— Ты же вроде так держалась за свою работу? — можно было бы и не сыпать соль на рану. — Все из-за этого дела?

— Не только. Но оно мне дорого обошлось, так что послужило, как минимум, поводом.

— Вняла голосу разума? — он хохотнул. — Или эти крысы покусали тебя и обратили в себе подобную, только другого вида — штабную?

— Рон, — угрожающе одернул его Гарри, включившийся в разговор. — Придержи язык, люди погибли.

— Ну, тут палка о двух концах. Ситуация, конечно, не очень, но, с другой стороны, когда Питер откинулся, никто из нас плакать не стал.

— Да ничего, я понимаю, — мрачно отозвалась она. — Я просто ляпнула, не подумав, о бумажной работе грубость, а Рон нашел момент уязвить меня в ответ.

— Не очень-то уместно, — пробурчал Поттер и ещё раз зыркнул на друга.

— Да ладно вам! Уж и спросить нельзя.

— Следствие ещё не окончено, вот когда вынесут обвинительный приговор, тогда и будем это обсуждать, — Гарри стал совсем серьезным. — Пока рано кого-то в чем-то обвинять даже в шутку.

— Так значит Гермиона станет невыразимцем, — заинтересовано протянул вовремя вклинившийся Джордж. — Как насчет взаимовыгодного обмена инсайдерской информацией, уже-почти-не-аврор Грейнджер?

Ему удалось, специально или непреднамеренно, вывести тему совсем в другое русло, так что разговор прошел почти безболезненно. А с учетом, что с Роном они сцепились по классической схеме «попререкались и успокоились», то и расстраиваться поводов не осталось. Слава Мерлину, что её бывший парень не знал, что в последнее время она ещё и торчит у профессора дома, об этом даже Гарри (и Джинни само собой) догадался не трепаться. А то тут было бы уже разыграно целое цирковое представление с ноткой ностальгии по всем тем школьным шуточкам, которые Гермиона и тогда не одобряла, а сейчас и вовсе не могла относиться спокойно. Хотя бы потому что была влюблена в старую летучую мышь из подземелий. Давайте уже признаем этот грустный факт.

Правда, вот с Гарри так просто избежать недомолвок Гермиона не смогла — его сразу неприятно поразило её решение. Ей даже показалось, что он решил, будто она сдалась и бежит от неудач и сложностей, которые неизбежно возникли в Секторе, бросая его разбираться с последствиями в одиночку. Обидно, но что поделать? Для Поттера все это, наверное, так и выглядело, а объяснить мотивы своих действий как-то более внятно у неё не было возможности. Может когда-нибудь, когда он станет главой аврората и получит какой-никакой доступ к закрытой информации, они все прояснят. Хотя лучше не загадывать, а то ещё контракт не подписала, а уже строит далеко идущие планы на будущее. Не факт вообще, что Отдел тайн даст ей те ответы, которые она ищет. На что она вообще подписывается?

Конечно, уйти быстро и без собранного «на завтрак» легкого перекуса на пять персон Гермиона не успела, никакая аврорская выучка не спасла. Хотя спалила всю конспирацию Джинни, и Молли удалось подловить её уже в коридоре у двери. В Паучьем тупике она оказалась ближе к полуночи, порядком уставшая, но практически пропитанная насквозь семейным уютом. Возвращаться в дом Снейпа было даже как-то неприятно — так силен был контраст. Правда, возможно, ей просто стало стыдно из-за того, что она заставила ждать министра магии и какую-то шишку из магической разведки. У Бруствера были и свои обязательства перед ней, если можно так сказать, и он не тянул с их выполнением.

*

— Вы употребляли алкоголь?

— Нет, — а жаль.

— Хорошо. Это может усугубить побочные эффекты.

— Я в курсе.

— Как себя чувствуете?

— Пока что прекрасно. Но, предполагаю, скоро это изменится.

Кингсли сидел напротив неё в кресле, Снейп подпирал косяк двери на кухню. Они наконец-то собрались для того, ради чего профессор все изначально и затеял. В комнате было прохладно, словно кто-то наложил освежающие чары заранее.

— Мне объяснить вам риски?

