— Я сварю их. Ты тоже будешь?
— Мо Жань… — растерянно протянул Чу Ваньнин, слишком обеспокоенный тем, что Мо Жань может подумать об этом. Понял ли юноша, зачем он их приготовил?
— Я сделаю одну порцию без острого соуса. К счастью, ты не смешивал его с бульоном. Я обычно так не делаю, но ты… — продолжал болтать Мо Жань, доставая из холодильника тофу и зеленый лук. На скорую руку он измельчил их, приготовив гарнир.
Вскоре на кухонном столе уже теснились две исходящие паром пиалы с вонтонами, одна — приправленная красным перечным соусом, вторая — тофу и зеленым луком.
Мо Жань подождал пока Чу Ваньнин сядет напротив, а затем приступил к завтраку. Стоило ему отправить в рот вонтон, как на его губах заиграла нелепая радостная улыбка, и он прикрыл глаза, смакуя. Чу Ваньнин все еще наблюдал за ним, все сильнее тревожась, когда от юноши так и не поступило никаких комментариев. В итоге, сияя глупой ухмылкой, парень молча в один присест уработал полмиски вонтонов.
— Ну, как? — не выдержал Чу Ваньнин.
— Вкусно, — Мо Жань все еще светился. С чего вообще ему быть таким веселым в такую рань? — Их нужно успеть съесть, пока не остыли.
Чу Ваньнин вспомнил, что к своей порции еще даже не притрагивался. Вонтоны явно не были в его понимании той пищей, которой стоило завтракать — но, в то же время, это было определенно лучше, чем какой-нибудь суп.
Судя по тому, с каким удовольствием Мо Жань поглощал вонтоны, ему все явно пришлось по вкусу. Он едва не стонал от удовольствия, и лицо Чу Ваньнина краснело от каждого подобного звука. Откровенно говоря, эти вонтоны явно не были лучшими из тех, что Чу Ваньнину доводилось пробовать — но, по крайней мере, ужасными их назвать тоже не повернулся бы язык.
После еды Мо Жань очистил апельсин и разделил его на дольки, разложив кругом на тарелке. Поставив эту композицию в центре стола, он снова сел напротив мужчины. Когда их взгляды снова встретились, пурпурные блики в его радужках, казалось, заискрились.
— Так что же… тебе приснился дурной сон?
Чу Ваньнин, который уже взял дольку апельсина и собирался отправить ее в рот, потрясенно замер.
— Почему ты спрашиваешь?
— Вспомнил тут выражение твоего лица, когда проснулся, — взгляд Мо Жаня снова вернулся на мгновение к тарелке, — Ты явно не хотел об этом рассказывать, и я решил…
— Дело не в кошмаре, — вздохнул Чу Ваньнин когда Мо Жань замолчал. Парень какое-то время ничего не говорил, не пытался выспросить — казалось, он ждал каких-то подробностей. Мужчина отложил в сторону дольку апельсина и снова вздохнул, избегая смотреть на Мо Жаня.
— Мне… пришла в голову неприятная мысль.
Когда он наконец поднял глаза на парня, вид у Мо Жаня был едва ли не мученический.
— Ох, — Мо Жань приосанился, — Понятно, — его голос понизился до шепота, и Чу Ваньнин небезосновательно заподозрил, что тот так ничего и не понял, — Я могу уйти, если…
— Нет! — выпалил Чу Ваньнин и сам был поражен внезапным отрицанием. Он сам не понял, каким образом очутился на ногах, а руки его сжались в кулаки на стойке. Кровь прилила к лицу, — Не уходи.
Ему самому было неловко от неловкого, едва ли не умоляющего тона собственного голоса. Раздражаясь из-за собственного порыва, он резко сжал челюсти. Мо Жань продолжал на него ошеломленно смотреть.
— Ваньнин? — голос юноши звучал неуверенно.
Чу Ваньнин дернулся.
Осознавая, что мужчина не собирается ему отвечать, Мо Жань обошел кухонную стойку. Он колебался меньше секунды прежде чем заключить Чу Ваньнина в объятия.
Чу Ваньнин не хотел этой нежности, но ничего не смог поделать с реакцией собственного тела. Он буквально растворился в этих теплых объятиях, как если бы желал остаться в их плену навсегда.
— Если хочешь, я никуда не уйду. Я вообще никогда не хотел бы расставаться со своим Ваньнином.
Мо Жань прислонился щекой к щеке мужчины.
Смысл его слов медленно просачивался внутрь смятенного сознания.
