Отойдя от повозки на пару метров, он сообразил, что где-то уже видел лицо этого возничего. И верно, вглядевшись в эти спокойные черты, он узнал никого иного как Сайласа Рида.

— Подрабатываете? — поинтересовался крестоносец. — Таксуете для души?

— Хороший труд всегда полезен, — невозмутимо ответил лидер Союза. — Но здесь я ещё и по делу.

Тукан не стал уточнять, по какому именно. И так было понятно, да и его это никак не касалось. Укромный закуток, где можно было бы вернуть себе человеческий облик, он искал довольно долго и по итогу вернулся аж в ЦШО, откуда и стартовал текущую игровую сессию. Добраться туда можно было лишь по единственному широченному туннелю, этакому подземному шоссе, совмещённому с метро. Благо там курсировала туда-сюда пара вагонов на паровой тяге и никакой необходимости преодолевать это всё пешком не имелось.

Если площадь Шестерёнки была центром города, то Центральный Штаб Обороны являлся его сердцем. Внешне это строение представляло собой массивную цельнометаллическую крепость из темно-зелёного металла, расположенную в громадной «естественной» пещере. На деле её вырыли разработчики, а Механики лишь обжили.

Когда-то давно, ещё до релиза, здесь находилась столица крысолюдов, вернее той их стаи, что обитала на западе Аркадии. Местечко для них подобрали, мягко говоря, эпичное: помимо размеров здесь ещё располагался «ров», представлявший из себя глубокое ущелье с текущей по дну лавой, а также величественный ритуальный кристалл, который называли «Сердце горы», ныне надёжно упрятанный в глубине расширенной и перестроенной крепости.

В сам штаб Тукан не пошёл — идти было далеко и долго. Вместо этого он, сойдя на перрон, направился к военному плацу. То была гигантская площадка перед крепостью, ранее использовавшаяся для торговли и массовых мероприятий, ныне же заставленная всевозможной военной техникой. В первые дни пребывания здесь крестоносец не мог пройти мимо неё без разинутого рта, но потом как-то попривык.

Чего там только не стояло! Относительно классические танки, боевые и не очень шагоходы, экзоскелеты, причудливые осадные механизмы, тысячи вариаций на тему буров и иного шахтёрского оборудования и даже примитивная авиация. Вряд ли эти хлипкие на вид вертолёты могли использоваться для чего-то кроме разведки, но один лишь факт их существования впечатлял.

Проблема состояла лишь в том, что всё это многообразие не очень спешили бросать в бой. Банальная жадность доминировала над военной необходимостью, ведь каждый образец, стоявший на плацу, стоил баснословных денег. После потери «Гвельвальда» для сражений выделяли исключительно старьё или что-то, чего было много. Это вызывало немало раздражения и недоумения у защитников. Поэтому единственными в городе, кроме старших Механиков, кто поддерживал такое «мудрое» решение, были рахетийцы.

Далеко Тукан не ходил, ограничившись тем, что, укрывшись за широким бортом парового танка — здоровенной механической ящерицы по сравнению с которой «дедушка Чо» выглядел как доисторическая рухлядь, — стоявшего на площадке перед ним, быстро вскрыл коробку и забросил в рот одну таблетку Вещества. Наркотик подействовал почти мгновенно, быстро возвращая в тело крестоносца силы.

— Эй! Что это ты там делаешь! — вдруг раздался женский голос.

Тукан осторожно выглянул из-за танка и беззвучно выругался. К нему уверенным шагом направлялся отряд жандармерии Фрасции.

— Да вот из игры выходил, отошёл в сторону, — объяснил своё поведение крестоносец, прекрасно осознавая, что это звучит как чушь, а выглядит и того хуже.

— Что за коробка? — поинтересовалась предводительница жандармов, которую звали Эрйриэн, давая знак своим подчинённым рассредоточиться в поисках других подозрительных личностей.

