Я опять ей ничего не ответила. Я ненавидела всех: ее, себя, коридор и долбанную описанную рубашку.

Мы шли молча довольно долго. Коридор был обыкновенный: темный и длинный, по обеим сторонам типичные светлые двери. В конце коридора горел свет.

– Хм, свет в конце туннеля, – с сарказмом сказала я.

Врач не ответила.

"Терпеть не могу, когда на мои неудачные шутки не реагируют. Хоть бы хмыкнула в ответ".

– А зачем? – холодно ответила врач.

– А да, забыла, вы ж в голову мою без спроса залазите.

– Ну, так не забывай, – мне так хотелось врезать этой врачихе или хотя б подножку подставить, чтобы она растянулась на этом холодном полу.

– Попробуй. Вдруг получится. – я не видела ее лица, но по голосу слышала, что она злобно ухмыляется.

Наконец, мы дошли до того, что издалека мне казалось светом в конце туннеля, и остановились. Это была маленькая комната, из которой было три выхода, три двери, ведущие налево, направо и прямо. Эти архетипичные образы не давали мне покоя, сначала свет в конце туннеля, теперь, будто камень на распутье, эта маленькая комната. Мне вспомнились надпись на камне из сказки: «направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – себя потеряешь, прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь» .

– Эмма, – врач прервала мои рассуждения. – Мы могли бы не мучиться, а сразу дойти до этого места. И веришь, – голос врачихи вдруг стал мягким, – идти по песочку, смотреть на море или на горы, допустим, но, ты ж легких путей не ищешь, да? – сейчас она мне напомнила мамину подругу, тетю Валю. Та всегда приходила к нам в гости с охапкой своих проблем и бед и перед своим уходом, которого ждали все члены семьи, еще и умело развешивала на каждого из нас свои жизненные прогнозы и убеждения.

«Ну да, Эмма, ты ж легких путей не ищешь! Если в институт не поступишь, будешь, вот как я, всю жизнь с дебилами коротать…» Ну, и все в таком духе.

И вдруг меня осенила такая мысль : " а ведь вся моя жизнь сейчас проносится передо мною! Она зашифрована в словах из прошлого, в воспоминаниях, в каких-то образах. Твою мать, так может, оно вот так и происходит? Может, так и проносится вся жизнь перед глазами умирающего, только в зашифрованном виде?

– Да какая ж ты умная. Точно. Все так и есть. – врач развернула меня к себе и приблизилась почти вплотную. Я видела ее непонятно-малиновые зрачки, но, что странно, дыхания ее совсем не чувствовала.

– Да, че вы ко мне так близко? – после некоторого оторопения, я вырвалась из ее объятий.

– Думала, если в ухо тебе прокричу, ты услышишь.

– Че, совсем уже? – я еще больше отодвинулась от долбанутой женщины и уперлась спиной в дверь, ведущую прямо.

– Эмма, соберись! Выкинь этот бред из головы! Еще раз повторяю, если ты продолжишь жить в своих предрассудках, ты тут через день с ума сойдешь. Откинь все! Забудь все! Тети Вали, коридоры, Гарри Поттеры… Мы сейчас выходим. Ни о чем не думай, иначе мы еще полгода будем бродить по твоей шизофренической фантазии.

Я хотела ей что-то грубое ответить, но не успела. Врач открыла дверь за моей спиной.

– Какой год? – напротив предводителя сидела рыжеволосая девушка лет 30. Руки ее были связаны за спиной, все тело немного наклонено вбок, глаза полузакрыты.

По всему ее виду было понятно, что допросы длятся уже не один час: справа на щеке у девушки, виднелась гематома, платье в нескольких местах было разорвано, и сквозь дыры, проглядывались ссадины и синяки. Лицо девушки при этом было спокойно, улыбка, которая, как маска, застыла на лице, была показателем твердости характера и убеждений.

– Подними ей голову! – предводитель обратился к пухленькому человечку, стоявшему в углу кабинета. Человечек тут же подкатился к девушке, схватил ее за подбородок и поднял голову вверх.

Глаза ее автоматически открылись, но осознанности в них не было. Тогда мягонький человечек слегка ударил своей крохотной рукой по щеке девушки, потом еще раз и еще, пока, наконец, в ее глазах не затрепетала жизнь. Девушка пришла в себя. Огляделась вокруг, увидев мужчину напротив, ненадолго остановила на нем взгляд, потом улыбнулась, опять закрыла глаза и откинула голову назад.

