— И вы всегда так себя чувствуете? После того, как выпотрошите кому-то мозги, — вот и её далеко идущие выводы подъехали.

Его пальцы застыли на висках, и он посмотрел на неё из-под тяжелых полуопущенных век. Теперь ей стало очевидно, что она замечала этот его воспаленный взгляд и в прошлом, но списывала на банальный недосып, меряя по себе.

«Если вы думаете, что я получаю от легилименции какое-то удовольствие, то вынужден вас разочаровать. Человеческие головы набиты мусором, и я совсем не стремлюсь «читать» чьи-то мысли, чтобы узнать очередной грязный секрет». Гермиона фыркнула. В каком-то смысле это было справедливо и по отношению к ней.

— Когда мы с Морганом познакомились, он подумал, цитирую, что я чья-то секретарша, на которую настолько неприятно было смотреть под столом, что пришлось перевести на действительную службу, — она пожала плечами. — Не то чтобы это сильно повлияло на мое отношение к нему, а теперь и вовсе не имеет значения, но, уверена, что предпочла бы не знать такие подробности.

«Я просто поражен вашим человеколюбием». Гермиона решила для себя, что Снейп написал это скорее устало, чем саркастично, поэтому встала и обогнула его кресло, остановившись за спиной. Ему, конечно, её маневры не понравились, судя по напрягшейся линии плеч, но оборачиваться он не стал.

— Так что интересуюсь вполне искренне: как вы обычно справляетесь с этим? — она аккуратно коснулась ладонями его лба. — Потому что мне нужно, чтобы вы объяснили мне хоть что-нибудь прямо сейчас.

Нежными и ухоженными её руки никто в здравом уме никогда бы не назвал, а ещё она резалась чем ни попадя с завидным постоянством. Но зато пальцы почти всегда были холодными, и в кой-то веке это стало плюсом.

«Так вы соблюдаете баланс между честностью и подыгрыванием?»

— Так я хочу дать вам понять, что я сидела тут несколько часов, как покорная овца, не зная, стоит ли мне вмешивать в это Гарри или понадеяться, что раз уж вы до этого в каком-то смысле шли со мной на контакт, то и сейчас не оставите в неведении. И с очередным Обливиэйтом, — её пальцы переместились на виски, и он позволил ей сделать это, положив свои руки на подлокотники. — А ещё, как бы вам там не было плохо, варианта «заткнитесь и оставьте меня в покое, мисс Грейнджер» у вас нет.

Кожа у него была самая обыкновенная, в меру жирная, как и у многих, теплая, особенно по сравнению с её ладонями, и вполне гладкая и приятная на ощупь. Хотя, конечно, тут накладывалось ещё и её личное отношение. Опять очень предвзятое и нелогичное.

«Есть десятки способов нейтрализовать вашу навязчивость, мисс Грейнджер. И даже без коррекции памяти».

— Я тоже умею угрожать людям, профессор Снейп, — она наклонилась ближе к его левому уху. — Или как мне вас лучше называть? Мастером, невыразимцем? Не подскажите, сэр?

«У меня очень жесткий контракт, не подразумевающий обсуждение работы с третьими лицами».

— Думаю, я более чем вовлеченное лицо. Так кого вы допрашивали?

Либо он сдался, либо она изначально была допущена к теме, и он просто вредничал. «Я разговаривал с несколькими родственниками Уилкиса».

— В обход аврората?

«Это было исключительно добровольно и по-дружески. Мы с его дядей учились вместе, если вы не в курсе». Конечно, и никто не сопротивлялся, а такие ментальные последствия у него просто из-за необходимости общаться с посторонними людьми.

— Так вы полагаете, Генри заварил эту кашу, потому что…

«Я ничего не полагаю, я спрашиваю и получаю ответы».

— Дети не должны нести ответственность за грехи отцов, — не очень уверенно отозвалась она. — Связи с Пожирателями действительно пагубно сказываются на условно причастных в длительной перспективе, но мы сейчас боремся со всеми видами притеснений.

«Да что вы говорите!»

— Ну вы, уж простите, сами были Пожирателем, на такое сложно закрыть глаза, — Гермиона хмыкнула и зарылась пальцами в его волосы. Им действительно не хватало объема и ухода в целом.

