– Хватит! Оставьте меня! – снова жалобно попросила, уже не надеясь выбраться из этой ловушки. Я находилась здесь долго, слишком долго, и такие мучения, что ощущала сейчас, испытывала каждый день. Все проведенное мной тут время мои мысли метались словно бешеные зайцы в поисках выхода из этой клетки, но получалось, что отсюда выбраться невозможно.

За этот месяц я уже перепробовала все – от попыток хоть как-то использовать магию близнецов, чтобы активировать академический браслет, до попыток притвориться больной или мертвой – ничего не действовало. Женщина, приходившая ко мне каждый день, была равнодушной настолько, что, казалось, ее не трогает совершенно ничего. Единственной эмоцией, которую она выдавала, была злость.

– Не дергайся, – глубокий и, возможно, в другой обстановке показавшийся бы мне приятным бархатный голос отозвался раздражением, но я не могла не дергаться – было слишком больно. Пальцы на ноге разжались, и я сразу же выдернула ее, с тихим шипением опуская на пол – болело просто нещадно. Казалось, что кость голени сломалась.

– Отпустите… – взмолилась я, отчаянно рыдая и пытаясь вырвать руку из стального захвата тонких пальцев драконицы, но меня держали слишком крепко – не вырваться. Глотая слезы, старалась удерживать равновесие на одной ноге и тихо считать про себя секунды – так хотя бы казалось, что время движется вперед, а не замерло на одном месте.

– Все. – Наконец меня оставили в покое. Руку отпустили, на коже остались болезненные багровые разводы.

Я заскулила, отползла в свой угол и, отвернувшись к стене, попыталась успокоить бушующие нервы, баюкая пострадавшую руку. Не знаю, что эта дамочка со мной делает, но каждый раз, как она прикасается к моей коже, у меня случается самая натуральная истерика – эмоции зашкаливают, страх подкатывает к горлу волнами, хочется буквально орать от ужаса. А в спокойном состоянии, вот как сейчас, сидишь и осознаешь, что твой эмоциональный всплеск был каким-то ненормальным, неестественным. Словно чужим.

– Завтра продолжим.

Даже не шелохнулась, совершенно не реагируя на грубую реплику. Странно, но сейчас, когда меня не трогают, я уже не боялась. Впрочем, других эмоций также не было, словно перегорело все.

Вздохнула, слушая удаляющиеся шаги, и встала, начиная разминку – три раза присесть, два подпрыгнуть и дальше по списку. Если я буду постоянно сидеть на одном месте и не шевелиться, то быстро потеряю ловкость и форму, мне бы этого не хотелось. Благо боль в ноге больше не чувствовалась, впрочем, как и во всем остальном теле.

Я прошлась по своей камере, равнодушно изучая мелкие выбоинки пола и изредка переводя скучающий взгляд на стены. Попутно раздумывала над так и не оконченным экспериментом, который мы затевали с Гердом. Жаль, что мой ледяной браслет украли и больше не попробуешь воссоздать тот состав: там обязательно требуется магическая составляющая – без нее просто не выйдет. И еще больше жаль, что здесь не достать ни клочка бумаги, – в уме просчитывать многокомпонентные формулы было практически невозможно. Однако я должна была хоть чем-то занять свой мозг, так что, думаю, к тому моменту, как я выберусь отсюда, в моей голове все же созреет хоть парочка полезных идей для зелий.

Я убрала за спину отросшие растрепанные волосы.

Еще раз прошлась вдоль решетки, задевая пальцами холодный металл. Рука больше не болела, да и в целом я чувствовала бы себя хорошо, если бы не небольшой голод. Поморщилась, когда он стал совсем неприятным, и позвала свою похитительницу по имени.

– Нитрилла… меня пора кормить! – крикнула громко, прекрасно зная, что она услышит, здесь повсюду стоят какие-то артефакты-маячки. Побега она моего боится, что ли? Так без магии решетка и вовсе не отпирается. Моих крох тут точно не хватит.

Убивать меня она явно не планировала, задумав и осуществляя нечто другое, а все остальное меня не сильно волновало. Сейчас практически ничего не чувствовать было благом – я могла хоть какое-то время быть уверенной и не скатываться в кошмарное состояние бесконечной истерики и страха.