— Давайте опустим эту часть. Я неоднократно видела, как снимают Обливиэйт, и один раз даже непосредственно участвовала в этом процессе.

— Но всегда с другой стороны, — резонно заметил Бруствер.

— И все же рассказывать мне что-то — лишнее, — Гермиона наконец-то не без удовольствия сняла тяжелые серьги и начала расстегивать мантию, чтобы дышалось легче. — Ничего нового вы мне скорее всего не сообщите. Да и, полагаю, профессор в любом случае подстрахует, если что-то пойдет не так.

Снейп действительно вытянул палочку из рукава и сложил руки на груди, показывая свою готовность. Она размяла шею и устроилась поудобнее, откинувшись на спинку.

— Раньше начнем, раньше закончим, — хотя далеко не факт. — Правда, я бы поставила какой-нибудь тазик поближе к себе, мало ли, как организм отреагирует на стресс.

Профессора Гермиона из своей максимально расслабленной позиции уже не увидела, а вот Кингсли неожиданно отчетливо поморщился, то ли от брезгливости (что вряд ли), то ли просто от нежелания причинять ей боль. Конечно, он не пытать её собрался, ощущения и близко не походили на шок от физической травмы или агонию от того же Круциатуса, судя по описаниям. Но возвращение воспоминаний было на самом деле довольно неприятным процессом. Ей стало плохо только от одной маленькой сценки, которую Снейп заставил выплыть на поверхность сознания (хоть сравнение и не совсем корректное). Сейчас же стояла задача перестроить память за несколько месяцев, да ещё и в гораздо более интенсивной манере — все и сразу.

Лишняя причина, почему Гермиона не особенно-то рвалась вмешиваться в новую жизнь родителей. Мало того, что она им память стерла, так ещё и вернуть могла только через максимально некомфортное копание в мозгах, а не по щелчку пальцев. Хотя магглы, по её опыту, в принципе легче переносили подобные воздействия, по сравнению с магами. И, тем более, аврорами — их же вообще учат сопротивляться ментальной магии. Она, к примеру, наверняка будет оказывать противодействие просто на рефлексах, даже если сейчас в этом нет никакой нужды, и процедуру проводят в её интересах. Паникующему подсознанию такие тонкости объяснить сложно.

Гермиона подловила себя на мысли, что предпочла бы, чтобы Обливиэйт с неё снимал Снейп. Ей так было бы просто спокойнее что ли. Хотя они с Кингсли все делали правильно. Так как заклинание выстраивалось по замыслу наложившего, то и снимать его было нужно ему лично. Любой другой человек, даже зная содержание внушения, будет не так эффективен, в лучшем случае. В худшем, он не сможет правильно снять чары и нанесет совсем не эфемерную психологическую травму.

— Готовы? — уточнил Бруствер.

— Нет, но куда ещё тут можно соломки подстелить? Начинайте уже.

Гермиона положила руки на подлокотники и попыталась дышать ровнее. Но стоило Кингсли поднять палочку, и мозги как будто взорвались, а череп раскрошился, при чем осколками внутрь. Воспоминания, её мысли и ощущения, возникали в голове словно ниоткуда и встраивались в память в хронологическом порядке. Щёлк, щёлк, щёлк. Снейп, больница, Паучий тупик, кресла, кофе, суды, допросы, разговоры, даже та пустая комната наверху. То, что уже приходило к ней во снах, и то, что прояснилось только сейчас — все обрело смысл и объем.

Видения вспыхивали яркими образами, как только что пережитые, сцена за сценой. Но тут же тускнели и теряли остроту, почти как пропущенные через Омут памяти. Правда, все равно сохраняли подробности, которые в естественных условиях через столько лет она точно забыла бы. Весьма экстравагантный способ консервации сознания.

========== Часть 21 ==========

Июль.

Через час после её завтрака Снейп проснулся. Она не заметила это сразу, увлеченная теорией прецедентного права, но, в конце концов, почувствовала взгляд. Гермиона потерла переносицу и отложила карандаш, которым делала пометки, стараясь выглядеть спокойной. От её вчерашнего энтузиазма было больше вреда, чем пользы.

— С добрым утром, профессор Снейп. Как ваши дела?