Получить новый исполнительный лист оказалось очень сложно. Надо доказать, что приставы не туда его отправили и что документ уничтожен. Судебные приставы, что-то мямлили и не хотели давать никаких справок о том, как они облажались. Весь этот процесс требовал столько времени на присутствие во всех этих организациях, и именно в рабочее время, что я плюнула и сама заработала на ремонт. Точнее, в долг взяла. Сначала, как и сейчас, работала на двух работах. А потом нынешний арбатский начальник взял меня на полную ставку. Целый год я жила счастливо и спокойно. И вот опять. Вторая работа. Надо решать, идти мне туда директором или нет. Теперь я просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью.

Часто бывает, что мы засиживаемся с журналом допоздна. И когда я вывожу из «кладбищенского офиса» Валю, Варвару и девочку дизайнера в одиннадцать вечера, то чувствую себя благородным Лыцалем. А моя старенькая Toyota превращается в верного коня. И мы спасаем заблудших путников (они же Прекрасные дамы, они же несчастные мои сотрудники), которых иначе сожрут стаи бродячих собак. Я сейчас серьезно, кстати, про собак. Они бегут за машиной с громким лаем, а мы удираем.

Все – как фильме ужасов. Вокруг ни души, дорога петляет, тьма тьмущая, а ближайший фонарь на заправке за поворотом. Если бы не мой верный конь, то ноги б моей здесь не было. А Валина и Варварина была бы. Это знаете, чем объясняется? Они тоже тянут детей. Одна полностью одна, другая с невнятным мужем. Они бы и без меня ходили вдвоем с кладбища, то есть из офиса, и отбивались бы, чем попало, от своры собак. Таким образом, мы, одинокие женщины с детьми, самые мотивированные сотрудники на свете.

Я бы, наверное, еще думала и тянула с этим директорством, но все как-то сложилось само собой. Сделка была готова, не хватало только юридического лица, на которое оформлять журнал. И в котором я как раз должна была стать директором. Новый номер журнала был собран, можно было отдавать в печать. Сети были рады нас взять «обратно» и тоже ждали юрлицо. Лицо это могло бы издавать, могло бы распространять, могло бы стать пристанищем страждущих, в конце концов. Вся редакция в нетерпении ожидала, когда уже можно будет хоть куда-нибудь в полном составе и с воодушевлением трудоустроиться. Получалось забавно: я над всем этим славно потрудилась, а теперь всех задерживаю. Почему-то мне немного страшновато. А вдруг я не справлюсь?

Все-таки директор издательства – это серьезно. Надо же вывести все это хозяйство на самоокупаемость. Эдуард на сделке заявил, что на прибыль он не рассчитывает, но хотелось бы, конечно, чтобы журнал самоокупался. А я даже и не знаю, возможно ли это в нашем случае. И знания мои о предмете стремятся к емкому понятию «почти ничего». А с другой стороны – это же так интересно… Возможно, мне больше никогда и не выпадет шанс взяться за такое дело. К тому же Эдуард мне заплатил! Причем столько, сколько я ему насчитала по той схеме, что он хотел. Поделила свою ЗэПэ на количество рабочих часов в месяце, получилась стоимость часа моего доблестного труда. Прикинула, сколько часов я потратила на Эдуарда с его журналом, и умножила это на получившуюся в первом действии сумму. И вуаля! Я смогла заработать что-то сверх зарплаты, как и планировала, это круто! Даже не что-то. В этом месяце я заработала две зарплаты. Эдуард не подвел, все-таки он душка.

В это время на моей основной работе было жарко. Мы все лепили эту сделку века с лизингом самолетов, а я там отличилась! В хорошем смысле, не так, как с поисками нового мужа. Я переправила их неудобный договор так тонко, что они захотели его обсудить. Их какой-то Большой Начальник и директор юридического департамента нанесли нам визит, расселись в переговорке, и туда явилась я. Вся такая в образе: стремительная, деловая, в рыжих кудрях, красных ногтях, на каблуках и в узкой красной юбке. Ну, вы поняли. Мужчины в самом расцвете сил охнули, похлопали ресницами и… Короче, согласовали они все наши правки! И мы все подписали! Иногда полезно быть красивой. Теперь наша компания обеспечена на двадцать лет вперед.

