— Для человека, стремящегося научиться готовить, твой холодильник представляет жалкое зрелище, — пробурчал он, когда она заявилась на кухню и первым же делом обняла его сзади.
От неожиданности он уронил ложку в кастрюлю и едва спас её от утопления, но, конечно же, весь перепачкался в соусе. Гермиона отпустила его, заглядывая вперед, обращая внимания и на руку, и на полный осуждения взгляд. И вместо извинений, перехватила его кисть, поднесла к своему лицу и облизала пальцы. Медленно и глядя в глаза. Он так же медленно вздохнул. Похоже они всерьез взялись прощупывать границы своих и чужих желаний.
Впрочем, Гермиона тут же, как ни в чем не бывало, переключилась, отпустила его и стала строить из себя милую хлопочущую домохозяйку, переживающую, что мужчине самому приходится готовить в её присутствии. Главное, чтобы она никогда не возжелала мирового господства. Куда там безумному Темному Лорду, её цели и тактики не разгадал бы ни один стратег.
========== 5 ==========
К субботе они вроде бы определились с составом экспериментального зелья, приведя расчеты к удобоваримому виду. Но за выходные, на которых занимались совсем не тем, о чем можно было бы подумать (и что он активно представлял в минуту отдыха), снова все переиграли. В результате из изначально взятых Гермионой ингредиентов в списке остались только гной бубонтюбера да приснопамятный яд крильмара, вокруг чрезвычайно активных свойств которых и выстраивалось все остальное. А вот до среды на работе пришлось заниматься работой, как ни странно, чтобы не схлопотать выговор за невыполнение плана.
— Надо было тогда все же прибраться в кладовых, — пробурчала Гермиона, возвращаясь к своему рабочему месту. — Хотя бы найти и переложить на место то, чем сами часто пользуемся.
Поиск настойки полыни занял у неё какое-то неприличное количество времени. Банка с шумом приземлилась на стол. Гермиона явно была слегка недовольна.
— И тебя обвинили бы в сокрытии улик, — поддержал разговор он, пытаясь отмерить ровно полчерпака патоки ипопаточника.
— За то время, пока они собираются с силами, чтобы разобраться с этой проблемой, тут можно было бы уже полноценную диверсию устроить и подставить пол-отдела.
— Направление твоих мыслей меня слегка тревожит, — судя по показаниям весов, на глаз он ошибся лишь на пару капель. — Но лаборант один на всех, так что уж не проклинай его слишком сильно, он нам ещё пригодится.
— Один на все пять этажей? — изумилась Гермиона, даже перестав пытаться открыть крышку. — Но, подожди, их же было как минимум двое. Лизбет, не помню, к сожалению, фамилию, и мистер Стоунс…
— Сейчас остался только некто Тейт, который работал до этого на первом этаже. Всех остальных уволили на прошлой неделе.
— И нам никто ничего не сказал? — её плечи поникли. — Здорово!
— Уборщики обсуждали это, я стал случайным свидетелем, — так и было. Он просто ждал в холле, пока Гермиона вернется от секретаря, к которому забежала с отчетом под конец дня. — Они беспокоятся за свое положение.
— Значит, началось? — она цыкнула от недовольства, но опять взялась за работу. — Честно говоря, несмотря на тревожные звоночки, я все равно надеялась, что все это просто слухи, и пока им далеко до реализации.
— Полагаю, они будут постепенно подводить к этому, чтобы к зиме провести уже официальную реконструкцию, — он начал медленно вливать патоку в закипающий состав.
— Я не понимаю, как так можно! — банка опять грохнула по столу, но он не сбился. — Это же ужасно. Исчезновение магии, смерть… А если произойдет новая вспышка? Им самим не страшно? Кингсли такого не допустил бы.
Кингсли погиб ещё в первой волне. К сожалению многих, в том числе и его. Если бы Бруствер стал министром, он мог бы рассчитывать на амнистию с большой долей вероятности. Все же они оба были членами Ордена Феникса.
— Работа же будет продолжена, просто с меньшим размахом, без акцента. Ты сама все прекрасно понимаешь.