«А что делал ваш Роджерс, которого вы так защищаете, во времена правления Темного лорда?»

— Подчинялся новому правительству, полагаю. То, что не все нашли в себе силы выступить против режима, не делает их плохими людьми по определению.

«Но это дает им с Уилкисом связь достаточно крепкую, чтобы привести к чему-то подобному. Они же оба чистокровные?»

— Теперь вы сами предполагаете с ничего и гребете всех под одну гребенку.

«Как думаете, кому-нибудь вроде Драко Малфоя было бы обидно подчиняться магглорожденной выскочке?» Обидно — это не совсем то слово, но, да, Гермиона понимала, к чему он клонит.

— Я не думаю, что с этим делом все так просто. Слишком много тут странных деталей.

«Человеческая глупость…»

— Безгранична, я помню.

Она в раздражении отняла руки от его затылка, но он очень быстро схватил её за пальцы, гораздо грубее, чем тот же псевдо-Роджерс чуть ранее. И сразу же отпустил. О, кто-то легко впадает в зависимость, вы посмотрите. Гермиона оперлась на спинку кресла чуть сильнее, и опустила ладони ниже, к шее, массируя атлант большими пальцами. Что бы там Джинни не говорила, она была достаточно мила и заботлива с Адамом, у которого постоянно от сидячей работы болела спина.

— Так на кого вы сейчас работаете?

«Как и всегда. На сильных мира сего». Он наклонил голову вперед, давая ей лучший доступ, хотя, возможно, и не в полной мере осознанно.

— Уже около семи лет, я полагаю?

«Не самая сложная загадка». Если её заставили забыть только один разговор, что он подумал, когда она вдруг вычеркнула его полностью из своей жизни? Испытал ли облегчение или злился? А когда понял, что во всем виноват Обливиэйт, как это на него повлияло?

— Мы ведь на одной стороне?

«Смотря что считать стороной».

— Не скатывайтесь в софистику, скажите прямо.

«Мы преследуем одни и те же цели. Но вряд ли вы со своими принципами одобрите наши методы работы».

— Карательная легилименция?

«И не только».

— Какое вы имеете отношение к статуту?

«Прямое».

— Почему вы не используете зачарованное перо на публике?

Это самое перо замерло над бумагой на пару секунд. «Люди умеют быть догадливыми и чуть менее надоедливыми, если не давать им возможности разводить демагогию». А ещё можно наслаждаться своим одиночеством и мизантропией всласть. «К тому же, чары не адаптированы для работы на открытых пространствах». С этого и стоило начинать.

Она опять склонилась к нему, почти касаясь щекой волос, и перешла на совсем уж приглушенный шепот.

— Не знаю, какие там принципы у меня взыграли в девяносто восьмом, но сейчас мне очень интересно узнать детали происходящего.

«Вы не на экскурсию в музей записываетесь».

— Так сами не разводите таинственность, после Обливиэйта это выглядит уже дешево и несерьезно.

«С ним связано гораздо больше проблем, чем вам может показаться».

— Если его снимут с меня, я получу их всех в подарок, я правильно понимаю?

«И вряд ли будете рады».

— Тем не менее вы все равно планировали избавить меня от блока.

«Исключительно из соображений заботы о вашем ментальном здоровье». Может и так. Звучит очень правильно.

— Приятно знать, что вам есть до меня дело.

«Все ещё возвращаю долги». Гермиона усмехнулась.

— Тогда внесите это в счет оплаты проживания тут, — она положила руки ему на плечи, разминая и их тоже, но теперь между ними было, как минимум, два слоя ткани, поэтому было уже не так странно. — И поспите. Мне рассказывали, что это помогает.

«У меня ещё есть дела». Гермиона отпустила его окончательно, хотя казалось, что он бы снова с удовольствием притянул её ладони обратно. Грань между сном и явью дрогнула. Все так же было непонятно, что же между ними произошло в прошлом. Но, по крайней мере, за то или в принципе все это время он научился принимать от неё прикосновения без того напряжения, что легко читалось в ранних воспоминаниях из больницы. Правда, придавал этому какой-то налет благодарности. В её фантазиях признательность не фигурировала, ей хотелось совсем иного.