— Удобрение, — лукаво ответил Тукан. — Я дачник с десяти…

О том, что Вещество сумели синтезировать не только лаборатории Нинэк, Радек, а вслед за ним и Рид, запретили говорить просто категорически даже близким знакомым. Это было одним из ключевых пунктов соглашения о «долгосрочных» поставках в организм крестоносца наркотика. Кроме того, Механики даже во время войны упорно, вплоть до узколобого упрямства, соблюдали закон о нулевой терпимости к любым «веществам». Собственно, из-за угрозы ареста Тукан и направился в другую часть города.

— А ну-ка дай сюда! — потребовала Эрйриэн, демонстративно положив руку на рукоять своего ятагана.

Именно по этой позе, а также рыжим локонам, крестоносец её наконец узнал, вспомнив, что уже пересекался с эльфийкой, когда искал Форина.

— За тобой должок! — улыбаясь во все тридцать два, напомнил он.

— Я сказала, дай сюда коробку, — не обращая на его слова никакого внимания, потребовала жандарм, приготовившись к нападению.

— Держи, — понимая, что не стоит накалять обстановку, перекинул ей посылку Тукан. — Помнишь, как ловила одного страстного любителя поохотиться на вампиров? Форином его, кажется, звали.

Эрйриэн на секунду отвлеклась от пристального разглядывания таблеток Вещества и искоса глянула на него. Застыв на секунду в растерянности, она, очевидно, поняв о чём он говорит, заметно смягчилась и успокоилась.

— Я же говорил, что регулярно влипаю в противозаконные неприятности, — с улыбкой развёл руками крестоносец.

— Что это за штука? Никогда не видела таких наркотиков, — возвращая ему коробку, спросила эльфийка.

— Хочешь верь, хочешь не верь — не могу сказать, — покачал головой Тукан. — Но таких таблеток ты больше нигде не найдёшь, кроме как у меня.

Дав знак своим подчинённым разойтись, Эрйриэн тихо, с намёком сказала:

— Слышала, красные украли у нинэковцев какую-то важную технологию...

— Слухи, — непомерно переигрывая, махнул рукой Тукан. — Это был бы настоящий прорыв в алхимии, не так ли?

— Ну да, — усмехнулась эльфийка и пошла прочь, бросив перед уходом, — спрятал бы ты эту коробку. А то и у Механиков произойдёт прорыв.

***

Вернув себя в нормальное состояние, Тукан первым делом, включив на фоне музыку, покинул окрестности ЦШО, вернувшись сначала на площадь Шестерёнки, где сдал Вещество на хранение, оставив себе про запас пару таблеток, а затем, поплутав по многочисленным туннелям, вышел на Клокпанксрит — главную городскую улицу, ведущую в южную часть города. Самым интересным моментом маршрута являлся длинный арочный мост «Бронзовые врата», проходивший через глубокую пропасть, соединявший северную и центральную часть столицы Механиков с её южными окраинами.

В отличие от остального Заводного города, чаще всего представлявшего из себя шахты и туннели, эти располагались в огромнейшей пещере, которую вдобавок ещё и искусственно увеличили, а часть здешних кварталов даже выходила наружу, будучи выстроенными прямо на горном склоне. В частности, там располагалось уникальнейшее для «Хроник» сооружение — единственный в игре аэропорт. Кроме него до войны здесь располагались различные магазины, представительства гильдий, торговые цеха, а также многочисленные шахты, словом — Периферия. Так район все и называли.

Всё изменилось, когда Южный туннель оказался захвачен рахетийцами. И хотя прямой путь из крепости в город был обрушен, кроме него имелось огромное количество обходных дорог, проходивших как через шахты, так и «снаружи» — по горам. В них-то и развернулись основные сражения.

Проблема была в шахтах. Горные склоны осаждённые удерживали без каких-либо проблем, даже небольшими силами. А вот сеть туннелей мало того, что не соответствовала имеющимся, явно устаревшим картам, представляя из себя гигантский, хаотичный, подчас крайне опасный лабиринт, так ещё и контролю поддавалась весьма условному. Итогом стала непрекращающаяся мясорубка, длившаяся почти две недели. Рахетийцы рвались в город, механики всеми силами пытались им помешать, но сделать это было не так просто. Не помогало ни выставление блокпостов, ни регулярные патрули, ни целенаправленные обрушения — противник всё равно находил путь, а иногда даже самостоятельно прокладывал его.