Мо Жаню он действительно так сильно нужен?
— Тогда оставайся, — бросил Чу Ваньнин, надеясь звучать сдержанно, но ничуть в этом не преуспев.
Мо Жань что-то промычал ему на ухо, слегка покачивая мужчину в объятиях.
Потребовалось некоторое время, чтобы Чу Ваньнин осознал, что цепляется пальцами за рубашку юноши, обхватывая его спину.
Неизвестно, сколько времени они вот так простояли.
В конце концов, Мо Жань повел его к дивану в гостиной, прихватив с собой фрукты.
Однако, стоило Чу Ваньнину потянуться за кусочком, как юноша тут же его перехватил. На лице его продолжала играть невозмутимая улыбка, но в глазах плясали чертики, заставляя мужчину в который раз испытать внутренний трепет. В следующий миг Мо Жань поднес дольку фрукта к губам Чу Ваньнина, нежно прижимая ее ко рту. Жест отчаянно напоминал то, как он кормил мужчину в ресторане — впрочем, в юноше сейчас не наблюдалось того жгучего, несколько безумного собственничества. Неуверенно Чу Ваньнин разомкнул губы и позволил фрукту проникнуть в рот. Его дыхание прервалось, когда кончики пальцев Мо Жаня задели его губы. Парень задержался на секунду дольше, очевидно, наслаждаясь соприкосновением — однако в следующую секунду отстранился, позволяя мужчине спокойно есть.
Они продолжали упиваться друг другом, когда пронзительный звонок наполнил возникшую тишину. Чу Ваньнин испуганно вздрогнул, и едва не перевернул тарелку с фруктами. Впрочем, потревожившим их звуком оказалась мелодия мобильного. Вздохнув, Мо Жань отставил тарелку в сторону и отправился на поиски своего рюкзака. Мелодичная трель не смолкала пока он не извлек из недр своих вещей телефон и не ответил на звонок.
— Говори. Быстро. — Его тон звучал резко и очень знакомо. Он обернулся, его взгляд прошелся по Чу Ваньнину, между бровями проявилась складка. Взгляд был свирепым и, казалось, пригвождал сидящего перед ним мужчину к месту. Выслушав все, что ему говорил звонивший, он закатил глаза. — Это не срочно. Зачем ты вообще мне звонишь?
Чу Ваньнин продолжал слушать, как Мо Жань разговаривал с неизвестным собеседником.
Он смутно улавливал обрывки фразы вроде “мы не меняем свой график под них”, “передайте г-ну Чэну, что он не должен присутствовать лично — достаточно представителя”, или “мы не нарушаем правил ассоциации — а, если бы и нарушали, им следовало бы для начала подать жалобу в комитет и устроить слушание”. В конце концов, явно утратив терпение, парень отстранил телефон от уха и злобно уставился на экран.
— Я плачу тебе не за тем, чтобы ты звонил мне по выходным по таким пустякам. Разберись с этим. Если ты не можешь с этим справиться, отложи это до понедельника. Я приду в офис лично. Да. Нет, ты сейчас не можешь… — последовала короткая пауза, — До понедельника.
Он бросил трубку раньше, чем собеседник ему ответил. Какое-то время Чу Ваньнин был уверен, что юноша сейчас грохнет телефон об стену, но в итоге он просто его заблокировал и убрал обратно в рюкзак.
Наконец взгляд Мо Жаня снова остановился на Чу Ваньнине. Мужчина ощутил странную пульсацию в груди, осознавая, что парень неуловимо изменился. Перед ним было его альтер-эго. Их было достаточно просто отличить, если знать, на что обращать внимание. Губы Мо Жаня растянулись в медленной, хищной улыбке. Ямочки на щеках были, как всегда, очаровательны. Он снова сел рядом с Чу Ваньнином на диван — однако расположился теперь намного ближе, чем до звонка. Это уже о чем-то говорило — потому что предыдущая личность Мо Жаня и без того сидела ближе некуда.
— На чем мы остановились? — промурлыкал он. В его тоне сквозило невысказанное обещание, от которого Чу Ваньнина буквально пробрало острое желание. Этому голосу хотелось подчиниться.
Вот только он не стал этого делать. К тому же, этим утром он уже отказал другому Мо Жаню — и у него на то были причины. Его телу требовалась передышка, и, к тому же, было нечто, что его не на шутку обеспокоило. Он не подался навстречу руке, собственнически обвившейся вокруг его талии.
