– Не ждите ничего хорошего. Учтите, вы все, и те дураки, кто захочет к нам присоединиться, всегда так будут выглядеть. Запомните – всегда. Никаких пряничков, одни увечья. Я – это вы, вы – это я! – Потом, через пару лет, на выпускном в "Пламени" этот лозунг зазвучит в ушах Тимура по-другому, заиграет красками иного смысла, а пока он орёт вместе со всеми: "Я – это вы, вы – это я!". – С образом уличного вождя в душе.

– Судьба благоволит сильным! А теперь марш, марш…

Через две недели после битвы на свалке кривая свела банду Ведуна с толпой гуков. В парке на полянке схлестнулись две силы – Европа и Азия. Гуки, подогретые выпивкой (хотя вера им запрещал, но столица кого угодно развратить может) дерзко полезли на рожон. Их в два раза больше, чего же не проявить агрессию? Полезли и нарвались. За пять минут от них мокрого места не оставили. Большинство сбежали, так и не вступив в драку, увидев, чем дело обернулось для самых смелых из них, прыгнувших первыми. Кого-то из гуков завалили. Одну личность с раскосыми глазами взяли в плен. Обмякшего гука, чернявого и мелкого, ватага молодчиков утащила с собой. Допрос проводил Ведун. Вождь проводил, а Тимур смотрел, не отворачивался, учился.

Гука поставили на колени, отобрали телефон. Обойдя его по кругу несколько раз, Ведун обратился к гуку напрямую:

– Не советую делать вид, что ты по-русски не понимаешь. Понял? – начал Ведун спокойно, без нервов, говорил, как с давним приятелем.

– Да.

– Хорошо. Раз ты такой понятливый, называй своих дружков с кем сегодня тусовался. Имена? Где живут? Где работают?

– Я их не знаю никого. Сегодня у метро познакомились.

– Ха ха. А начал хорошо. Пи*да тебе, дурочка, – Ведун не грозил, он обещал. Знал эту его повадку Тимур, успел повидать за три месяца всякого кала.

– Не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, – затвердил, как заведённый, гук. Он боялся, страшно боялся, но проявил завидное упорство. Многие бы на его месте сразу, обосравшись, выложили бы всё, что знали, и что нет.

– Хорошо. Своё-то имя не забыл?

– А?

– Тебя как зовут? – Ведун начал поддавливать. Вначале он давил голосом, а потом…

– Баглан.

– Баклан? – переспросил Ведун, а ребята заржали.

Гук яростно замотал головой, повторив:

– Баглан, Баглан, Баглан.

– Угу, – согласился Ведун. – Так вот уважаемый, Баглан, колись, кто с тобой был, а? Не хочешь. Смотри, пожалеешь.

Ведун стоял к пленнику боком: резко развернувшись, он надвинулся на него. В его кулаке сверкнуло шило. Как он успел его незаметно ото всех достать? Загадка. От запугивания Ведун перешёл к прямому действию. В бровь – раз, раз; из проколов показались капли чёрной крови. Гук закрыл лицо ладонями.

– Не ссы, Баглан, врать не буду, глаза не выколю, хотя мог бы, – так же быстро успокоившись, как и возбудившись, проговорил Ведун.

Парни, стоящие вокруг, дышали тяжело, многим не нравилось то, что происходило, но только не Тимуру.

– Лёшенька, дай-ка мне напильник, – попросил у толстячка идеолога простейший, надежнейший инструмент по развязыванию языков Ведун. – Не мнись. Знаю, у тебя всегда есть.

Лёшенька, пыхтя и краснея, полез за пазуху, вытащив короткий напильник с вершиной, обточенный в узкий клин. Такая примитивная заточка: глубоко засадить невозможно, а вот боль причинить, рану раскурочить всегда пожалуйста.

– Подержите его, – жёстко сказал Ведун, обращаясь к двум рослым парням – Торпеде и Дизелю.

Эти правые с радостью подчинились. Зная заранее, что произойдёт, Торпеда заломил руки гуку за спину, а его корефан схватил его за волосы и подобранной с земли палкой разжал ему челюсти. Ведуну оставалось лишь счистить напильником пыль с плохих зубов Баглана. – "Шир Шир". – Азиат потёк. Он, дёрнувшись словно дикий мустанг, замычал, язык у него высунулся, заползав розовым слизнем по ветке тёмных губ. От звука железа, стёсывающего эмаль, Тимуру стало не по себе, но взгляда он не отвёл, тренировал волю.

