Я не хотел об этом думать, но подумал и уже не мог отвязаться:

— Этого бы хватило на наркотики?

Кирилл посмотрел на меня так, что я не мог разобрать, какое чувство вызвали мои слова, тут и банальное «ты в своём уме?», и «я этого никак не ожидал».

Ещё не поздно всё перевести в плохую шутку, но Кирилл опережает:

— Думаю, да. Но вопрос в том, на сколько бы хватило, — и теперь его улыбка не кажется чем-то уверенным, скорее выверенным. — К чему ты это? — не хватало ещё, чтобы он меня, как учитель в младших классах, назвал по имени с отчитывающей интонацией.

В голове бардак. Я не должен ему дать перерасти в хаос, поэтому я торможу с ответом. Будет достаточно «я пошутил», будет достаточно, но сказать не могу. Именно сейчас.

У меня потеют ладони.

Скажу правду:

— Просто вспомнил, что мне говорили о Марке, — я пытаюсь посмотреть на Кирилла, но его серьёзный вид меня пугает, — перед смертью… перед тем, как всё это случилось, — я сложил руки вместе так же, как и тогда, когда говорил, что случилось с Марком, — он, кажется, сильно подсел. На наркотики, в смысле. И, говорят, из-за этого могли убить. Кому-то денег задолжал, или что-то в этом роде. Кажется, — я должен был остановиться, но меня несло, — он экономил буквально на всём, поэтому… если у его товарища могли быть деньги, он бы мог у него их одалживать.

Какой же это бред.

Если бы я изначально не впустил Кирилла, до этого бы не дошло. Если бы только сказал «нет». Если бы сказал «нет» себе и ничего не озвучивал.

— Ну, это так, — здесь должно быть оправдание.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — на этот раз Кирилл перебивает резко и наотмашь, от его строгого голоса я непроизвольно вздрагиваю, — знал ли я об этом, позволял ли этому происходить… — Кирилл шикнул и закинул руку за голову. Кожа на его лице смялась в гримасу, то ли как от боли, то ли от отвращения. — Догадывался… звучит жалко, но… было как-то так. Я думал, что ошибаюсь, что у Марка реально другие проблемы с деньгами, а потом он как пропал. Понимаю, как это звучит, я же типа его «хороший товарищ», но это произошло так… так резко, что я сам не понял, что это было, почему теперь Марк не попадается на глаза, почему мы не общаемся, почему проходит столько времени, а я ничего не делаю, — голос Кирилла стал мягче и тише. — Позвонил, а звонок не прошёл, ну и я решил прийти к нему. — Кирилл посмотрел на меня. — А его уже нет.

Я опустил глаза. Руки были мокрыми, я начал тереть их друг о друга.

Я сказал то, чего не следовало говорить, и услышал то, чего явно не хотел услышать.

Чувствую себя виноватым.

Когда-нибудь я запомню, что, если под нервным напряжением я захочу что-то сказать, этого лучше не говорить.

— Извини, — сказал я. — Не подумал, — или подумал слишком много.

— А я думал, ты не хотел в это лезть.

Такое тоже случается: тебя никто не интересует, ты ни о чём не хочешь знать, но найдётся человек, который посчитает, что именно тебе он может всё выговорить, не спрашивая на это разрешения или твоего мнения. Этот разговор просто начинается, может, сначала ты даже не понимаешь, почему он начался вообще, к чему ведёт, надо ли слушать или что-то говорить. В конце понимаешь, что ни слушать, ни говорить не надо, в этом просто нет смысла. Смысл в том, чтобы другой человек выговорился, а ты… если не можешь сказать «нет» или «я об этом не спрашивал», сидишь терпеливо и ждёшь, когда это всё закончится, когда можно будет ни о чём, как и прежде, не думать и не захламлять мысли мыслями другого человека.

Такое случается как-то слишком часто, будто люди чувствуют, что именно мне на уши они могут присесть, что именно я не скажу «уйди отсюда», что именно я вместо издёргивающего в комья отказа предпочту быть тихим и примерным собеседником.

Скорее всего, такие люди это чувствуют, и Кирилл это тоже почувствовал во мне.

— Ты просто скажи «нет».

Будто я об этом не думал.

