Примерно тогда он и обнаружил скромную коробку на кухонном столе рядом с коктейлем, который его сталкер приготовил для него в тот день. Она была продолговатой, и не было ничего, что указывало бы на ее содержимое. На желтом стикере значилось только: «После смузи». Почерк был аккуратным. Чу Ваньнин сглотнул, чувствуя, как в груди поднимается волна жара.

Взяв коробку и смузи, уже без рубашки, он направился к дивану. Коробку отложил на журнальный столик и начал пить. Взгляд его все время возвращался к загадочному боксу. Казалось, он сгорит от любопытства — и все же он оставил ее на месте, отправляясь мыть стакан.

Закончив, перенес ее в спальню, попутно отметив, что никаких стикеров на двери нет. Немного подумав, оставил загадочный бокс на прикроватном столике и, не глядя в окно, переоделся в свободную пижаму.

Усевшись в позу лотоса на кровати, наконец он решительно взял коробку в руки.

Крышка открылась, и внутри в облаке белого хлопка обнаружился продолговатый предмет. Форма его не оставляла сомнений в том, как именно его следовало использовать. У него было широкое основание, за которым следовала глубокая выемка — затем же он расширялся настолько, что был даже шире основания — прежде чем окончательно сузиться к краю. Выполнен он был из бледно-розового стекла. Все тело Чу Ваньнина буквально сковало, и долгое время он просто смотрел на этот предмет. В горле пересохло словно в пустыне, а лицо вспыхнуло от жара. В следующую секунду он захлопнул крышку, чтобы убрать оскорбительный предмет с глаз долой.

Он едва дышал — вдруг оказавшись на грани паники. И остро осознавал, что, весьма вероятно, за ним наблюдает тот, кто это оставил.

Нет, он не мог. Он просто не мог снова заглянуть в эту коробку. Вместо этого он отправил ее в прикроватную тумбочку — и выключил свет.

Той ночью ему так и не удалось уснуть, и, когда будильник оповестил его о начале нового дня, чувствовал он себя особенно вялым. Кое-как он выполз из постели и занялся утренними рутинными сборами, перед тем как пойти на кухню и что-нибудь перекусить.

Впрочем, он замер уже в дверях.

На кухонном островке кто-то успел накрыть для него завтрак. Его ждали пиала с рисовой кашей с измельченными яйцами, ломтиками грибов и зеленым луком, чашка свежевзбитого соевого молока — и письмо.

Не находя себе места от любопытства, Чу Ваньнин начал с письма, игнорируя остывающую еду. Стоило ему развернуть страницы, как перед ним предстал знакомый аккуратный почерк.

«Не бойтесь…»

Первая строчка заставила его закатить глаза. Разве не было как-то поздновато просить его «не бояться», после того как все эти шесть месяцев незнакомец буквально преследовал его, угрожая смутным возмездием в случае отказа выполнять просьбы — а теперь еще и подарил секс-игрушку?

«Подарок вы можете использовать по своему усмотрению. Я всего лишь хотел доставить вам удовольствие».

Дыхание Чу Ваньнина внезапно стало поверхностным, и он ощутил знакомое возбуждение внутри. Неужели он находил внимание своего сталкера скорее приятным, чем тревожащим?

Он продолжил читать.

«Только вам решать, использовать это или нет, и хотите ли вы показывать мне это. Если это выходит за рамки, оставьте коробку со всем ее содержимым за дверью. Я позабочусь о ней».

Чу Ваньнин нахмурился.

В том, как были сформулированы эти фразы, читалось смирение. Он не мог бы утверждать, что именно натолкнуло его на подобную мысль, но почему-то ему казалось, что если он откажется от подарка, сталкер больше его не потревожит — к лучшему ли это было? Если бы он не втянулся так сильно в эти странные отношения, вероятно, он бы испытал облегчение от возможности так легко отделаться. Но вместо этого он пребывал в противоречии.

До переезда в нынешнюю квартиру у него никогда не возникало даже мыслей такого рода. И секса у него тоже не было, так что в тридцать два года он смирился с тем, что останется девственником до конца дней.

Он даже никогда не хотел секса, пока всё это не началось.

