— В виде камней? — Чайльд смеется, смотря на сладости через прозрачную пленку. — Он же правда поверит, что в Ли Юэ откалывают куски гор на обед…

— Не порть ребенку детство, — мягко упрекает Люмин, хлопая его ладошкой по плечу. — И мы все равно не знаем, вдруг Чжун Ли, например, может есть камни?

Чайльд делает вид, что серьезно задумывается; но, на самом деле, и правда становится интересно. В конце концов, Чжун Ли они видели только за чашкой чая, даже в ресторане он особо к еде-то и не притронулся; а что, если…

— Да нет, — он мотает головой, — быть такого не может. Он же Гео Архонт. Зачем ему создавать горы, если потом он их будет есть?

Люмин держит серьезное лицо, а потом мягко смеется. Она встает на цыпочки, складывает ладони на его плече и целует в щеку; Чайльд так легко покупается на ее уловки, с ней он какой-то абсолютно не хитрый.

— Руинный охотник? — Чайльд с удивлением достаёт маленькую игрушку; очевидно, для Тевкра. — Хочешь, чтобы у Одноглазика появилась конкуренция?

— Хочу, чтобы Тевкр заставил тебя притащить ему такого настоящего, — Люмин хитро щурится и улыбается, тыкаясь носиком в его щеку. — А то продавец игрушек давно не работал. Отлынивает и отлынивает.

Аякс смеётся. Он возвращает игрушку в пакет; помимо таких подарков там маленькая коробочка; он замечает ярлычок хижины Бубу; рыболовные снасти для отца и красивая шпилька, наверное, для мамы. Где-то в глубине души Аяксу очень тепло; из хижины там наверняка лекарства от боли для отца, и ему неимоверно приятно, что она помнит. И заботится о его семье тоже.

На причале Аякс обнимает Люмин очень крепко. Просит поехать с ним, зная, что она откажется.

Но все равно предлагает.

А она все равно отказывает; но им все еще как-то не грустно.

В Снежной ночью он греется у камина и каждые две минуты бросает взгляд на зеркало.

В новой серёжке маленькие, отполированные до блеска бусинки белого железа и светло-синий кристалл; почти в тон его собственным глазам. Блестит под светом огня и приятно греет сердце. У Аякса в груди странные метафоры; кристалл и на солнце днем бликует так ярко, что ему кажется — Люмин вернула ему искру, потерянную в детстве.

В первый же вечер дома он пишет письмо в Инадзуму.

Аяксу с Люмин очень, очень легко.

========== Ли Юэ ==========

Ли Юэ никогда не спит.

Ли Юэ всегда что-то шепчет, всегда что-то предлагает, всегда чем-то зазывает. Кто-то думает, что это связано с торговлей: никогда не спать, удачно продать, подловить момент (и покупателя). Люмин думает, что это связано с присутствием в Ли Юэ Аякса.

— Ты сейчас свалишься.

Она складывает руки на груди. Недовольно исподлобья смотрит наверх, туда, где под крышу чайного дома карабкается Аякс. Его нога соскальзывает, он чертыхается, но находит точку опоры. Смачно выругивается — Люмин таких слов не знает, это явно что-то на снежном, но об их смысле догадывается.

— Не каркай, — указывает он.

Паймон в растерянности прикусывает свой маленький ноготок.

— Но ведь Паймон может просто…

— Может, — перебивает Люмин, — но не будет. Пусть этот балбес навернется, я посмотрю.

Конечно, Паймон может просто долететь наверх. Конечно, Паймон может стащить оттуда беднягу-кота, который за всем этим действом наблюдает абсолютно спокойно, и на девицу в беде, которой срочно нужен принц-спаситель в лице Аякса, совершенно не смахивает. Конечно, Паймон может сделать все легко и быстро; но Люмин только гордо вздергивает носик.

— Какая же ты злая, царевна, — весело отвечает Аякс.

«Ты себе даже не представляешь», — думает Люмин.

И ждёт.

Впрочем, недолго — нога Аякса соскальзывает с лакированных декоративных элементов крыши Ли Юэ. Люмин, хоть и хотела полюбоваться таким феерическим и ожидаемым падением, все равно жмурится. На грохот упавшего двухметрового тела собирается половина улицы. Она со вздохом кладёт ладони на лоб, закидывает голову назад и страдальчески стонет.

