— Вот это картина! Давно пьёшь?

— А правилам приличия мама не научила? — медленно выдал Верховный.

— Ну, ноги со стола я бы убрал…

— Что ещё? Галстук завязать? Может, мне встать, однако?

— Ну, Юу… — буркнул Хранитель, разглядывая начальника, — сиди уже… Стоять тебе вряд ли поможет.

— Чего надобно? — язык Верховного немного заплетался.

— М-м, — промычал Кай, оценивая ситуацию и количество выпитого алкоголя, — ты домой не собираешься? Могу подбросить.

— Не-а. Говори, чего хотел? Погоди, дай подумать: наш деточка по имени Уруха дал о себе знать?

— Дал. Плесни-ка и мне. Рабочий день закончился. Можно. — Шоколадные глаза натолкнулись на непробиваемый мрачный взгляд: «А не пошёл бы ты!» — Пожалуйста? — добавил Ютака волшебное слово и сложил бровки «домиком».

Он пожал плечами и, позволив нетрезвому начальнику покапризничать, развернулся к окну. Некоторое время Аой пялился на худую фигуру друга, разглядывая его ноги и поджарый зад. Потом протянул свой стакан:

— Другой искать лениво, однако. На, не побрезгуй… Ну, чего там?

— Кою…

— Я так и знал! Восстание праведного ангела?

— Вмешательство в дела смертных…

— Вот ведь! — Верховный снова глотнул прямо из горла. — Чего смотришь? Пей!

Ютака сделал небольшой глоток, поморщился с непривычки. Алкоголь обжигал, согревая и расслабляя уставшее тело.

— Что делать будем?

— Я расскажу тебе, что ты сделаешь, но чуть позже.

— Юу?

— Знаю всё, что ты сейчас скажешь! — Аой поднял руку в жесте протеста. — Особенно то, что надо бы прикрыть его чудный зад, оградить… Чёрт подери… Ты ведь тоже обожаешь его охрененный зад, верно?! — мозг, разгоряченный алкоголем, располагал к излишней болтливости и выяснению отношений.

— Давай не будем сейчас!

— А когда будем? — поинтересовался Юу. — Хотя я понимаю, почему он с тобой. В отличие от меня, ты никогда не станешь ломать его…

— Хочешь отдать? — ревность Аоя забавляла Хранителя.

— Тебе? Размечтался!

— По-моему, мы оба хороши, — Ютака залпом допил свой виски. — Ещё! — потребовал он. Аой плеснул из бутылки. — Ведь именно по тебе он сходит с ума! — он поднял стакан вверх. — Кампай!

— И как ты всё это терпишь?! — криво ухмыляясь куда-то в сторону, Юу сорвал с себя галстук и небрежно бросил на стол.

Ему шло быть пьяным. Несколько прядей лёгкой тенью ниспадали на лицо. Голова была немного запрокинута назад, пиджак расстёгнут, взгляд расфокусирован… Ютака не уставал поражаться, насколько тот гармонично выглядел в любом проявлении своего «я». В гневе ли, в желании или даже в пьянстве. Мрачная, опасная притягательность. Особенно сейчас, когда Юу вообще ничего не делал. Выбившаяся из брюк рубаха почти полностью открывала подтянутый живот и левый сосок.

«Проклятый виски!» — Ютака понимал чувства Урухи, ибо сам не мог бороться с тем, что Широяма волнует его. До сих пор.

— Ревную, как. Но тебя я знаю слишком хорошо… всего… и гораздо дольше, чем Кою.

То ли алкоголь свершил чёрное дело, то ли воздержание, но вид Широямы будоражил воображение. Возбуждал настолько, что Кай явственно представил, как будет ласкать этот рельефный живот, опускаясь всё ниже, как бледная кожа станет гореть под его прикосновениями. Дикое желание сжать руками крепкий зад и ощутить движение навстречу… И какова на вкус горошина потемневшего соска, который так и хочется прихватить зубами? Это казалось неправдоподобным, но выглядело так многообещающе, что Ютака зажмурился.

— Твоё дыхание изменилось, Юта, — усмехнулся Аой, прикрывая глаза. — Не думал, что до сих пор волную тебя, — он медленно развернулся к шатену. — Ты сейчас… хотел бы… снять напряжение. Нам обоим это необходимо…

— Юу… ты уверен? — в горле Хранителя мгновенно пересохло.

— Мне достаточно знать, что ты уверен, — он все ещё выглядел расслабленным, но глаза смотрели испытующе, пронзительно: — Ты ведь хочешь меня?

В ответ на это Кай лишь судорожно сглотнул. Аой, как из-под земли, вырос перед ним, словно это и не он только что находился в кресле. Адские глаза блеснули нездоровым огнём, и Ютака немедленно подчинился приказу:

— На колени!