Этот факт придал мне уверенности – и я взяла, да и отправила Эдуарду сакральную цифру. Ту, которая устроила бы меня в качестве зарплаты за мои труды. Конечно, больше, чем имела бы в виду в любой другой ситуации, но… Эдуард написал «ОК» – и все завертелось. Я пошла подписывать всю эту дребедень на ООО и директорство к нотариусу. Выходила я от нотариуса со странным чувством, что я почти «женилась» на журнале (тут смайл с обезьянкой с закрытыми глазами). Мама дорогая, но я же выпутаюсь, «если что», да? Я же не совсем тупая, контракт на лизинг я сама готовила и согласовывала все-таки… Надо еще в налоговую эти документы отвезти, кстати.

– Подписала? – грустно спросила Дуся, не отводя взгляда от монитора.

– Подписала, – ответила я.

– И че? – спросила Дуся. – Пойдешь туда? Бросишь меня тут одну?

– Не знаю, стремно там, я как-то до сих пор не верю, что это всерьез и надолго.

В телефоне задыхалась Валя. Всегда радостная, тут она была в таком замешательстве, что только с пятой попытки смогла рассказать, в чем дело.

– Там у них кошмар, он орал на курьера так, что стекла дрожали. Они там чуть не описались от страха.

В ходе разговора про кошмар выяснилось, что штатному курьеру фирмы Эдуарда почему-то нельзя ездить по поручениям от журнала. Его же Эдуардового журнала. Дрожащим голосом Валя то ли требовала, то ли просила, чтобы я приехала и разобралась. #Яждиректор. Глупость какая. Что директор может сделать с собственником? Ничего. Попала я. Может, выкинуть подписанные у нотариуса документы в окно, пока не поздно? В налоговую-то не ходила еще.

Плохо, когда не на кого опереться, на кого-то мудрого и знающего. Хочется хоть немного поопираться на мужчину, который защитит, обогреет, пожалеет и скажет, как быть. Я с тоской смотрела в окно, а ручонки сами потянулись к телефону. И я позвонила мужику из «мерседеса». Я подумала, что с ним можно посоветоваться. Он обрадовался. Снова ресторан. В этот раз я подготовилась – никаких каблуков. И славно, ведь кавалер внезапно захотел показать мне квартиру в переулочках Тверской. То есть реально квартиру, а не то, что вы подумали. Его водитель взял ключи в бардачке, провел нас сквозь замки и домофоны. Мы ходили из комнаты в комнату, переминались с ноги на ногу и обсуждали интерьер. Ну, то есть как интерьер. Квартира была добротная, двухкомнатная, с высокими потолками. Хорошая мебель, гостиная и спальня. С дорогим, но на редкость унылым ремонтом: все такое бежевенькое, типа классика и на любой вкус. Терпеть не могу такое. Безликое.

Зачем он мне это показал? Ох уж мне эти странные мужчины, которые многозначительно делают и ничего не объясняют. Видимо, предполагалось, что при определенном ходе событий я могу тут жить. Интересно, где будет тогда жить мой сын? Видимо, его стоит оставить маме, пусть себе там тусуются? Ребенок – это хлопотно: школа, простуды, уроки, кормить, одевать, будить по утрам (это, кстати, у нас очень громко бывает). А тут – будуарная жизнь. Короче, я не проявила энтузиазма. Ну, не умею я так. Даже советов никаких про работу просить не стала. «Красивая девушка с малым количеством проблем», – с сожалением заметил мужчина и уехал на своем сверкающем «мерсе». А я осталась в своей пятнадцатилетней машинке вместе со своим «малым количеством проблем». Ну да, не на улице живу, слава Богу. Надо пока тащить обе работы, подумала я, и газанула.

Дневник веду почти регулярно, но экземпляр из шестисотого «мерседеса» никак не приблизил меня к поимке вредоносного паттерна. Ни одного. Возможно, ловля паттернов не такое уж легкое дело.

Последние дни ноября… Ноябрь – это месяц, когда шансов на «бабье лето» и теплые деньки совсем нет. Это месяц мужества и стойкости: впереди полгода зимы. Ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, да и апрель туда же. Пора удирать с работы на вторую работу.