приказ», как сказал потом Ричард. Джозефу, безусловно, нужны были такие верные люди, но иногда так хотелось, чтобы Димитрий хоть раз зашел к нему просто поговорить.

– Милорд! Ричард еще кое-что проверяет, но в целом мы готовы выступать. Скоро рассвет, и хотелось бы к восходу солнца оказаться хотя бы в нескольких часах пути от анклава. – Димитрий выглядел немного странно в этих новых доспехах мастера Грега. Они были не такими массивными, как кираса, одетая поверх кольчуги, и старый воин казался менее внушительным, чем обычно. Шлем он держал под мышкой, поэтому Джозеф мог видеть его суровое обветренное лицо и уверенный, сосредоточенный взгляд карих глаз. – Ждем только вашей команды.

– Совет будет недоволен тем, что я единолично отдаю вам приказ о выступлении. Но, видимо, другого выхода у нас нет, и вчерашний инцидент – этому лучшее доказательство. – Джозеф отыскал глазами Уинстона. Тот сидел на лошади, немного сгорбившись, и выглядел неважно. Левая рука его висела на подвязке, а лицо было покрыто синяками и ссадинами. Еще больше их скрывалось под одеждой и множеством повязок. – Что-нибудь успел разузнать о ночных головорезах?