Его сталкер, правда, ожидал, что он ухватится за возможность использовать секс-игрушку, когда он в принципе почти к себе не прикасался?

Нет, он не хотел отдавать подарок — понял он в потрясении — но в то же время он понятия не имел, как собирается его использовать.

Его фокус снова вернулся к письму, и он продолжил читать. Следующее предложение было написано хорошо ему знакомыми каракулями.

«Но, если оставишь подарок себе, и тебе он понравится, знай, что этому достопочтенному нравится хорошее шоу».

~

Сидя у кухонного островка, Чу Ваньнин глупо уставился на еду. Взяв ложку, он принялся есть, но едва ли что-то распробовал.

Когда у этого человека нашлось время приготовить завтрак?

Видел ли он его вчера вечером?

Он, должно быть, видел его реакцию?

Не спал ли он всю ночь, изобретая новый способ поиграть с разумом Чу Ваньнина, думая, как еще можно вить из него веревки, чтобы он в итоге сдался и перестал мыслить здраво?

Чу Ваньнин боролся с желанием смять письмо в приступе бешенства.

Когда рисовая каша была съедена он в несколько глотков выпил сладкое соевое молоко, поставил посуду в раковину и понес письмо в спальню. Нет, он вовсе не называл ящик своей прикроватной тумбочки шкатулкой сувениров от своего сталкера, однако письмо отправилось именно туда. Затем он быстро собрался на работу, и вышел.

Едва оказавшись за дверью, он чудом не налетел на гору мышц. Ухитрился остановиться как раз вовремя, смутно отмечая, что мускулы лишь едва прикрыты белой безрукавкой.

Мужчина опустил руки — до этого он возился с освещением в коридоре. А затем вопросительно взглянул на Чу Ваньнина, и на лице его заиграла ослепительная улыбка с ямочками.

— Простите, — он отступил с дороги, — я провожу плановую проверку всех коридоров.

Чу Ваньнин уставился на него, едва понимая, о чем идет речь. Мо Жань, специалист по обслуживанию и ремонту здания, был предметом мечтаний Чу Ваньнина с самого дня переезда. Никогда раньше он ни к кому не испытывал такого желания. Его ладони вдруг начали потеть от беспокойства и ему пришлось направить все свои усилия на то, чтобы сохранять невозмутимое выражение лица и манеру поведения.

— Спасибо, — отрывисто ответил Чу Ваньнин. Он запер за собой дверь и, кивнув Мо Жаню в последний раз, ушел. Улыбка юноши стояла перед его глазами всю дорогу до офиса.

Впервые он повстречал Мо Жаня в день переезда. Компания, в которой работал Чу Ваньнин, сменила расположение главного офиса, и поездки с его прежнего места жительства стали неудобными. Его менеджер любезно помог ему найти новую обставленную мебелью квартиру всего в нескольких минутах езды от работы.

Все, что ему оставалось перевезти — личные вещи, которые уместились в единственную коробку, да стиральная машина. Он связался с сервисной компанией, чтобы кто-нибудь пришел и подключил ее, вовсе не потому что не мог этого сделать сам — а потому что просто не хотел.

Мо Жань постучал в дверь примерно через час после того, как грузчики все расставили. Тогда он был в белой рубашке без рукавов и шортах до колен. Его улыбка слепила, а от сладких ямочек на щеках невозможно было оторваться.

Застигнутый врасплох, Чу Ваньнин едва не захлопнул перед ним дверь, но Мо Жань бросил на него единственный взгляд и сказал: «Привет! Я Мо Жань — из техобслуживания. Это вам нужно подключить стиральную машинку?»

Чу Ваньнин уже тогда понял, как облажался.

Едва заметно, как ему показалось, сглотнув, тусклым тоном он представился и повел Мо Жаня туда, где их ждало несуразное устройство.

Он так старался не смотреть слишком пристально — но ведь он, в конце концов, был всего лишь человеком, и тело Мо Жаня так и притягивало взгляд.

Когда он наклонялся, шорты весьма красноречиво облегали его пятую точку. А уж когда он вытянулся поперек чтобы подключить машинку к воде, белая рубашка приподнялась, оголяя талию — и Чу Ваньнин вообще едва не проглотил язык.