Он криво усмехнулся, и Грейнджер уставилась на него, приподняв брови, но прямо спросить не решилась.
— Все с едой нормально. Слегка недосолено, а с приправами вы, наоборот, перестарались, но есть можно, — он подавил желание закатить глаза. — Если вы из-за этого беспокоитесь.
— Да, — легко согласилась она. — Раньше о моей готовке отзывались только резко отрицательно.
Он не стал спрашивать, кто ущемил её самомнение. Уизли и Поттер, конечно. Но вспоминать о них ему не хотелось. Как и Грейнджер, очевидно — стремясь заполнить паузу, она начала возиться с уже пустыми тарелками и ещё пока пустыми кружками, встав. Смотреть на фигуру снизу вверх было не так интересно, зато можно было схватить за бедра, притянуть и прижаться головой к животу. Задрать уже наконец эту дурацкую кофту, прикоснуться губами к мягкой коже чуть ниже пупка…
— У вас тут… — Грейнджер неопределенно взмахнула кистью и тут же потянулась к его лицу.
Он замер, прекрасно понимая, что она хочет сделать и имея возможность уйти от лишнего контакта. Но искушение получить ещё одно прикосновение в этот богатый на них день было слишком велико. Вереница похабных мыслей опять пронеслась в голове, хотя Грейнджер за секунду смахнула, видимо, каплю соуса с его щеки. А потом сунула палец в рот.
— Не делайте так, — его голос звучал хрипло и как-то чересчур угрожающе.
— Как? — всполошилась Грейнджер.
— Это негигиенично, — нашелся он.
— Бросьте, я же иммунна. А если даже, то уже все равно подцепила бы эту заразу через предметы общего пользования. Или переживаете, что я носительница и заражу уже вас? У меня до сих пор нет маркеров — на прошлой неделе как раз проверяла.
— Помимо этого заболевания есть и другие, — упрямо продолжил он, хотя это не имело никакого смысла. — Учитывая, мой образ жизни в прошлом…
Ему же было выгоднее, чтобы она не шарахалась от него. Или, наоборот, стало бы проще сдерживать свою фантазию? Навряд ли. Они и так практически не контактировали физически за редким исключением, и ему данное обстоятельство нисколько не мешало воображать всякие скабрезности.
— Вы же до сих пор наблюдаетесь в Мунго, — её взгляд скользнул вниз, к его шее. — Думаю, целитель заметил бы, если бы имелись какие-то проблемы.
— Это все равно не значит, что вам стоит меня облизывать.
Грейнджер хмыкнула и сложила руки на груди. Даже скорее под грудью, судя по тому, как натянулась ткань.
— Я же вас поцеловала чуть ранее, — она указала себе на щеку, напоминая. — И тогда вы почему-то не начали отчитывать меня за нарушение санитарных норм.
Поцеловала? Звучало куда весомее, чем это было на самом деле. Даже если эффекта она этим достигла куда большего, чем могла представить. Он почувствовал, что опять не в силах сдержать желчь.
— От неожиданности, — как выплюнул. — Не думал, что вы, Грейнджер, до сих пор считаете, что стоит благодарить за помощь, как мама в детстве научила. Вы же взрослый человек.
— А как, по-вашему, должны благодарить взрослые люди? — она чуть подалась корпусом вперед, к нему, видимо, в горячке спора не понимая, как провокационно это звучит в контексте.
— Например, приглашением на ужин, — до скользких намеков он не опустится. — Так что вы молодец, Грейнджер, вовремя сообразили, как сгладить ситуацию.
— Расту прямо на глазах, — протянула она, поджимая губы и опять садясь на свое место. — Тогда ешьте пирог. И вообще, если вас устраивает моя готовка, я могу приносить обед на двоих постоянно.
— Хотите извиняться передо мной за каждый день проведенный в вашем обществе? Не стоит, не так уж вы и ужасны. Особенно, когда молча работаете.
— Правильно питаться важно. И делать перерыв на отдых тоже.
— Хотите получить легальный повод отлынивать?
— Нет, я…
— Или сдаетесь?
Грейнджер отчетливо помрачнела и зарылась пальцами в свои кудри. Их явно пытались уложить, но не преуспели. На его вкус в этом не было абсолютно никакой надобности.
