— Нет, прости, не знаю.

Каждую переписку читать – не вариант. Глеб залез в Ватсап: множество контактов и ни одной рабочей группы. Однако одна такая была в Телеграмме. Туда Глеб написал, что ему нужен отгул. Первое дело сделано. Второе – полностью заключалось в Славе.

— Что? — спросил он.

Глеб не ответил. Поднял голову и уставился в зеркало. Если бы он на самом деле что-то ощущал, то он бы испытывал неприязнь к этому Богдану. Слава никогда не отличался чистоплотностью, но при правильном подходе и паре льстивых слов соблюдал порядок. С ним в этом плане никогда сложно не было. Какие отношения должны быть между двумя, что они даже не могут решить, кто моет посуду? Так, видимо, они не могут решить, кто будет убираться, кто должен соблюдать порядок, в ком на самом деле заключается проблема.

В отражении чужие карие глаза смотрели ровно в глаза Глеба – тело Богдана. Чувствовал ли сейчас что-нибудь Богдан? Знал ли, что его тело занял другой человек? Никакого сопротивления в себе Глеб не ощущал, не чувствовал, что кто-то стремится вернуть себе контроль и тело, будто Богдан заснул. Или… его вытеснило. Словно в теле может находиться один человек, а второй – уходит насовсем, они меняются местами. Так ли это? Или Богдан ещё здесь? Этого не узнать. Вдруг, если Глеб уйдёт, в тело больше никто не вернётся? И что тогда делать Славе? Возиться с ещё одним трупом? Тогда он тем более вернёт Глеба, чтобы тот на полных основаниях пребывал здесь.

— Тебе не нравится? — спросил Слава, от неожиданности Глеб вздрогнул. — Я понимаю, он на тебя совсем не похож… но другого варианта не было. Прости.

— Дело не в этом, — Глеб наконец-то отвёл взгляд от тощего отражения. — А в том, что я здесь. Хотя быть меня не должно.

Понимает Слава или нет, Глеб узнавать не стал. Достаточно только повторять, что его быть не должно. Он обязан закрепить новую мысль в его голове, чтобы она вытеснила старую. Приём грязный и манипулятивный, но что поделать? Глеб уверен, что так будет поступить правильно.

Слава оттянул рукава кофты и зажал их пальцами. Руки прижал к телу. Глаза опустил.

Он всё понимал, но решил остаться при своём.

— Хочешь… чем-нибудь заняться? — спросил Слава. — У меня, правда, сегодня встреча… через пару часов, да… Но до этого времени мы можем чем-нибудь заняться.

Чем-нибудь…

Глеб посмотрел на свои руки – чтобы он ни сделал, он этого не почувствует, так зачем стараться? Желания жить ему это не прибавит.

— Я ничего не хочу, — сказал Глеб. — Чем меньше знаю, тем проще будет уйти.

Слава открыл рот и замер. Хотел возразить. Раньше бы он начал напирать, отговаривать, действовать агрессивно, но сейчас он вёл себя покладисто, как Глеб в своё время. Он повторял за ним?

— Почему ты так ведёшь себя? — спросил Глеб, всматриваясь в Славу – в эту пережатую фигуру, которая не отстаивала своё мнение, которая только удивлялась и принимала отчитывающие интонации. Не так это всё должно быть. — Ты какой-то уж слишком тихий, это странно.

— Я… — почему-то улыбнулся Слава. — Я просто устал… болею немного, вот и… ну, сил нет, поэтому как-то отвечать тоже сил нет… тебе было бы лучше, если бы я вёл себя как… как раньше?

Этого Глеб не знал. Если бы Слава ещё взрывался от каждого неугодного слова и они орали на всю квартиру, перекрикивая друг друга, – это создало ещё больше проблем. Глеб не уверен, что у него самого есть силы на это. Это не говорит о том, что он чувствует, будто сил хватает, так он ощущает себя в мыслях. Мысли – это единственное, что у него осталось, чем он на самом деле жив, что именно его двигает к существованию.

— Без понятия, — выдохнул Глеб. — Я ведь не знаю, какой ты сейчас, что у тебя в голове, чем ты жил всё это время… Возможно, слишком многое изменилось.

Слава сцепил пальцы.

— Если н-надо, я буду вести себя как раньше, правда, мне несложно. Если тебе так будет лучше, я попробую. Правда, если тебе это надо…

Слава готов выполнять условия, но лишь те, на которые пойти готов. Значит, уход Глеба надо превратить в одну из таких вещей. Звучит просто, реализовать, кажется, труднее.