Если бы это был первый раз, она бы распереживалась. Когда Аякс несколько месяцев назад поскользнулся на приступке у похоронного бюро Ху Тао, пытаясь «спасти» оттуда такого же якобы бедного и несчастного кота, у Люмин на секунду остановилось сердце. Они оба отделались испугом — исключительно благодаря тому, что Аякс сорвался в воду и приземление вышло приблизительно мягким (пусть и была вероятность треснуться головой о каменные выступы стены).

В наказание он потом весь вечер перебирал ее волосы, пытаясь по указке Люмин найти парочку седых. Паймон тоже на него поворчала — убейся он, и кто бы оплачивал им еду и новые чертежи мебели для Пухляша?

Второй раз он навернулся с лестницы у банка — подвернул ногу, упав на два пролёта ниже; за перила зацепиться просто не успел. Люмин два дня не выпускала его из чайника — пока не была уверена, что он не хромает, и пока не спал синяк, чуть ли не черным распластавшийся на половину чужого бедра.

На третий раз она его предупредила: «Аякс, не лезь на эту гору, ты упадёшь». Грозилась, что не будет лечить, если он что-то сломает, и даже ушибленную голову в случае чего не поцелует. Категорично нет.

Аякс не послушал.

Упал.

Утешительный поцелуй получил.

Люмин надеялась, что чем больше он падает, тем осторожнее становится, но, видимо, с Аяксом и тут все работало наоборот. Чем больше он себя калечил, тем выше цель выбирал на следующий раз; и тем большее прикладывался о землю. Наверное, в этом тоже была определенная закономерность; в конце концов, от таких периодичных и частых ударов едва ли у него в голове образовывалось что-то хорошее, а не перманентное сотрясение и кладезь глупых идей.

— Я же сказала, — она туго затягивает бинт на его плече. Аякс шипит и морщит нос, — нечего лазать за этими котами. Они и без тебя нормально спустятся все, когда захотят.

— А если бы не сказала, я бы не упал, — парирует Аякс. Сам знает, что глупо, по-детски, словно у своих младших нахватался; но иногда ему положено быть не очень умным и не очень взрослым. — И у нас в чайнике был бы кот.

Люмин сворачивает бинт и перекидывает через его плечо. Аккуратно фиксирует руку; Аякс снова морщится, но уже от боли.

— Это мой чайник.

— Мы все равно вместе там живем, — хмыкает Аякс.

— У тебя в ближайшее время будет не кот, а костерост, — она ставит на коленки свою походную сумку, звенящую стеклом и всякими мелочами, и начинает перебирать свои скляночки. — И только попробуй нарваться на драку со своей сломанной рукой. Я тебе вторую сломаю и с Пухляшом запру.

Аякс фыркает; совершенно несправедливое и утрированное наказание, если спросить его. Но никто не спрашивает; Люмин размашисто лепит ему на щеку пластырь.

— А это пей, — указывает она, передавая лекарство.

— Мастер Чайльд…

Оборачиваются они синхронно. На ближайшей площадке у Банка Северного Королевства в такое позднее время никого нет, но присутствие здесь фатуи из работников не удивляет. Люмин вопросительно вскидывает брови.

— Он занят.

Фатуи смотрит на нее как-то опасливо. Люмин прекрасно понимает, что никому не нравится путешественница, с которой якшается Предвестник; пожалуй, кроме Катерины. Катерина прекрасная, Катерина добрая, а еще любит овсяное печенье — а Люмин любит пить с ней чай и в шутку сговариваться против Аякса.

— Там новобранцы, — все равно говорит фатуи после этой паузы; путешественница, конечно, опасна, но он все еще на службе, даже если придется быть побитым, — ждут в лагере.

— По-моему, — Аякс поднимает согнутую в локте сломанную руку, — я сейчас не особо им помощник.

— У вас с кем-то проблемы? — скорее из субординации и вежливости спрашивает его подчиненный.

Аякс кидает взгляд на Люмин и видит, как загораются ее глаза. О нет. Вот и ее прекрасная возможность отомстить ему за его неаккуратность и желание залезть куда-нибудь, откуда он обязательно упадёт в четырёх случаях из пяти. Вот и ее возможность использовать его статус, который до этого момента был только поводом для гордости, а теперь так подло использовался против него.