— Болеешь? — спросил Глеб.

— Немного, — Слава убрал упаковку и сел на стул. — Но сейчас мне лучше. Тебя не заражу, — он улыбнулся, — не беспокойся.

Единственное, что беспокоило Глеба, помимо его присутствия в мире живых, было поведение Славы – он был слишком размерен и медлителен. Обычно эмоции так и полыхали в нём, он вечно куда-то нёсся, что-то делал, торопил Глеба, даже когда он рыдал перед ним, это происходило именно по такому правилу – на полную мощь с полной самоотдачей. А сейчас он даже голос не повышал. Складывалось впечатление, что громче Слава говорить не может. Если бы Глеб этого не знал, он бы подумал, что вот это и есть его обычное поведение. Но это было не оно.

— Сколько времени прошло? — решил уточнить Глеб.

— Какая разница? — напёр Слава. — Главное, что сейчас ты здесь, а остальное неважно. Немного прошло. Ну, разве что, — Слава тронул свои волосы, — как видишь, решил отрастить. Не знаю, до куда хочу, просто пока отращиваю… может, потом под ноль побреюсь, как припрёт, — он засмеялся.

Глебу было не до смеха.

Слава абсолютно точно не настроен возвращать его. Ухватился и не отпускает. Глеб даже не может шантажировать его своей смертью. Если он убьёт это тело, он убьёт и этого человека, а Слава… Слава снова сможет призвать его, как найдёт кого-то другого. Пострадает только невиновный.

— Скажи хоть, как его зовут, — произнёс Глеб.

— Богдан, — ответил Слава и тут же поник.

Об этом Богдане он вовсе не хотел говорить. Хотел, чтобы с ним был только послушный Глеб, но, Глеб понимал, послушным он не будет, не на таких условиях. Последние их дни показали, что он может демонстрировать характер, и сейчас этот самый характер только закреплялся. Глеб был бы этому рад, если бы не ситуация.

Он доел кашу, Слава был только на середине. Хлебал неторопливо, много смотрел на Глеба и сжато улыбался, когда тот обращал на него внимание.

— Даже не верится, что это ты, — сказал он наконец. — Я не думал, что получится.

— И не должно было получиться, — огрызнулся про себя Глеб, но Слава услышал. Принял его слова покорно склонённой головой.

— Я… я понимаю, почему ты так говоришь, но всё же… ты больше него заслуживаешь жизни. Считаешь, я совсем идиот, раз решился на это?

— Слава, — вздохнул Глеб, — я не считаю тебя идиотом, — по привычке он попытался его переубедить, — но то, что ты сделал, неправильно. Просто исходя из морали. Ты ведь… сам говоришь, что понимаешь, но почему-то отказываешься делать так, как я тебя прошу. Почему? Неужто мне снова надо умереть, чтобы ты послушал меня?

Слава во все глаза смотрел на Глеба. Губы дрожали. Брови свелись на переносице.

— Нет, конечно, нет, но и ты, ты пойми меня, без тебя было… было тяжело. А сейчас я думаю, что раз получилось, то не всё потеряно. Я, знаешь, сколько раз пытался? Сколько раз звал тебя? И ничего, я и не думал, что сейчас получится, но если получилось – это знак. Значит, так должно быть. Верно же?

Хотелось сказать, нет, ничего это не значит. Потому что это не соотносилось с его принципами, но отлично ложилось на любимые слова, которые сейчас успешно продвигал Слава, давя на старое. Всё, что ни происходит, к лучшему. Должно быть, но не такой ценой. Есть вещи, которые того не стоят.

Глеб закрыл глаза. Попытался перезагрузиться. Нужно время, чтобы придумать, как переубедить Славу, как надавить на нужную точку. Найти эту самую точку, но где она сейчас находилась? Что для Славы было дорого? Понятно, что не Богдан, судя по реакции, отношения у них были не лучшие. Слава легко обменял его на Глеба. Выходит, ему нужно было только тело? С таким планом он подходил к отношениям? Если да, то его не переубедить. Сколько он к этому стремился? Сколько они встречались? Сколько он пытался возродить Глеба до этого момента? Сколько эта мысль вживалась в него?

Глеб открыл глаза. Всё, что остаётся, давить на чувства, связанные с ним самим. Попытаться донести до Славы, как ему важно уйти, как он этого хочет, только так и никак иначе.

