— Помогите!

Я выбрался. Утонул в снеге. Тело трясло.

Меня может не хватить.

Судорожные вздохи молотили по животу, пока я поднимал голову и всматривался. От Дома Якова шла одна тропа следов – стало быть, его же. Я посмотрел в противоположную сторону. Там стояли лачуги. Я направился к ним.

Никто на мой крик не отреагировал.

Глушь. Лучшее место, чтобы держать взаперти и не бояться, что соседи могут услышать мольбы о спасении. Я повторил заветные слова.

Никакой реакции.

Только ветер обгладывал мясо под кожей. Из носа текло. Тело переставало двигаться.

Я шёл. Сколько мог. Глаза слезились. Путь казался долгим и невозможным. Рассыпчатый снег таял под руками. Дрожа, я приводил себя в чувство, умывая им лицо. Помогало, пока ветер не поднимался.

Я выбрался на дорогу. Следы шин свежие. Периодично здесь бывают люди. Будут ли сегодня?

— Кто-нибудь! Отзовитесь!

Но никто не отозвался.

Дрянь. Дрянь. Ну почему? Неужто я замёрзну насмерть, не дождавшись одного грёбаного человека? Я вскинул глаза в одну сторону – там ничего не было видно, в другую – тоже.

— Да чтоб тебя…

Я не был уверен, что у меня хватит сил вернуться в дом Якова: там было тепло и была еда. А на улице я загнусь через тридцать минут, если не быстрее.

Я чуть ли не выл от ощущения безвыходности.

Сука, как же он всё продумал. Молодчина. Без души и мозгов…

Я всхлипнул носом. Меня снова накрыла ледяная волна. Я прижался лбом к снегу.

Если мне суждено подохнуть, к Якову я не вернусь. Лучше здесь – на пути к свободе. Признавать это было больно, но что поделать? Разве я не сделал всё, что было в моих силах?

Я задумался: может быть, у него был мобильник? Ловит ли здесь? Я еле поднял глаза, ища признаки сети: провода, спутники, вышки. Не увидел. Не смог поднять достаточно высоко. Даже если бы каким-то чудом ноутбук остался цел, отправить с него сообщение тоже не получилось бы – ни намёка на интернет. У него даже на рабочем столе было всего три ярлыка: мой компьютер, корзина и интернет эксплорер.

Пещерный человек.

Я смеялся с закрытыми губами. Отчаяние подкатило к горлу.

Вокруг было безумно тихо. Человечество убралось из этих мест давным-давно.

Капилляры в пальцах, кажется, замёрзли. Жидкость превратилась в хрупкий лёд. Он трескался и вонзался в мясо. И снова замерзал. И снова бился.

Я упал на землю. Холод впивался в лицо, сквозь одежду в грудь, живот, пах и ноги. Я устал.

В земле что-то гудело. Я прислушался, и понял, что звук шёл не из земли, он перемещался по воздуху. Я поднял голову, оборачиваясь на источник звука. Вдалеке мелькало два жёлтых пятна и размеренно они становились всё больше, а шум мотора громче.

Это была машина.

Я не поверил, но поднялся на четвереньки, выбираясь на дорогу и размахивая рукой.

Машина неслась быстро. Я успел подумать, что меня собьют, чего, к моему счастью, не произошло. Я поразился, как такой изумительный трюк был произведён на жигуле девяностых.

Из окна высунулся парень. На вид – нетрезвый.

— Дурак или как? — бессвязно бросил он, присматриваясь ко мне. — Чё у тебя с ногами?

— А ты не видишь? — спросил я. — Мне нужна помощь. Пожалуйста. Довезите до города, а там хоть на улице бросьте.

— Что там? — из машины вылез второй, совсем раздетый. Кажется, он выглядел немного лучше моего. Когда он присмотрелся ко мне, моё сравнение точно бы откинул.

— Помогите! — жалобно потребовал я.

Не хватало только, чтобы последний шанс выбраться из этой дыры провалился из-за того, что мне попались алкаши.

— Боже, ну и тормозы, — загудел третий голос.

С другой стороны выполз парень. Во рту была зажата самокрутка.

— Давай помогу.

Доверяться ему я хотел меньше всего – не верил, что дотащит, он и сам еле доковылял до меня, но согласился. Не время выставлять претензии.

На удивление он легко поднял меня и донёс до машины.

— Чё за?! — крикнул водила.

