«Боже, благодарствую за счастье!..» Боже, благодарствую за счастье! Пусть и горечь скажет, в свой черёд, То, что раньше ей не позволялось. Без усилий вряд ли что придёт. Ты мне дал и кисти, и палитру. Только прежде не могла посметь Я по-настоящему услышать Свой запрос и долгий Твой ответ. Ты о саде вверил мне заботу: Поливать и творчество вносить. Дай же мудрость, чтобы в своё время Сорняки от прочих отделить. Не оставь заботой благодатной И мою восполни пустоту Там, где в платье светлом и нарядном Я по дому тёмному пройду. Раиса Мельникова Поэт, прозаик, публицист, переводчик. Живёт в Вильнюсе (Литва). Автор двадцати книг на литовском, а также семи сборников стихов на русском языке. Является членом Интернационального Союза писателей, секретарём правления Республиканского отделения Международной ассоциации писателей и публицистов в Литве. Статьи Раисы Мельниковой публикуются в газетах, она занимается переводами. Её стихи и проза печатались более чем в пятидесяти изданиях в Литве, Латвии, России, Белоруссии, Болгарии, Индии, Сербии, США, а также переводились на другие языки. За вклад в развитие русской литературы награждалась медалями. Является обладателем звезды «Наследие» 2 и 3 степеней за литературную деятельность в духе традиций русской культуры. В городе Пленённая Вильнюсом Мой город – непохожий на другие, в кольчуге древних стен и с арками дворов, пульсирует во мне неповторимо, в плен увлекая дымностью веков. Здесь – Альма-матер в графике пространства, домины, облачённые в мундир. Ворота Аушры служат целью странствий, а защищает город Казимир. Истории неспящая страница, нечаянный приют в моей судьбе; и каждый день барокко дивной птицей летит годами в длинной череде. А время движется — меняется столица, ритм учащается иль наступает штиль, на старой улице, что янтарём искрится, Святая Анна свой возносит шпиль. В дождливое утро Сегодня дождливое утро, смывая былые условности, скупою слезой по асфальту следы превращает в шарж и, сглаживая неровности, не соблюдая стандартов, с особым дождливым тактом наносит дневной макияж. Пьют розы небесные струи, и, удивляя активностью, заманчиво пахнут фиалки; в реке, под проёмом моста, знакомые с детства русалки играют с простой наивностью, молчат промокшие галки. А ты идёшь без зонта. Городское утро Добропорядочная улица расписывается на городской стене, погода туманом хмурится, рассвет улыбается мне; и зеркало местной лужицы отражает утра пастель — туманною декларацией сыплет черёмух метель. Золотой канителью вышиты многомерные крыш паруса, и в нежданном трёхстишии первобытных племён голоса; а в балконные окна пухлым тельцем стучится шмель — и прекрасна погода, и любви постоянный хмель. Над аркой постмодерна Над аркой постмодерна напряжённо скользящее пространство бытия, придерживая облако в ладонях, корёжится, угрозы не тая, — и прецедент для осознанья создан, а слово едким жалом острия метафизически пронизывает воздух, питая слёзы тихого ручья. В рассветных травах спят сюиты Баха и предвкушают музыкальный пир; в музее Прадо стынущая Маха волшебным станом поражает мир. Города Красные… жёлтые города прорастают ночными звуками, непрестанно и гулко стучат и стучат поезда, а сова по-совиному ухает. Ночью бредит мечтами таинственный сад, заколдованный птичьим пением, тубероз изысканный аромат затаённое будит волнение. В распростёртой ночи так приятно молчать, и в томленьи парить под звёздами, и, срывая запретную снов печать, шифровать листки метакодами. И любовью окутанная строка, в шлейфе слов скользя зачарованно, романтично взмывает стихом в облака, и я звёздами зацелована. Багрянец теряет цвет Багрянец теряет свой цвет лунной ночью, сосуд лазуритовый мелок, предметы на ножках – короче, и свет на воде отражается лунной дорожкой, реальности нет — незаметны земные морщины, вокруг – лунный свет как любовь к апельсинам. Затемнённые окна Затемнённые окна серьёзны в молчании ночью, сокрывают все тайны, оставляют следы многоточий; на втором этаже — жалюзи вертикальные строчки, а за ними – узоры из цветов на поляне сорочки, они радуют глаз и волшебные грёзы пророчат. Там, за окнами, люди целуются, любят, смеются… люди ждут и уходят, а окна в ночи остаются. |