Слава доел кашу и забрал тарелки. Поставил в раковину и залил водой.

Глеб огляделся. Позади него был угловой диван, на котором валялась одежда и было сбито покрывало. У стены стояли велосипед и лонгборд. Рядом кучковались пакеты и коробки. На подоконнике стояло что-то, не различимое за тюлем. Эта квартира действительно напоминала ту, в которой они жили – студия в комплекте с ещё одной комнатой. Возможно, за стеной жила старуха, подобная Агафье Прокопьевне, которая после каждой ссоры звонит и выясняет, что не так, что случилось, говорит, что Слава спесивый… что Глебу надо бежать, что до добра он его не доведёт.

Для Глеба это всё произошло несколько дней назад. Воспоминания были живы, он ещё злился на старуху, но держал себя в руках. Может быть, этой старухи и в живых нет. Как и его не должно быть.

Глеб понял, что опустил голову и мял пальцы, а, когда поднял её, увидел рассматривающего его Славу. Он стоял спиной к раковине, ничего не говорил, не отвлекал. Но, когда увидел, что своё Глеб додумал, прокомментировал:

— Кажется, у тебя даже взгляд такой же стал, такой… задумчивый, серьёзный. Очень похож.

— А вы посуду совсем не моете? — спросил Глеб.

Слава встрепенулся, поднял плечи. Огляделся по сторонам.

— Мы… мы вечно не можем решить, чья очередь мыть.

— Подбросить монетку? — Глеб встал из-за стола.

— Он считает, что… что это должен делать я, никакие монетки ему тут не угодят.

Глеб подошёл к Славе. Слава прижался к раковине.

— Да и ссоримся мы постоянно… в общем, мрак какой-то.

Глеб поднял руку и положил её на лицо Славы. Сейчас Слава вызывал жалость (но злость ещё никуда не делась). Что-то здесь определённо не так.

— Тогда зачем ты с ним? — Глеб провёл большим пальцем под глазом. Слава приластился.

— Я же говорил, просто мы можем дать друг другу кое-что другое. Не нормальные отношения, — он усмехнулся, — а такой… симбиоз.

— И он стоит того? — Глеб опустил руку на его шею. Он хотел чувствовать кожу Славы, её тепло, мягкость, его пульс и дыхание. Но, как и прежде, он ничего не чувствовал. Это раздосадовало.

— Да, стоит. То есть стоило, — Слава улыбнулся, — теперь со мной ты. И это лучшее, что могло случиться.

Глеб убрал руку. Ему не казалось, что нарушение этого симбиоза – его единственная причина появления здесь. Было что-то ещё. О чём Слава умалчивал.

Глеб отвёл Славу в сторону, взял губку, налил моющего средства и принялся мыть посуду. Слава куда-то ушёл и вернулся с полотенцем. Глеб отдавал ему чистую посуду, а Слава вытирал и составлял её в шкафчики. Чтобы всё перемыть потребовалось пятнадцать минут.

— Спасибо, — сказал Слава, протягивая полотенце для рук.

Глеб встряхнул ладони над раковиной и взял его.

— Здесь ужасный беспорядок, — не сдержался он.

— Знаю… я хочу этим заняться, но сил не хватает. Сейчас же работа… я… я уже выпустился. Еле-еле. Ну и работаю.

— Богдан тоже работает?

— Да.

Глеб положил руку на лицо.

— И чем он занимается?

— Я точно не знаю, что-то с графическим дизайном связано. — Глеб грузно вздохнул – в этом он ничего не понимал. — Ты можешь просто уволиться! Не обязательно делать то, что делал он…

— Я не буду увольняться, — отрезал Глеб, — скажу, что заболел, а потом… — Потом он планировал сделать то, против чего пока что был Слава. С ним это необязательно обсуждать.

— А потом? — спросил Слава, прижимая руки к груди.

— Выпутаюсь. Где его телефон? Ты знаешь пароль?

— Там вроде по отпечатку пальца можно… — ответил Слава и повёл Глеба в спальню. Телефон лежал на подоконнике. Среди пачек сигарет и зажигалок.

— Ты куришь?

— Не я, он.

— Понятно.

Глеб положил палец на сканер. Мелькнули время и дата и показалась заставка – череп с красными розами на чёрном фоне. Экран завален иконками приложений. Потребовалось время, чтобы найти пару мессенджеров.

— Ты знаешь, кто его начальник?