========== Глава первая ==========

«I wanna break every clock

The hands of time could never move again

We could stay in this moment (stay in this moment)

For the rest of our lives»

Anberlin -Inevitable

— Слушай, Ру. Я вынужден задержаться, — говорил Юу по телефону своему другу. — Тут такое дело…

В жизни Широямы Юу даже если что-то и шло по плану, но не всегда соответствовало тому, как это должно происходить в принципе. Вот, к примеру, возвращаешься ты из Миэ в Токио, но по каким-то неведомым причинам вдруг застреваешь в «жопе мира» префектуры Нара. Нет, причины, разумеется, были. Банально сестра просила заехать — отвезти вещи, пока, она сидит с его двухгодовалой дочерью у родителей.

***

Наверное, Юу никогда не забудет момент, превративший несколько следующих лет его жизни в кромешный ад. Это был неожиданный звонок от Накаямы Кэтсу, который объявился через три месяца, после расставания.

— Ты сделал мне ребёнка, Аой, — нервно выдал транс не здороваясь.

Брюнет замер, отыскивая взглядом место, куда бы присесть. Судорожно выворачивая содержимое карманов, он нашёл, наконец, сигареты, но так и не закурил, сжимая пачку в руке.

— Вообще не хотел говорить. Но потом решил, что тебе нужно знать.

— Ты… в положении?

— А чему здесь удивляться? Такое случается, когда трахаешь… хм… бабское тело… без резинки, как в моём случае. Аборт не рекомендуют, говорят, он грозит какими-то ужасными последствиями… Смешно, ведь мне вообще не нужны дети! Так что… как-то параллельно, смогу ли я их иметь когда-нибудь в будущем. Ты меня понял, в общем.

Прозвучало тяжело, непрощённым укором, но вряд ли Кэт хотелось ворошить прошлое, а Юу подумал, что, видимо, пиздец один не приходит, раз навалилось ещё и это.

— Аборт? — На всякий случай уточнил Широяма. На том конце воцарилась вязкая тишина.

— А какой выбор? — через минуту раздался голос Накаямы. — С таким-то бизнесом! Какая, к чёрту, из меня мать? Я же сказал.

— Когда операция?

— Через три дня.

— Ты…

— Слушай, не вынуждай меня оправдываться. Детей я не хочу.

Юу тоже не хотел детей, но неожиданно им овладело странное беспокойство. Ведь если с Кэт что-то случится, то это уже не исправить — сможет ли он в будущем простить себе, что не только испоганил кому-то жизнь? Стоило ли рисковать? Чувство вины и так не отпускало гитариста, а теперь ещё и замаячило веское наказание за грехи. Ребёнок! Да Аой сам как ребёнок, только давно перескочивший тридцатилетний рубеж. Но за всё приходится расплачиваться.

— Какие есть варианты?

— Рожать, наверное. Не знаю, что дальше, Широяма. Я в шоке вообще.

— Ну, мне тоже необходимо привыкнуть к этой новости.

— Времени нет. И ждать я не собираюсь…

— Мне приехать? — Вопрос прозвучал нелепо. Да и сам Аой выглядел жалко в этот момент.

Кэт, если даже и простит его когда-нибудь, но точно не забудет… А ему почему-то не всё равно. Ведь не всё равно же?

Рядом со зданием студии находилось какое-то кафе, из которого в тот день особенно несло тухлой рыбой. С тех пор, в моменты нервного напряжения Юу невольно начинал ощущать этот тошнотворный запах.

— Нет, Юу, — Кэтсу впервые за весь разговор назвал Широяму по имени. — Твоё появление ничего не изменит.

Аой и сам это понимал, и, казалось бы, ситуацию разрулили, и можно теперь забить и спать спокойно, но заснуть Юу не мог. Желая по телефону Кэтсу удачи, Широяма почувствовал себя последним дерьмом. Да. Он просто спихнул проблему. Самоустранился и умыл руки.

Но в итоге Аой совершил то, чего сам от себя не ожидал. Отыскав Кэт в лабиринте больничных коридоров Токио, он вдруг выдал самую опрометчивую вещь на свете:

— Оставь ребёнка, Катя! Я беру на себя ответственность.

***

… О беременности Кэтсу не догадывался никто — животик был маленький и тщательно скрывался одеждой; а позднее, Накаяма, под предлогом срочных дел, исчез из Токио на целых полгода.

Всё это время Широяма пил не в себя, пытаясь осознать и переварить, что же он натворил… и как теперь с этим жить.