— Пока не придут результаты клинических испытаний, проводить дополнительные исследования все равно, что тыкать пальцем в небо. Нужно скорректировать курс, чтобы не распыляться на несколько направлений и не переводить зря ингредиенты, — скороговоркой выдала она, словно вернувшись в школу. Но сразу же опять приняла опечаленный вид. — Но вы правы. С тех пор, как была разработана поддерживающая терапия, прошло больше года, и мы никуда, по сути, от этого не продвинулись. Сложно сохранять бодрость духа.
Разговаривать с ней о работе было безопасно. Это сразу переключало его на нужный лад, а все лишние мысли уходили на задний план. Спасибо окклюменции за организацию мышления, жаль, что ограничивать себя круглосуточно было не слишком полезно для психики. Да и чувственный интерес к женщине все же не ненависть к господину, к которому должен испытывать лишь подобострастие под страхом смерти, не так уж он этим и тяготился.
— Тут пять этажей специалистов, работающих над одной задачей, Грейнджер. Должен же быть от них хоть какой-то толк, — звучало, конечно, и вполовину не так вдохновляюще, как должно было. Давать надежду он никогда не умел.
— Я читала общие сводки только сегодня утром. И выводы какие-то не особо утешительные, — она отковыряла кусок пирога и отправила его в рот.
Он тоже читал и был согласен с ней, но что теперь, новую волну паники поднимать? Судя по рассказам, когда с жалобами на исчезновение магии через пару месяцев после финальной битвы в больницу стали поступать первые люди, начался настоящий хаос. Недуг оказался коварным — имел достаточно длительный инкубационный период и поначалу выражался лишь в легкой слабости. А вот потом неминуемо шла деградация: сначала волшебных способностей, следом физических и интеллектуальных, а заканчивалось все, естественно, смертью. После первых трупов, истерия достигла пика. Только жесткие карантинные меры позволили новому правительству взять ситуацию под контроль.
Как хорошо, что он благополучно провалялся на забытой койке в Мунго все это время. От судебных разбирательств это, конечно, все равно не спасло, но в связи с нехваткой кадров его отправили работать на благо общества в созданный для нахождения лекарства отдел, едва он встал на ноги. Вот так магическая бацилла спасла его от Азкабана. И дала хоть какую-то отправную точку в этом новом мире, так как больше ничего у него за душой не имелось.
— А вы, конечно же, рассчитывали, что ваш иммунитет даст вам какую-то суперсилу, и вы решите эту проблему в два счета в одиночку?
Опять он не смог обойтись без издевки. Это было объективно лишним. У Грейнджер, конечно, так и остались раздражающие замашки спасительницы всего и вся, но мотивация теперь была железная. Рон Уизли не дожил до лета девяносто девятого, когда у них наконец появились первые опытные образцы терапии. К тому времени погибло уже несколько десятков волшебников, у которых течение заболевания шло быстрее и тяжелее всех остальных без внятных причин (возможно, они были нулевыми пациентами, возможно, просто оказались восприимчивее). Казалось бы, цифра маленькая, но не для и без того небольшого магического мира Великобритании, порядком потрепанного войной.
— Не отказалась бы, — огрызнулась она. — Состав терапевтического средства разработали на основе препаратов из моей крови, так почему бы и не продолжить в том же духе?
— Вы же понимаете, что полноценного лекарства мы можем вообще никогда не создать? В конце концов, многие магические заболевания до сих пор не имеют адекватного лечения. Взять хотя бы драконью оспу — сыворотка работает едва ли в половине случаев, а для пожилых пациентов вообще неактуальна.
— Спасибо за ликбез, в первый раз слышу!
Её злость была понятна. Хотя всех выживших к началу двухтысячного удалось стабилизировать, сгладить симптомы, они все ещё находились в жесткой изоляции, рискуя остаться изгоями до конца своих дней, пока терапия будет способна поддерживать в них жизнь. Поттер обитал в своем доме на Гриммо совсем как немощный маггл, девочка Уизли, даже сохранившая какие-то крохи волшебства, ухаживала за ним. Конечно же, Грейнджер держала его в курсе, хотя он никогда ничего не спрашивал.