— Веди себя как хочешь, — скинул с себя ответственность Глеб. — Я не планирую тут задерживаться.

Слава сделал глубокий вдох. Потом кивнул. Согласился, будто действительно так сделает. Он знает, никуда Глеб без него не уйдёт. Всё это зависит только от его желания.

— Может быть, тебе рассказать что-то? — пробовал подступиться Слава. — Я имею в виду то, что произошло в мире, не с нашими знакомыми… Но могу и о них рассказать, и о твоих родителях… мы с ними иногда общаемся. Надеюсь, ты не против… — лицо Славы приняло виноватое выражение. — Я просто… просто общался с ними, в гости иногда заходил… ничего такого не делал, ты не подумай, я просто отношения поддерживал, ну, чтобы совсем пусто не было…

— Звучишь так, будто я начну тебя за это отчитывать. Твоё же дело, общаться с ними или нет, — слова о родителях задели. Тогда не хотелось с ними расставаться, расставаться не хотелось и со Славой, Сашей, Женей, Викой, со всеми, но так пришлось сделать. Иначе бы для Славы всё закончилось печально. — С ними… — решился Глеб. — С ними же всё в порядке?

Слава приободрился, распустил перетянутую позу.

— Да, всё в порядке. Скучают по тебе… Особенно мама. Мы… на могилу твою ходим, она всегда плачет… но потом ей становится лучше. Говорит, что… что в жизни всякое случается. Наверняка, у тебя была причина так поступить. Извини, — Слава снова сцепил пальцы, — что из-за меня тебе пришлось так поступить…

— Я ведь говорил, что был готов к этому. — «Готов» – не лучшее слово, пришлось так поступить из необходимости, но именно к этой необходимости Глеб был готов. Он всегда брал на себя тяжёлые решения, облегчая жизнь Славе. Считал, что должен так делать. Что так устроены их отношения. — Насколько это возможно. У нас всё равно не было другого выхода.

— Вообще, — Слава опустил голову, поковырял ногой пол, — вообще был… ты мог просто остаться в квартире, а я бы… позвонил в скорую или полицию, ну и… всё бы закончилось. Меня бы посадили, и все бы узнали правду, — Слава вцепился в край кофты и тёр ткань между пальцами. Он много и глубоко дышал.

— Это была случайность, — повторил Глеб.

— Нет… это… это была не случайность, это было убийство.

Глеб вздохнул. Неужто Слава до сил пор винился? Во всём виноват проклятый подлокотник и Глеб, который знал, что Славу трогать нельзя, но тронул. Подумал так образумить его. Всего пара сантиметров, и этого бы не случилось. Но всё развернулось по самому худшему сценарию – Глеб ударился затылком и умер. Ничтожно быстро. Потому что он помнил, как ударился, как в глазах потемнело, а потом Слава ревел над его телом и просил прощения. Глеб подумал, что обошлось, что он пришёл в себя, но Слава сказал, что пульса не было. Глеб просто не мог снова открыть глаза и оказаться живым, к тому же, когда это произошло, его сердце всё так же не билось. Он стал живым мертвецом, который разлагался по часам.

Глеб дотронулся до затылка, пробрался сквозь волосы и попытался прощупать кожу.

Зазвонил телефон. Слава дрогнул и обернулся. Это был его. Он взял его с кровати и принял звонок.

— Ало? Нет, я ещё не вышел. Пораньше? Насколько? Час? — Слава посмотрел на Глеба, с сомнением. — Ну, наверное, с-смогу. Мы тогда закончим раньше? Не хочу задерживаться. Хорошо. Спасибо. — Слава нажал на экран. — Меня пораньше просят подойти, — он посмотрел в телефон. — Сейчас придётся выйти. Я ненадолго, подождёшь?

В этом было его сомнение – оставлять ли Глеба одного.

— Навряд ли я куда-то денусь.

— Если… если захочешь, твоя одежда в этом шкафу, — Слава указал на шкаф ближе к окну. — Можешь выйти погулять, я не против, то есть как я могу быть против? Погода хорошая, можно пройтись. А ключи… а вот где они, я не знаю, могут быть в джинсах, в рюкзаке или куртке…

— Если понадобится, думаю, я найду, — заверил его Глеб.

— Хорошо. Если ты пойдёшь, позвони мне, хорошо? Не хочу тебя потерять… — Глеб кивнул. — А сейчас… ты можешь выйти? Я хочу переодеться.