Вернувшись в бизнес через три месяца после родов, Кэт вместе с адвокатом явил Аою дочь, всучив анализ ДНК и отказ от родительских прав; транс добавил, что теперь ему абсолютно нет дела, как гитарист будет выкручиваться дальше. Широяма просил ребёнка – он его получил.

Пока Аой отходил от вторичного шока, они заключили договор, и, вскоре, заверив бумаги юридически, опеку над ребёнком оформили на Юу. В силу характера Аой не мог удерживать весь навалившийся кошмар в себе — ему была необходима психологическая поддержка и немедленная помощь. Вот тогда-то о ребёнке узнал Руки; в своё время вся группа была свидетелем непростых отношений между Накаямой и гитаристом, но новостью о дочери Аой поделился именно с Матсумото. Первое, чем Таканори помог — это надавал другу по морде, а затем… позвонил Каю, который нашёл для девочки нормальную няню, ибо те, кого пытался привлечь Аой, не имели в этом деле никакой квалификации. Да, Широ зачем-то звонил знакомым хостес и шлюхам…

— Ты что, совсем рехнулся?! Ты б ещё бомжей с улицы позвал! – орал лидер-сан, но быстро успокоился, ибо новоиспечённый папочка бился в истерике чаще, чем его новорождённая дочь. В общем, гитариста привели в чувство, и мало-помалу, Широяма научился обращаться с младенцем.

А тайну решили хранить всем «двором».

Аой тогда ещё не знал, с какими трудностями столкнётся, взваливая на себя бремя отцовства. Особенно, когда у девочки полезли зубки… Но когда он смотрел на маленькую «обезьянку», в его душе начинали выть ангелы, одновременно выкручивая гитаристу яйца. Из свёртка одеял на него взирала его точная маленькая копия, и как бы Аой ни старался, он не мог абстрагироваться от ребёнка. А ведь хотел. Придушить хотелось, чтоб не орала.

В силу деятельности, постоянно оставаться в Токио гитаристу не представлялось возможным: группе предстоял тур, и вот, тут-то начались проблемы.

— Отвези Руми родителям! Не оттягивай, поговори с ними, — постоянно твердил ему Матсумото. — Какого хера, Юу! Теоретически, мы, конечно, можем взять младенца в тур. Но готов ли ты к огласке?

А ещё Руки давил на тщеславие. Неизвестно, каким образом факт отцовства мог сказаться на дальнейшей карьере Широямы. А Юу не хотелось разрушать имидж независимого мачо, и, конечно же, гитарист не желал лишиться своей многочисленной фанатской аудитории. Как и любой другой известный музыкант, он был жаден до внимания к своей персоне. Сцену, а на ней себя он любил намного сильнее, чем всё остальное. Поэтому Матсумото мог вздохнуть с облегчением — Аой его услышал.

Вернувшись с младенцем в Миэ, гитарист валялся в ногах у отца, как побитая собака. Широяма-старший пришёл в бешенство, обнаружив в своём доме внебрачного ребёнка, да ещё и «хафу»! «Ты нас опозорил! — кричал он. — Мы уважаемая семья. Что скажут люди?»

Родители категорически не хотели принимать незаконнорождённую внучку. Историю беременности любовника-транса Аой, разумеется, скрыл, сообщив, что мать девочки умерла при родах, а сам он не имеет возможности должным образом заботиться о дочери, во всяком случае, пока она так мала. К кому ещё он мог обратиться за помощью, как не к отцу?

«А в кого засовывать член, ты, сынок, у нас не спрашивал!» - злился Широяма-старший.

Юу выкрутился посредством вранья, но своего добился: родительское сердце смягчилось, узрев в поступке сына некое благородство, тем более что маленькая Румико походила на гитариста как две капли воды. Единственное, что выдавало в ней не японку — это цвет глаз. Они были серыми, как у Кэтсу. В итоге родители позволили оставить внучку у себя, а Широяма… Аой вычеркнул из жизни два последующих года, пытаясь создать комфорт для своего дитя.

Он почти лишил себя секса (но не алкоголя), пытаясь думать только о том, чтобы обеспечить семью, и отбрасывал отношения как нечто не соответствующее своему нынешнему статусу. Погружаясь в состояние депрессии, Юу старался не думать о том, что его жизнь закончена, но позволял сомнениям бередить и без того нездоровую душу, допуская ужасную мысль, что, наверное, было бы лучше, если бы Кэтсу сделал аборт. Легче, проще; и Юу ненавидел сам себя, ибо из-за какого-то тупого благородства он сознательно лишил себя житейских радостей. Напряжение и недовольство скапливались, превращая его в неуравновешенного и озабоченного алкаша. Аой совсем упал духом, ибо вдруг осознал, что всё лучшее в его жизни уже случилось…