— Тебе ведь не за что просить прощения, это не твоя вина, — вспылил он, на мгновение утратив самообладание. Он тут же пожалел об этом, но забрать собственные слова обратно уже не мог.
Мо Жань смотрел в свою чашку, выглядя при этом словно ребенок, которого отругали. Больше он ничего не говорил. Он сделал еще один глоток прежде чем, кажется, принял некое решение. Чу Ваньнин не был уверен, что именно означало это выражение решимости — и, поскольку Мо Жань продолжал молчать, едва ли он мог об этом как-то узнать.
Они продолжали пить чай в напряженном молчании, а затем Мо Жань забрал у Чу Ваньнина пустую чашку.
— Попробуй печенье, — он подтолкнул тарелку в направлении мужчины, а затем снова ушел на кухню, унося пустую посуду.
Чу Ваньнин уставился на печенье, а затем все-таки взял одно и надкусил. Оно оказалось хрустящим и сладким, просто идеальным. Он прикрыл глаза, наслаждаясь.
На кухне послышался шум воды из крана, и этот звук заставил Чу Ваньнина оглянуться — он тут же увидел спину Мо Жаня. Парень стоял у раковины и мыл посуду. Значит, он собирался начать прямо сейчас? Осознание этого факта отозвалось теплым огоньком в груди мужчины. Он взглянул на браслет на своем запястье: три цветка слабо мерцали в комнатном освещении. Превратится ли сладостная забота и тепло его преследователя в отравленную уксусом ревность, когда он узнает, что Мо Жань бывает в его квартире?
Он попытался замедлить дыхание. Сладкая сторона его сталкера — и его дикая сторона… Подсознательно он чувствовал, что они обе принадлежат одному и тому же человеку. Поначалу Чу Ваньнин заподозрил, что сталкер играл с его разумом, но со временем он убедился, что это было без злого умысла. В этом человеке словно было нечто неправильное, некая сломленность. И именно по этой причине Чу Ваньнин все больше сомневался в своем решении. Он не мог быть уверен, что понимал происходящее правильно, и не знал, каким образом незнакомец отреагирует на те или иные вещи.
Что, если сталкер проявит враждебность к нему или Мо Жаню? Он продолжал в этот момент смотреть на юношу у раковины. Он был выше Чу Ваньнина ростом, шире в плечах. Было видно, что он мог за себя постоять — но сталкер был непредсказуемым и мог застать Мо Жаня врасплох.
Доев печенье, Чу Ваньнин понес тарелку на кухню и, положив ее на столешницу, прислонился к стойке.
— Мо Жань, — позвал он, и парень резко вздрогнул, едва не выронив тарелку, которую до этого мыл, издав вскрик.
— А!.. Ч-что? — он повернулся к Чу Ваньнину.
Мужчина не ожидал от него такой бурной реакции. Мо Жань почему-то выглядел… виноватым. Но ведь это не имело никакого смысла.
— Ты собираешься часто бывать у меня в квартире, — сказал Чу Ваньнин. Мо Жань кивнул, хмурясь.
— Это будет проблемой? — неуверенно поинтересовался он.
— Ты будешь здесь днем, когда этот человек может войти сюда.
Мо Жань замер, а затем его мрачный взгляд смягчился, и он одарил мужчину той же легкой, почти нежной улыбкой, что и раньше.
— Чу Ваньнин, — сказал он, и тон его голоса был таким же нежным, — ты беспокоишься о моей безопасности?
Поджав губы и скрестив руки на груди, мужчина уставился в сторону.
— Вздор.
— Зачем тогда вообще упоминаешь об этом? — Мо Жань явно его поддразнивал.
В следующее мгновение он уже продолжал мыть посуду, тихонько бормоча под нос:
— Я буду осторожен, не переживай. Если он объявится, я его быстро выпровожу.
Чу Ваньнин коротко согласился, впервые ощущая некоторое спокойствие, зная, что Мо Жань будет осторожен.
Он взял полотенце с сушилки и, перехватив тарелку из рук Мо Жаня, принялся ее вытирать. При этом его щеки и уши отчего-то вдруг начали гореть — и, когда Мо Жань на мгновение остановился чтобы взглянуть на него, уже не рискнул поднять глаза.
Когда вся посуда оказалась вымыта и была разложена по шкафам, а кастрюли с едой спрятаны в холодильник, Чу Ваньнин проводил Мо Жаня до двери.