– Какой год, я спрашиваю? Ты же знаешь, что отсюда уже не выйдешь! – мужчина говорил спокойно, но от тембра его голоса становилось не по себе даже его толстенькому помощнику.

– Мы уже научились отслеживать ваши выходы, еще немного, и вы, мне больше не понадобитесь. Мне нужно только начало. Какой год?

Девушка опустила голову и открыла глаза. Она хотела что-то сказать.

Мужчина заметил эти изменения и, обойдя стол, приблизился к девушке. Они с минуту смотрели друг другу в глаза. Это была не борьба, а скорее интерес. Мужчина знал, что ничего не добьется ни допросом, ни другими методами, и девушка это знала, но каждый из них продолжал играть свою роль.

– Мое перемещение произошло 9 марта 2022 года. В качестве преемника я пробуду здесь неделю и вернусь обратно, больше я ничего не знаю…

Ответив, девушка опять закрыла глаза.

– Послушай меня, – мужчина схватил пленницу за подбородок и слегка потряс, она открыла глаза. – Ты знаешь, что обратно уже не вернешься! Рано или поздно, он здесь появится, мы его дождемся! – девушка насторожилась, – Вы думали я не знаю про Эйнштейна? – мужчина громко рассмеялся. Девушка смотрела на него внимательно, теперь в ее глазах появилось удивление. Предводитель тут же почувствовал это.

– Что, хочешь предупредить? Вижу, как мысли в голове забегали, только ты отсюда уже не выйдешь! Н-е в-ы-й-д-е-ш-ь! Мне нужно только одно, поэтому я с тобой разговариваю! Только скажи, – мужчина перешел почти на шепот и наклонился к уху девушки. – Скажи мне, когда он здесь появится?

Девушка внимательно посмотрела на предводителя. Улыбнулась и тихо ответила:

– Вы об этом не узнаете. Никто из нас не расскажет. Нам нечем дорожить. Эти жизни и тела не наши. Вы это знаете. А значит, чтобы вы со мной не сделали, вы не причините мне вреда, и шантаж тут бесполезен.

Мужчина с секунду молчал.

– Сука! – он с размаху ударил девушку по лицу, схватил ее за руку и потащил по полу к окну. И резко отодвинув гардину, распахнул окно, с легкостью перекинул ее за оконный проем, словно тряпичную куклу, затем наклонился, удерживая ее только за руку и смотря прямо в лицо, крикнул:

– Я еще могу все вернуть. Просто скажи год! Мне больше ничего не надо, остальное я сам узнаю.

– Год… – с надменной улыбкой ответила девушка.

Он мгновенно отпустил ее руку. Девушка еще раз улыбнулась и, пролетев 12 этажей, застыла в неестественной позе на асфальте перед входом в здание.

– Сука! – предводитель закрыл окно, задернул гардину и вернулся к столу.

– Убери там! – он обратился к прилипшему к стене пухленькому человечку.

– Еще кто-то есть? – спросил предводитель.

– Да, но они все вот так же себя ведут, ничего не боятся. Никто не может из них ни одного слова вытянуть.

– Я вытяну. Пускай придет священник. Мы его отправим туда.

– Но… мы ж, если что случиться, потом не сможем его вернуть. – пухленький человек мягоньким голосом попытался возразить.

– А он кому-то нужен тут? Тебе нужен? Может, и ты с ним хочешь?

– Я? – человечек слился со стеной. – Я? Нет! Я ж не могу!

– Тогда и не выдвигай предположений! Приведи священника и еще двух преемников. И убери там!

– Да. Сейчас мы все сделаем. – Пухленький человек незаметно вышел из кабинета. А предводитель встал из-за стола, и, заложив руки за спину, стал динамично ходить взад и вперед по комнате.

– Надо быть готовым… надо быть готовым… Надо все подготовить…

Я обернулась и тут же зажмурилась от яркого белого света. Со всех сторон что-то жужжало, шипело, пищало. Что-то касалось моих рук и ног ежесекундно. Даже с закрытыми глазами я чувствовала, как сильно обжигает меня свет. Он был какой- то неестественный, разъедающий.