— Конечно, — фыркнула она. — Министерство всегда этим славилось: давайте закроем глаза на проблему, и, возможно, она сама исчезнет! Как будто если в газетах перестанут писать про поиск лекарства, то карантинные зоны испарятся, а зараженные перестанут существовать.
— Они хотят наконец открыть внешние границы. Мы больше не можем существовать в режиме изоляции.
Гермиона что-то пробормотала себе под нос и закрыла тему, сосредоточившись на зелье. Хоть в их официальных задачах она была в целом разочарована, все равно не могла заниматься ими спустя рукава. Не только из-за своей принципиальности, но и потому, что даже так из этого ещё мог выйти толк. В любом открытии велика была доля случайности и удачи, как ни посмотри. Правда, с таким сознательным подходом ко всему этому спектру интересов, включая отношения с ним, времени у них вечно ни на что не хватало.
Очередные новые расчетные данные они свели только через неделю. Результат не поражал своей эффективностью и изящностью решения, как хотелось бы Гермионе, но все же. Впрочем, после того как они немного снизили градус личной драмы, из-за эксперимента она тоже перестала так сильно дергаться. Сидеть до ночи над цифрами, конечно, продолжила, но стала вести себя более спокойно и сосредоточенно, как будто просто готовилась к важному экзамену.
Он и понятия не имел, как она к ним готовилась, но предполагал и не без обоснований. В последнее время ему открылось много неочевидных деталей, касающихся Гермионы. Потому что их связь тоже прогрессировала, как та болезнь. На работе они ещё худо-бедно держались. То руки были грязные, то котел требовал слишком много внимания, что никак не сочеталось с внезапно вспыхнувшей страстью, то вокруг было как-то чересчур людно — на складах все же началась уборка. В общем, он не сказал бы, что все в плане их самоконтроля ухудшилось настолько, насколько пророчила Гермиона, но, вероятно, действительно стало тяжелее справляться с порывами. Хотя, возможно, она говорила по большей части за себя.
Видимо, он подал ей зеленый свет своими действиями, и Гермиона почувствовала волю. Теперь она постоянно нарушала его личное пространство, прикасаясь совершенно без повода. Он, конечно, не то чтобы сопротивлялся и даже не высказывал ей свои претензии в лицо. Особенно когда невинное держание за руку перерастало в страстный поцелуй ни с того ни с сего. Правда, обычно он же и прижимал её ко всем поверхностям, забираясь под блузки и юбки, которые она вдруг начала носить, пока не начинало не хватать воздуха или таймер не возвращал их к работе, так что скинуть на неё всю ответственность никак не мог. Хотя бывало и так, что её вина была неоспорима.
Гермиона захлопнула нижний ящик с ингредиентами, отодвинув в сторону бутыль с Лунной росой, и тут же, не поднимаясь, потянулась к его мантии, как так и надо было. Ему стоило бы поинтересоваться, не сошла ли она с ума, но он стоял слишком близко, практически нависая над ней, так ещё и откровенно пялился, так что неудивительно, что она догадалась, о чем он думает.
— Мы пришли пораньше не для того, чтобы… — предпринял он беспомощную попытку остановить её, хотя мог просто сделать шаг назад.
Не мог, очевидно. Последние несколько дней времени не было даже на полноценный сон, не то что на какую-то близость. А теперь такие перерывы всерьез заставляли его прикладывать усилия, чтобы не начать откровенно лапать её и навязываться. Сколько он там лет прожил без секса до этого? Вот так и пропадают моряки в бушующем море, а Гермиона поистине была стихией. И весьма своенравной.
— Давно хотела попробовать, — объяснила свою мотивацию она, уже расстегивая ширинку.
Да, самое время для подобного: семь утра, пустое здание отдела, у них куча дел, они оба не выспавшиеся и всклокоченные, а, судя по волосам Гермионы, она забыла даже причесаться. Справедливости ради, он и сам не мог припомнить, брался ли сегодня за расческу.
— Попробовать, — эхом повторил он и уже почти привычно запечатал дверь.