— Мне понадобится ключ, — предупредил Мо Жань.
Чу Ваньнин некоторое время рылся в придверных ящиках пока не нашел свой дубликат. Его-то он и передал Мо Жаню — тот принял ключ с таким лицом, словно тот раскрывал некую древнюю тайну мирового масштаба.
— Спасибо, — поблагодарил он, а затем посмотрел на Чу Ваньнина, — ты не будешь против, если завтра я приду снова? На всякий случай?..
Так Мо Жань и стал частым гостем в доме Чу Ваньнина.
Комментарий к Часть 3. Последствия
Как всегда, публичная бета открыта. Следующая выливка перевода в пн.
========== Часть 4. Новая рутина ==========
Мо Жань ежедневно писал Чу Ваньнину о проделанной работе. Интересовался его мнением о продуктах и готовке. Иногда мужчине казалось, что в каком-то смысле их с Мо Жанем взаимодействие напоминало роман — разве что романтического аспекта не хватало. Он так и не сумел поднять вопрос об оплате и не был уверен, как это сделать лучше, учитывая, что Мо Жань, казалось, решил взять на себя все обычные задачи, которые раньше выполнял для него его сталкер.
Впервые за шесть месяцев у Чу Ваньнина вся неделя прошла без писем и странных подарков. Ощущение было, словно о нем в конце концов полностью забыли. Он не был уверен, что рад этому — но, с другой стороны, кулинарные навыки Мо Жаня ничуть не уступали навыкам его сталкера, и в его квартире больше не было никаких заметных изменений.
В глубине души он не мог не признавать, что скучал по письмам и самому факту того, что кто-то действительно заинтересовался им. В отличие от Мо Жаня, чье внимание никогда не выходило за рамки платонического, сталкер, казалось, всегда хотел от него чего-то большего.
Чу Ваньнин старательно пытался избавиться от этой мысли.
Такой образ мышления мог нести в себе лишь разрушительное начало.
Мо Жань написал ему в следующую субботу, ближе к середине дня. Предложил прийти и приготовить обед, и, возможно, немного поболтать, если Чу Ваньнин захочет. Мужчина согласился — и даже использовал свой новообретенный стикерпак для мессенджера. Он представлял собой набор стикеров с изображениями белых котиков. Мо Жаню он отправил свернувшегося крендельком спящего кота с буквами «zzz» над головой.
Мо Жань ответил ему на это стикером с уже наизусть выученного Чу Ваньнином набора с хаски: на этот раз на шее пса был повязан слюнявчик, а изо рта капало. Чу Ваньнин фыркнул, пряча телефон.
Однако когда до времени прихода Мо Жаня оставалось совсем недолго, Чу Ваньнин внезапно задался вопросом, можно ли было считать эту их встречу свиданием. Он попытался выбросить эту нелепую мысль из головы, но Мо Жань ведь сам упомянул, что хотел бы провести с ним время. Он имел в виду дружеские посиделки? Или в этом предложении крылось что-то еще? Готов ли был Чу Ваньнин рискнуть и начать надеяться на нечто большее?
Мо Жань явился вовремя с несколькими контейнерами с едой — в квартиру он вошел так словно бывал там уже не раз. На нем были облегающие темно-серые слаксы и черная водолазка, а волосы он аккуратно зачесал, но непослушные пряди все равно выбивались и время от времени падали ему на лицо, касаясь бровей. Чу Ваньнин с трудом поборол желание протянуть руку и помочь их уложить — в конце концов, они с Мо Жанем не были в такого рода отношениях.
Парень заглянул в холодильник и извлек продукты, которые должны были стать финальным штрихом к ланчу. Продолжая приготовления, он рассказывал о том, что делал в течение недели — так что Чу Ваньнин почти не участвовал в беседе.
Когда с готовкой было наконец покончено кухонный островок снова превратился в обеденный стол, на который юноша принялся раскладывать всевозможные блюда.
Там были креветки лунцзин, которые он заготовил у себя дома — так что теперь оставалось только поджарить их. Подал он их вместе с темным рисовым уксусом, в котором их следовало обмакивать. На второе были яичные клецки, которые, как он утверждал, купил на рынке заодно с креветками — и лапша в бульоне из китайской капусты. Чу Ваньнин также заметил в бульоне небольшие свиные фрикадельки, и едва не подавился слюной. Один лишь аромат этого блюда заставлял его желудок сходить с ума.