Еду мне принесли уже только спустя, наверное, час или около того. Вздохнула, укоризненно посмотрев на пленившую меня женщину.

– Пленницу надо кормить вовремя, а я же и загнуться могу, – укорила, взяла поднос и приступила к трапезе. Суровый взгляд драконицы, явно предназначенный для того, чтобы прожечь во мне дыру, меня тоже волновал мало. В груди раскинулась выжженная пустыня равнодушия ко всему, словно кто-то выкачал из меня все эмоции. Впрочем, возможно, именно так и было. Я отдала пустой поднос обратно, отмечая на мгновение показавшуюся кожу запястья из-под постоянно носимого моей похитительницей темного плаща. Странно, даже мучить меня она приходила в тонких перчатках. А сейчас надо же, не одела. Я тихо хмыкнула своим мыслям.

Интересно, почему мной лично занимается эта женщина, ведь, насколько я уже успела понять, подручные у нее есть, и достаточно много. Так почему именно она таскает мне еду и даже примерно раз в неделю водит в нормальную ванную комнату? Еще бы одежду чистую выдавала да расческу. Сейчас мои волосы явно напоминают огромный спутанный колтун. И как бы я ни пыталась вычесать их пальцами – лучше не становилось.

Когда Нитрилла, как я уже привыкла ее величать, по своему обыкновению молча удалилась, я снова села на холодный пол и принялась вспоминать образы балагуров-близнецов, навязанных мне в женихи, и надеяться, что они все же смогут меня найти и вытащить отсюда. Жить без нормальных условий с душем и туалетом было весьма и весьма непросто.

Корнелий

Привычная обстановка дворца, медленные тихие разговоры прислуги по углам, спокойствие в глазах встречаемых мной людей раздражали. Особенно когда одна из молодых служанок вдруг решила повиснуть у меня на шее и непременно сообщить мне о том, как она соскучилась. Недоуменно посмотрел на обнаглевшую девицу, оттолкнул ее от себя и продолжил свой путь.

Адриан обнаружился в собственной комнате во дворце. Он бессмысленно валялся на огромной кровати, раскинув руки и ноги в форме звезды. Густым облаком рассыпавшиеся по подушке волосы, ранее всегда искрившиеся магией, несколько потускнели за последний месяц. Скулы заострились, делая его лицо более угловатым, а постоянно цветущий на щеках нежный румянец, за который я, помнится, дразнил его в детстве, исчез. В общем – выглядел он откровенно жалко, впрочем, как и я сам.

Комната его выглядела так же уныло и пусто – горящий обычно камин сейчас не мог порадовать ничем, кроме как холодными сырыми угольками. Мебель была сдвинута чуть в сторону, освобождая больше свободного пространства для разложенных на полу бумаг и книг. На каждой поверхности лежал толстый слой пыли. Он что, и прислугу сюда все это время отказывался впускать для уборки? Я посмотрел на лежавшие на полу документы. Может, брат боялся, что слуги узнают нечто секретное или что-то переложат с места на место – тогда это имело смысл.

Стоило мне только без стука ворваться к нему в комнату, как Адриан тут же соскочил с кровати, чуть ли не подпрыгивая на месте, явно нечто разглядев на моем лице.

– Ты что-то узнал? – Его голос сорвался от волнения. В глазах, словно в зеркале, отразилась надежда. Он сел на кровать, поспешно освобождая мне место.

Я сильнее сжал в руке карту и кивнул, прекрасно осознавая, что сначала стоит рассказать ему о цене, которую мы оба будем вынуждены заплатить за важную информацию. Присел рядом с братом на его кровать, бесцеремонно сдвинув его тощий зад подальше к подушкам.

Мы на шаг приблизились к разгадке тайны недоброжелателя нашей империи, и даже дышать словно бы стало легче. Теперь же, когда в моих руках находилась карта, которая приведет нас к Мелании, на душе и вовсе стало довольно светло. Появилась пусть и тусклая, но надежда.

– Узнал, но сначала хочу рассказать о цене за эту информацию, – осторожно произнес я, несколько опасаясь реакции близнеца: все же я дал крайне серьезное обещание императрице. Я бы на его месте точно вспылил – слишком глубоко и прочно мы оба влипли по моей вине. А ведь еще дядюшке предстоит рассказать обо всем произошедшем… То-то он «обрадуется».