— Хорошо у неё дела.

— Дай. Очень прошу, встряхнись. Пожалуйста, блять.

— Этот импотент давит на тебя? — спросил заинтересованно Кё, появляясь в гримёрке. — Не слушай его. Ты имеешь право страдать. Когда угодно, Дайске. Развлекать толпу можно с любым выражением на лице.

— Святое дерьмо! — выругался лидер.

— Каору никогда не понять, — сказал вокалист. — А твоё личное горе придаст кадру пикантность, Дай, — обращаясь к Андо, певец нагло смотрел в глаза лидеру. — Надень мешок на голову, Ниикура, и, возможно, создашь резонанс.

— Да прекратите уже, — оборвал Андо чужой монолог, — оба!

Тоору Ниимура не упускал возможности сделать Каору больно. Причём, способы были неважны: физически ли, морально, но унижать лидера доставляло певцу особое удовольствие. Он просто обожал психологические манипуляции. Главное, поглубже зацепить, пусть обливается кровавыми слезами… Ради Dir en Grey Каору может терпеть бесконечно.

— Ну, скажи что-нибудь, — измывался певец. — Так и будешь стоять, как бомж возле помойки?

— Помойка, это твой рот, Кё, — Ниикура вышел в коридор, стараясь не сильно хлопать дверью. Не доставит он вокалисту радости глумиться над собой, не сегодня. Но оставшись один, отбросив внешние приличия, гитарист мечтал когда-нибудь отвесить Тоору таких люлей, после чего тот забудет своё имя.

***

На Широяму Руки имел планы просто грандиозные по эмоциональному накалу. Во-первых, Таканори так и не дождался обещанного соло, во-вторых, ритмист не явился на важное собрание группы. В третьих… А в третьих, для Руки было уже неважно, ибо причин для раздражения было предостаточно. И в момент, когда в состоянии то ли «скатиться в сплин», то ли «прибить первого, кто подвернётся под руку», певец открыл почту, то обнаружил там ёмкое послание от Аоя.

«Детка, падаю ниц за все прегрешения свои, — прочёл Руки, и у него начался нервный тик. — Я немного пробуксовал со временем, но сделал то, что ты простил. Четыре варианта соло — разберёшься, какой понравится больше. В следующем сообщении ты найдёшь «сопли», что я жевал полтора месяца. Короче, я родил тебе две композиции. Скажешь — говно, я пойму и переделаю. А может, и не переделаю. Хотя бы, послушай их сначала. И знай, что это был мой физический предел. Я в курсе, что мудак и пидор, но ты, как мой друг, ОБЯЗАН понять и простить. Юу».

Придерживая пальцем дёргающийся глаз, Руки с недоверием открыл музыкальные файлы. Прослушивая их, певец впал в ступор: а действительно ли всё это придумал Широяма, и какие допинги ритмист принимал для вдохновения? А потом Руки неожиданно зарефлексировал, ходил с лицом зомби по дому и непрерывно курил. Затем, переслушивал музыку заново и снова курил. Позвонил Урухе, связался с Ютакой. Переслал материалы согруппникам. И когда рабочий чат запестрил тонной восклицательных знаков, Матсумото с улыбкой плеснул себе коньячку, и со словами «Вот, сукин сын!» набрал номер Широямы.

— Я не знаю, кто или что вдохновило тебя на этот сдвиг, но ты почти прощён!

— Почти? — разочарованно протянул Аой. — По-моему, детка, я гениален.

— Я приеду, — деловым тоном начал Матсумото, — только попробуй куда-нибудь свалить, понял? Мне срать, есть ли у тебя сейчас какие-то дела, — говорил Руки, не позволяя ритмисту вставить в свою речь ни слова. — Мы займёмся подгонкой «всего» под твою гениальную солягу… Вдвоём, пока я не буду полностью удовлетворён, — продолжал он. — В общем, готовь студию и закажи еды. И открой третий вариант. Всё!

Честно говоря, иной реакции Аой от певца и не ждал. В конце концов, жизнь музыкантов состоит не только из употребления алкоголя.

Минуты и часы летели столь стремительно, что время суток определялось по темноте за окном и количеству включенного света. Из совместной коллаборации Руки старался выкачать всё, что только возможно, и это заводило певца. Останавливаться не хотелось, потому что сейчас с Юу у них наступило полное творческое согласие. Может быть, из-за того, что Аой чувствовал вину, а может… в любом случае, это было что-то новенькое. Работа в дуэте возбуждала сексуальное желание. Штиль внутри неспокойного характера гитариста наполнял певца физиологическим напряжением, и вынужденный сублимировать, Руки буквально вбивал похоть в ноты. Он был благодарен Юу за эти чувства, и осознавал, что в иной ситуации не смог бы добиться лучшего результата, чем сейчас.