— В том-то и дело, что это не «просто». — Даже не знаю, сколько раз я себе это говорил. — Ты ведь тоже… этим воспользовался?

Кирилл выглядит слегка удивлённым. Только слегка.

— Да нет, — он неуверенно улыбнулся, — я ни о чём таком не думал.

Врёт. Как пить дать.

— У тебя прям на лице написано, что ты мне не веришь, — заводит он.

— Есть такое, — я отвожу глаза.

— Если тебя это утешит, то, наверное, я делаю это бессознательного. Никакого желания воспользоваться тобой у меня нет. — А вот это уже больше похоже на правду. И то, как кажется мне. — К тому же, разве ты не говорил мне «нет»?

Я смотрю на Кирилла.

Смог сказать после череды «да». Поэтому мы сейчас находимся вместе. Я уже перестал считать, сколько раз Кирилл звал меня «где-нибудь посидеть» и сколько раз заходил ко мне за «ностальгией», извиняясь, что не предупреждает заранее. Это послужило причиной дать ему номер телефона.

Стоит признать, он почти никогда не доставал меня, если я мог сказать, что не хочу ни о чём говорить, он отвечал, что понимает, и уходил на балкон, и сидел там до вечера. Иногда он что-нибудь заказывал, никогда не говорил, что мне нужно скинуться. Так он платил мне за то, что я разрешаю ему быть в квартире, в которой жил его «хороший товарищ», а я к этому привык. Не заметил, как привык, как стал думать, придёт ли он сегодня, когда перестанет задабривать меня едой, когда забудет мои слова и начнёт говорить.

— Говорил, но только потому, что мы познакомились.

Было неловко молчать всё время и я начинал искать темы, чтобы разбавить тишину.

Это тоже дурная привычка: если я не один и если мы молчим, то постепенно тишина становится невыносимой, воздух будто начинает дребезжать и давить, мне начинает казаться, что эта тишина убийственна и поэтому её нужно прекратить. И так я сам начал говорить, сам нарушал своё слово, а Кирилл только «понимал» и подхватывал тему. У него это получалось отменно, и я не думал, что жалею о начатом разговоре.

И все эти разговоры привели нас к моему маленькому откровению – ко мне, который не может сказать «нет», когда надо.

— Получается, незнакомцам сложнее отказать?

— Получается так.

— Но почему? Я бы ещё понял, если бы ты не отказывал знакомым: у вас есть своя связь, ты не хочешь ранить их чувства, а вот чтобы не ранить чувства незнакомцев? Они же незнакомцы, тебя с ними ничего не связывает, и ты вполне можешь сказать, что думаешь. Не тебе же с ними детей крестить.

Иронично. Я посмеялся.

— Да кто знает, вдруг эти незнакомцы станут знакомыми? И тем более детей крестить придётся?

Теперь посмеялся Кирилл.

— И сколько у тебя таких знакомых?

Один, как минимум.

— Точно не скажу, но такие есть.

— Так не пойдёт, — наступал Кирилл, — давай, по именам.

— Не буду я тебе никого называть, — я улыбнулся.

— Вот опять, смотри, сказал «нет». Значит, всё-таки просто.

Я уже устал от этой темы.

========== 2. ==========

В следующий раз Кирилл приходит ко мне в первый выходной июня.

Почему-то каждый раз, когда я его видел, я думал, что он выглядит отлично. Отлично в плане: не показывает никакой усталости, брызжет энергией под вечер, не ноет и не жалуется. Как-то ему это всегда удавалось.

— Будешь… чай? — спросил я, пока он разувался.

Сейчас я точно мог сказать, что спрашиваю не по привычке, не потому что тут пришли гости и их надо усладить и угостить, просто подумал, что, может быть, ему захочется.

— На счёт этого, — Кирилл поднял на меня глаза и улыбнулся, — я тут взял выпить, составишь компанию?

Я не был любителем питейного времяпрепровождения.

— По лицу вижу, что не хочешь.

Я сжал губы.

— Если ты не будешь, я тоже. А то это совсем – в одного в чужой квартире напиваться.

— Шёл бы на свой балкон и палил закат, — предложил я.

— О, — Кирилл сразу смекнул, а мне польстило, что он понял, и я улыбнулся, — сделаешь для меня фотку в инсту?