Горячая ладонь обожгла затылок, зарываясь пальцами в тёмные волосы, немного оттянув их назад, опустилась ниже и с силой сдавила шею. Штаны вдруг невыносимо надавили на член. Кай резко выдохнул, закрывая глаза:

— Да, чёрт, хочу.

Несмелые прикосновения, скользнувшие вдоль щиколоток, внезапно приобрели уверенность: он резко сжал их двумя руками, не спеша, очерчивая каждый рельеф стройных ног, двинулся вверх, сдавливая и исследуя внутреннюю сторону бёдер, заставляя Широяму вздрогнуть, когда пальцы коснулись напряжённой промежности. Кай сильно стиснул крепкие ягодицы, именно так, как хотел и как ему рисовало воображение. Юу среагировал, со стоном подавшись навстречу, почти упираясь пахом в лицо шатена. Хранитель улыбнулся. Его пальцы ласкали член брюнета сквозь тонкую ткань брюк, то нежно поглаживая, то сжимая. Дыхание сбилось, стало рваным. Схватившись за ремень, Ютака сам в нетерпении застонал и поджал губы. Он боролся с желанием сорвать это препятствие немедленно, обнажив крепкое тело, но также понимал, что не должен спешить. Слишком хорошо они изучили друг друга, слишком знакомым для него было это тело, запах которого Ютака почти забыл за другим, более терпким и манящим…

Вспоминая его вкус, он осторожно провёл языком по всей длине возбужденной плоти, затем, накрыв губами, вобрал в себя как можно глубже, помогая одной рукой, и вдруг выпустил, вопросительно глядя на любовника.

Широяма знал тягу Кая к агрессивному выплеску, и тот, в свою очередь, чувствовал, что ему будет это позволено, но не сейчас, позднее… Они давно не рядились по поводу того, кто сверху — не имело значения. Бескомпромиссность Аоя уже не удивляла, он редко когда церемонился.

— Без рук, — скомандовал его голос, — убери.

Кай покорно завёл руки за спину, позволяя немилосердно отыметь свою глотку, пытаясь справиться с нехваткой воздуха и рвотными позывами, когда Аой вгонял свой член слишком глубоко. А также слезами и обилием слюны, стекающей по подбородку, но это было тем, что Ютака безумно любил в Юу! Заводился, получая какое-то извращенное наслаждение, когда Аой насиловал его рот. Особенно те моменты, когда, теряя контроль, тот старался удержать себя на грани и, взрываясь на пике, требовал смотреть ему в глаза до самого конца, заставляя принимать себя именно таким: неистовым, голодным, диким. И после, обессиленный, он закрывал лицо рукой; наверное, от осознания, что слишком открылся… Ютака обожал его таким. Любил и сейчас, когда сперма крупными и густыми каплями забрызгала его лицо.

Распробовав горьковатый вкус и не дав Юу опомниться, стремительно поднявшись с колен, Кай схватил любовника за шею и жестко впился зубами в пухлый рот. Взгляд Широямы был всё еще затуманен удовольствием, и Ютака, пользуясь этим, подтолкнул того к столу, предварительно смахнув всё, что могло им помешать. Повалил несопротивляющееся тело, и, заставив опереться на локти, несдержанно кусал его шею и плечи. Грубые ласки порождали появление отметин на теле брюнета, и это отвлекло Юу от жесткого проникновения пальцев внутрь своего тела.

Резануло болью.

— Юта, чёрт тебя дери! — выдохнул Юу. — Ты единственный, кому это позволено…

— Знаю, больно.

— Ах, напугал… — простонал Аой, когда чужой член своим напором заставил разойтись непослушные мышцы.

Ютака почти потерял себя, охваченный тугой горячей плотью.

— Аой, — тихо произнёс он, целуя напряжённую спину, — слишком сильно…

— Нечасто меня натягивают на моём же столе…

— Юу, — снова позвал Кай, — ты ведь доверяешь мне?

— Ксо… да.

«Люблю тебя за это».

— Знаю.

Медленные, размеренные фрикции постепенно обретали чёткий ритм. Сложность размера рассеивалась в хаосе взаимного движения. И Аой, наконец, отпустил себя, позволяя Ютаке взять то, что тот заслужил. Резкий вскрик отразился от стен кабинета и исчез, перехваченный поцелуем. В изнеможении они оба скатились на паркет. Немой отсчёт времени… Жесткие, скупые ласки; в сплетении тел не осталось раскаяния, только благодарность, молчаливая, лишенная права голоса. Любовь порой странно проявляет себя…