— …Ну, вроде всё, — выдохнул он, стараясь не смотреть на Широяму. — Остальное додумаю завтра. Я поехал, — заспешил он.

Мягкий свет от лампы-трансформера действовал умиротворяюще, располагая к релаксу. Метания вокалиста вызывали у Юу зрительный диссонанс. Зажав сигарету между пальцами, Аой по-кошачьи прищурился, чтобы лучше фокусировать события, и уселся на широкий подоконник с чашкой кофе.

— Что, и чаю не попьёшь? — иронично спросил ритмист. Не спать по ночам было делом привычным. Он томно потянулся, опираясь спиной об оконную раму. Така редко видел его настолько расслабленным. Прям как нарочно. — Выдохни и присядь.

— Не заигрывай со мной, — сурово бросил Таканори.

— А то что? — невинно поинтересовался Юу, улыбаясь.

Казалось, те же самые шуточки, полунамёки, неоднозначные взгляды, но атмосфера между ними стала иной. Нет, она не потеряла дружеской теплоты, но что-то, определённо, уходило из их отношений. Несмотря на флирт, Широяма вёл себя довольно сдержанно.

— Ты изменился…

— Ты понял, — и Аой неожиданно посерьёзнел. Матсумото обладал отличной интуицией, значит, догадается. — Как думаешь, смогу ли я когда-нибудь признать моногамию?

— Учитывая, что мужчины созданы полигамными, нет. Но ты всегда можешь попытаться…

— Надо объясниться, Ру.

— Зачем? Меня всё устраивает, — отрезал Матсумото. — То есть, я не вижу проблемы в том, что ты мог ко мне остыть. Это вообще, даже к лучшему…

Широяма удивлённо вскинул брови, и Руки понял, что, сболтнул больше, чем нужно. А о чём тогда Аой хотел поговорить, если не об этом?

— Та-ак, — протянул ритмист. — Ты поэтому решил побыстрее свалить? Расстроился, что за всё это время, я не предпринял ни единой попытки завалить тебя? Пожалуйста, ответь. Мне надо знать.

— Почему? — удивился Матсумото. — Это просто… единомоментные ощущения. Разве это так важно?

— Важно! Потому что какая-то часть меня всегда хочет секса с тобой, — усмехнулся Аой, — и я… люблю тебя, ты знаешь. Но это совсем не такая любовь, как… в кино, что ли…

— Ладно, давай обсудим, — Руки выдохнул, усаживаясь рядом на стул. Раз уж разговор зашёл в такое откровенное русло, то и лукавить не имело смысла. — Это очень странно, потому что я точно знаю, что не хочу отношений с тобой. Но в то же время, мне жаль, что их не будет. Да, это то, что я сейчас ощущаю. Сожаление.

— Потому что не пробовал? — Юу выглядел растерянным.

— Пробовал. Я целовал тебя, помнишь?

— Прости.

И Руки вдруг понял, что изменилось в Широяме. Его чувства к Дайске. Аой, наконец, осознал себя, поэтому и заговорил о…

Ритмист соскочил подоконника, отвернулся, засовывая руки в карманы, а Таканори ошарашено добавил вслух:

— Ты просишь прощения из-за того, что боишься задеть мои чувства?

Широ смущённо кивнул и уставился в окно. Говорить об этом для Таканори было так легко, как будто они обсуждали что-то обыденное. Откуда в нём эта черта, и почему Аой не может раскрыться с такой же непринуждённостью?

— Всё это как-то не вяжется. Я чувствую себя предельно глупо. Не смотри.

Но Таканори не мог не смотреть. Он подумал о том, что если Дайске Андо и в самом деле смог послужить стимулом для того, чтобы Юу начал думать не только о себе, то Руки хотел бы лично поблагодарить его за это. Он снял очки и взял Аоя за руку. Замок из сцепленных мизинцев, поднялся до уровня глаз, вынуждая Широяму перевести взгляд на друга.

— Нет, Юу, — сказал Руки мягко. — Это вовсе не глупо. И я рад, что твой выбор оказался в его пользу.

— Ты пойдёшь со мной на Dir en Grey?