Я действительно не понимаю.

— Мы же люди, — отвечает Денис. — Кто-то будет стыдиться, или бояться. Кто-то просто не в силах об этом сказать. Согласись, было бы намного проще, если бы люди, без задних мыслей, могли сказать о том… о том, что их гложет, чего они боятся, о чём сожалеют больше всего. Наверно, чаще всего мы замалчиваем самое важное. Просто потому, что… когда-то поняли, что нам нельзя об этом говорить. Просто так запомнили.

Денис утихает. Его не разносит. Он думает и говорит свои мысли.

— И что, так дальше бояться и молчать?

— Ну, каждый сам решает, — Денис мнётся, неуверенно улыбается и поглядывает, будто ему нельзя так думать. — А т-ты? Ты бы рассказал, да? — только благодаря «да?», я понимаю, что Денис задаёт вопрос.

Ему становится некомфортно. Он сжимается до степени «скрючивания».

Было бы хорошо, если бы ответ был: «Да», но я понял, на такие вопросы однозначного и уверенного «да» у меня нет.

— Нет. Есть то, о чём я не могу рассказать.

***

Я и Денис швыряемся по городу, по разным районам. Молчим, но не откалываемся друг от друга. Я всё наматываю мысли о проблемах Стаса. Денис, может, ещё думает о том, что я сказал.

Кажется, для него я всегда был человеком, который может сказать всё. Абсолютно.

На «дерьмовые» делишки это мнение тоже распространялось.

Он думал о честности или твердолобости?

— З-знаешь, — с запинкой начинает Денис. С сомнением и, кажется, долей страха. — Я не думал, что есть такое, о чём ты не можешь рассказать. — Вот оно. — Но, похоже, забыл, что ты тоже… человек.

— Удивительно, да?

— Да, — отвечает спокойно и скидывает напряжение.

***

— Загоняешься? — говорит Стас.

Сегодня пасмурно и душно. Дым сигарет кажется липким. На деле весь воздух липкий.

— Так и думал, — вздыхает он и опускает глаза. — Скорее всего, мне не стоило говорить…

— Стоило, — перебиваю я. — Кому ты расскажешь, если не мне? Наверняка, себе ты сто раз всё разжевал.

Стас молчит. Потом поворачивает голову в мою сторону.

— Звучишь настырно.

— Чтобы ты не начал меня переубеждать. — Стряхиваю пепел.

— Страшно, — насмешливо тянет. — Спасибо.

Спасибо звучит плохо.

Не за что благодарить.

Я ничего не сделал.

— Ты ещё принимаешь наркотики?

Знаю, что «да», но, вспоминая вечер с фейерверками, красные глаза Стаса, мне кажется, что за день Стас употреблял.

— Время от времени. Когда поджимает.

— Тогда было так?

— Именно, — честный ответ. — Накрыло. Поэтому я захотел пройтись с тобой. Это успокоило. Немного, но помогло.

Если это помощь.

— Я читал, что с наркотиков надо слезать постепенно: если сидишь на чём потяжелее, сначала уменьшаешь дозу, а потом переходишь на более лайтовый вариант. В моём случае нужно просто снижать дозу, но я… потребляю как-то спонтанно. Я заранее не думаю, что буду закидываться. Приходит состояние, и тогда кажется, вариант один. Старый и знакомый. Хотя… уже не помогает. Не помогает, но я продолжаю тратить деньги и курить. Убого.

— Ты… можешь писать мне. В такие моменты. Когда поджимает. Тебе же помогает?

— Да. Но я не уверен, что смогу сделать это. «В такие моменты», знаешь, сознание… сужается.

— Как-нибудь попробуешь, — затягиваюсь.

Мне было нелегко предложить помощь. Не потому, что я не мог сделать этого, а потому, что ситуация не похожа на прежние. Таких не было. Я не знаю, как быть.

— Попытаюсь не забыть.

После этого Стас встаёт на ролики и пробует три круга. Возвращается истощённый и говорит, что нашёл себе подработку. Чтобы больше уставать. Меньше думать о наркоте, может быть, о своих проблемах. Чтобы иметь меньше шансов вступить с ними в контакт.

Я не докуриваю сигарету.

Вместе с тем, будет меньше контакта со мной.

— Я буду писать. Постараюсь делать это. Не только когда будет поджимать или я буду здесь. — Стас не смотрит на меня. Избегает.