Мы обернулись в его сторону.

Страх сковал сознание.

Парень, который оставался снаружи, не успел сообразить, что обозначали слова приятеля.

Яков занёс топор и всадил ему в спину. По безлюдной округе разнёсся вопль.

Парень, который вызвался мне помочь, закинул меня в салон и сам поспешил залезть, громко хлопая дверцей.

Я был уверен, что после всех полученных увечий Яков не встанет. Его лицо как бы подтверждало мои догадки: ещё более опухшее, кровь местами потемнела и запеклась, глаза из-за отёка не было видно совсем. Но он здесь. На ногах, пусть они еле держали его, но он стоял и пытался вытянуть топор из плоти.

Насколько он безумен?

Меня охватила паника. Я сжал сидение и выкрикнул, что было мочи:

— Гони!

И этого хватило: парень за рулём меня послушался и газанул, не вспоминая о друге, словно, он вообще не думал и только выполнял приказы.

Я обернулся. Яков не двигался и быстро отдалялся, превращаясь в смутную точку на снегу.

— Ох, — вздохнул тот, что был рядом со мной, — мы же братана там оставили… — Он был не в себе. Говорил и будто не понимал своих слов.

Из кармана замусоленной толстовки он достал новый свёрток. Зажёг и втянулся. Достал второй и дрожащей рукой передал водиле. Изловчился достать третий и предложил мне.

— Нет, спасибо, — сказал я, тяжело дыша.

— Это ты зря. — Его покачнуло. Он положил самокрутку в мою руку и откинулся на спинку сиденья.

Я последовал его примеру. Не закурил. Просто упал на спинку кожаного сидения и закрыл глаза.

Наконец-то этот мрак закончился.

========== 12. ==========

Я очнулся в больнице.

Чувствовал себя уставшим и ничего не желающим делать.

Я прислушался к внутреннему голосу и лежал в постели. Вокруг стояла тишина. Потолок увлекал белизной. Никакие шумы не вмешивались в моё сознание. Тело болело. Живот скрутило от голода.

Я попытался сесть. Хотел помочь себе руками, но чуть не повалил капельницу. Её вовремя удержали.

Я посмотрел.

— Илья! — радостно сказала мама.

Я нахмурил брови. Её голос бил по ушам. Я дотронулся до виска и повёл взгляд в другую сторону – там сидел отец. Он поприветствовал меня слабой улыбкой.

Зачем они здесь?

— Как мы рады, что ты в порядке. — Мать не прятала чувств, которые вырывались наружу, и затапливала меня.

— Даже трудно себе представить, — произнёс отец с облегчением.

Я посмотрел на него. Затем на неё. Нахмурился сильнее. Так же было при виде Якова.

Они рады? Чему? Тому, что я остался в живых? Надо же. Раньше их это мало беспокоило.

Раньше их я мало беспокоил.

— Не хочу вас видеть, — выплюнул я и завалился обратно, подтягивая ноги и закрываясь одеялом с головой, оставляя промежуток для воздуха. — Уходите, — пояснил, если вдруг не поняли.

Секунда молчания и раздумья.

— Хорошо, Илья, — не меняясь голосом, пролепетала мать. — Если что, мы будем рядом. Что-то понадобится, зови. Мы не откажем, и не забывай, — она коснулась моего плеча, — мы любим тебя.

Фатальная ошибка.

Меня охватила злоба. Я откинул одеяло, рывком садясь на кровать.

— «Любите»?! — выкрикнул я.

Как только язык повернулся?

— Уверена, что ты должна мне это говорить?

— Илья, о чём ты?..

— Не строй из себя. Для вас же это норма: «Эй, сынок, не хочешь пойти к тому, кто меньше занят»? — саркастично сказал я, в упор смотря на её непонимающее лицо.

— Но – ты ведь сам сказал… — На её лице появилась улыбка – жалкая, мелкая, вызванная чувством тревоги.

— А что мне надо было говорить?! «Я как бы ваш сын. Мне как бы одиноко. Может, подумаете обо мне?» – это надо было сказать? — я говорил громко, словно сейчас мои слова могли достигнуть их. Ответ – нет, не могли. Но от крика мне становилось легче. От того, что я хлестаю руками, хуже мне не делалось.

— Илья, не горячись, — вступил отец. Я вспыхивал сильнее. — Мы хотели приехать к тебе: я и мама, вместе отпраздновать…