Продолжать пытку не имело смысла, Ведун правильно определил, что с гука достаточно. Азиат сдал дружков, рассказав всё, что от него требовали. Кто бы не рассказал?

На новый год банду Ведуна остановили. Лидер забил стрелку с кавказом: условились биться двадцать на двадцать. Новый микрорайон, задворки мира. Вышли кавказцы – вышли ведуновцы. Вроде всё нормально, но в разгар махача к врагам пришла подмога в количестве ещё сорока чёрных рыл, причём вооружённых битами, ножами, палками. У боевых товарищей Тимура тоже была припасена сумка с опасным гавном – типа заточек, дубинок и тех же кастетов, но добежать до неё они не успели. Боец, охранявший сумку, стоял поодаль, а когда понял, что происходит, оказалось уже поздно. Уйти никому не удалось. Тела подбирали скорые, а сумевших встать на ноги забрали в мусарню. Тимуру удалось свалить по-тихому, незаметно. Он покинул поле боя, когда все остальные лежали, в том числе и Ведун, лицом вниз, уткнувшись в грязный снег. Тимур не знал кто, в конце концов, раскололся, но на всех членов банды завели уголовные дела, и на него, конечно, тоже. Вот так, пока они крушили врагов, всё оставалось шито-крыто, а стоило им проиграть, как попали под эмвэдэшный замес. С энтузиазмом прессовали их, а не чёрных, которые вовремя срулили, забрав своих раненных.

Акулову, чтобы не угодить за решётку, пришлось скрываться от слепого отечественного правосудия. Сидеть пять-семь лет он не хотел. После месяца скитаний приютили Тимура в пупке "Чрева Сырой Руды". Там ему обеспечили надежную защиту, решили все вопросы с полицией, обучили, перековав из безмозглой заготовки человека в свободную от предрассудков личность. Он давно хотел к ним попасть, ну вот и попал…

Вечером, перед остановкой на ночь, Тимур всё же оторвался от полумёртвой от усталости группы, чтобы благоустроить площадку временного лагеря. Как только его красный рюкзак с синими вставками перестал мелькать среди стволов деревьев, Света подступила Адаму. Раз не получилось с одной стороны достать новичка, надо зайти с другой:

– Адамчик!

– А, что? – пробормотал в усы Адам. – Что случилось, Света?

– Что «случилось»? Ты ещё спрашиваешь? Долго этот ад будет продолжаться? Лично я на принудительные работы под надзором этого стебанутого не подписывалась.

– Ага, и я тоже, – тяжело дыша, согласился Дима.

– И мы! – Подняла руку Властелина, а за ней отметилась голосованием против принудительных работ Таня.

– Что, есть идеи? – Адаму самому не нравилось происходящее, но он просто ума не мог приложить, что предпринять.

– Это ты нам скажи про идеи. – Света завелась. Вчерашнего ей хватило с избытком, теперь она стартовала, как хорошая гоночная машина, с пол-оборота. – Ты руководитель, не говорю уже, что мужик и самый старший среди нас, вот и решай. Мы не отдыхаем, выбились в конец из сил. Этот придурошный не иначе, как угробить нас вознамерился. Разберись!

– Ага, Адам, разберись. Я помогу, если что, – обнадёжил Димон.

Адам, ничего не сказав, насупившись, зашагал быстрее, почти с той же скоростью как ушедший вперёд Тимур. Света сразу от него отстала, почувствовала, что дальнейшее давление излишне – и так мальчик на взводе.

Вечером, у костра ребята вели себя так, будто Тимура на свете не существует, общаясь исключительно между собой.

– Таня, подай, пожалуйста, соль, – обратился к девушке Дима.

Пока она искала коробок с солью, целую её горстку на развёрнутой бумажке протянул Димону Тимур. Дима, не обращая на его вежливую предупредительность внимания, дожидался услуги с солёным привкусом от Тани.

– Спасибо.

– Завтра к полудню дойдем до речки: там, где поле начинается со скальными выходами, надо будет большой привал сделать, позагорать, – достав карту, пообещал Адам.

– Какой привал? Времени у нас нет большие привалы делать. Доберёмся до Рая, там отдохнём, – заявил, как отрезал, Акулов.

– Точно, выходной! – подняв к верху большой палец, сказала Света.