— Тогда я буду писать. Напоминать о своём существовании.

— Отлично, — смеётся Стас.

Кажется, для него этого достаточно. Но не для меня.

Докурив сигарету, достаю вторую.

========== 26. Суббота, 29.06 ==========

«Днём жарко, +25, ветер 1м/с. Облаков нет.» – Отправляю Стасу.

***

— Вадим, ты как? — спрашивает Денис.

— Не знаю, — отвечаю с раздражением.

Я же, по собственной воле, вполне осознанно говорю нетерпимое «не знаю».

— Не всё плохо, но хорошо тоже не скажешь.

— Нелегко тебе.

— Не мне, — сходу задаю тон, но не могу продолжить.

Не мне нелегко, а тем, с кем я. Но Денис будет отрицать, Стас… и так всё знает.

Пытаюсь не вспоминать о Коле. Но я уже вспомнил и попыткой ничего не изменил – закрепил результат.

Вздыхаю.

Хорошо, что мы не пересекались. Прошло больше месяца. Его уже, наверняка, здесь нет. Уехал. Вернулся домой. Там, где его место. Где было моё. Это тоже хорошо.

Меньше людей, которым будет «нелегко».

— Пошли пройдёмся, — говорю Денису.

Вид солидного бутика и снующих людей наскучил.

— Ага.

Когда выходим из торгового центра, я вспоминаю, почему мы старались отсидеть в нём как можно дольше.

Лето распалилось и вошло в раж. Дождей не предвидится ещё недели две. Только солнце и сомнительная облачность. Промокшая спина и желание спрятаться от оголодавших по человеческой коже лучей.

Сжигают заживо. Намертво.

Идти некуда. Через полчаса слоняний по теням и дворам Денис предлагает пойти в музей. За двенадцать остановок от нас.

— Пойдём! Делать всё равно нечего, а там выставка японского художника, — упорствует Денис. Он заинтересован. — Терять нечего!

В обед. В солнцепёк. Все двенадцать остановок, стоя в плотной массе, я думаю, было что терять – остатки жидкости в организме и личное пространство.

— Чудовищное лето, — вздыхаю я, когда мы выходим.

— Это всё глобальное потепление! Каждый год льды тают, поднимается уровень воды. Кажется, ничего страшного. Открытые морские пути люди используют в своих целях, а на самом деле – мир меняется. И ничего хорошего это не сулит. Мы даже под водой долго продержаться не можем. А жить? Невозможно. К тому же из-за потепления умирают птицы и животные. Они меньше нас подготовлены к этим изменениям, — Дениса несёт.

Из-за жары меня не хватает на укоризненный взгляд или раздражение – они плавятся.

Как он держится?

Стоит признать за ним талант к трещанию?

Дикие лучи его не волнуют: темп, слова, жестикуляция, эмоции – кажется, он крепче собрался и с удвоенным усердием показывает, как его волнует проблема потепления и его последствий, а не то, что он ощущает на себе эти последствия.

***

От японского художника я ожидал более традиционный рисунок – его картины оказались простыми и карикатурными. В моих глазах искусство выше уровня «рисую как могу». Но, если художник получил свою славу, то, похоже, было за что.

Но точно не за черты фигур, технику или цвет.

— Наверно, два года назад, — начинает Денис, — я был на выставке другого японского художника. — Он замолкает, точно не знает, как продолжить. — И… его картины были удивительны. Реально. И они были… ну, глубже, что ли.

— Ты про объём?

Чем не хвастался нынешний художник.

— Нет. Их можно было трогать. Они оставались плоскими, но сделаны были так, — Денис протягивает руку к картине, — что можно было почувствовать все неровности, шероховатости. Изгибы. Это было необычно. Это были не просто выпуклые изображения, а то, что нужно почувствовать. — Денис молчит, но не опускает руку. Будто ему опять хочется прикоснуться к тому, что он ощутил два года назад.

Два года назад. Снова они.

— А ещё, — вдогонку добавляет, — этот художник делал свои работы такими, потому что хотел их показать слепым детям. Для этого он разные материалы использовал. И, я думаю, это здорово. Передать настроение не через объём, а через… ну, не знаю, как сказать, через материалы, которые оставят картинку плоской, но доступной для тех, кто не может её увидеть. — Денис опускает руку. — Наверно, ничего не понятно, — смеётся он.