Отсутствие ограничений манило её призрачной свободой — казалось бы, просто трансгрессируй и все. Но куда там! Из нацеленности, настойчивости и неспешности у неё была, может, только нацеленность. Расщепит, как пить дать. Да и вероятность, что обломок покрупнее затянет в перемещение, была совсем ненулевая. Вспомнился нож Беллатрисы. Вариант отметался.

Запах крови, несмотря на то что дышать из-за поднявшейся пыли стало только сложнее, потерял свою деликатность и стал обычным тяжелым металлическим признаком смерти, с которым в своей работе она сталкивалась не раз. Одна из балок, очевидно, прекратила страдания Моргана — отслеживающее спало. Хотя думать о каком-то освобождении от боли было просто безопаснее для самообладания. Она всеми силами старалась не зацикливать на нем внимания. Впрочем, заваленный обломками труп и так не было видно в полной темноте. Ладонь вспотела, и Гермиона перехватила палочку покрепче. Она сидела на полу, неловко подогнув ноги, задрав голову и целясь вверх. Её островок безопасности, хотя, скорее, островок оттянутого конца, был крошечным пятачком посреди хаоса.

Жетон, по всей видимости, оказался бесполезным. Что бы в очередной раз не выкинул злоумышленник, он опять отрезал её от людей, и сделал это даже в какой-то насмешливой издевательской манере. То есть, серьезно, она опять потащилась в это здание и опять попалась в ловушку? Бриджерс будет ржать на её похоронах, и вряд ли кто его одернет и пристыдит, потому что он будет полностью прав. А ведь ещё не факт, что её даже банально найдут в ближайшее время. Вот кто пойдет искать аврора на старое место преступления, которое и так уже все исползали вдоль и поперек? Кто вспомнит о Моргане и проверит его местонахождение? Следящие были завязаны только на неё.

Сумка все ещё висела у неё на плече, дополнительно зафиксированная чарами. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы опустить одну, свободную, руку и откопать в кармане телефон. Она не помнила, каким он был по счету в списке контактов, и уж тем более не держала его номер на кнопке быстрого доступа, чтобы набрать вслепую. Но и оторвать взгляд и так порядком слезящихся из-за тяжелой взвеси в воздухе глаз от того, что теперь являлось для неё потолком, было сложнее с каждой секундой. Подсветка дала возможность оценить масштаб, и легче ей от этого не стало. Всё же поднеся мобильник к лицу, Гермиона мельком глянула в экран и заморгала из-за яркости, стараясь разглядеть, есть связь или нет. Если уж преступник не стал заморачиваться с антитрансгрессионным барьером, то и такую заглушку мог не установить. Да и он ещё в прошлый раз мог посчитать, что телефон имелся только у Моргана. В динамике послышались гудки, раздался щелчок и какой-то шум, тихий бесцветный голос, как будто вовсе не имеющий никаких интонаций, ответил ей:

— Да.

— Профессор? Если вы меня слышите, — она растерялась на секунду и замешкалась, но отчеканила адрес аукциона. — Я нахожусь здесь в западне и не могу связаться с авроратом. Мои дела плохи. Я… — не хватало ещё впасть в панику и начать плакать в трубку. — Тут может быть опасно, предупредите кого-нибудь.

В горле запершило, и Гермиона закашлялась — должно быть, часть известки уже осела в легких. Связь прервалась, телефон упал куда-то вниз, скользнув по ногам. Но почти сразу же начал звонить сам. Она не стала пытаться найти его и ответить, понимая, что это отличный опознавательный знак. От всех этих телодвижений, а, может, просто по прошествии времени щит тонко, но отчетливо зазвенел почти в тон телефону, предваряя свое падение. Она не могла рассмотреть, но ярко представляла, как расходятся по полупрозрачному куполу красивые трещины, похожие на молнии. Обычно заклинание разрушалось почти мгновенно при превосходящем по силе или множественном воздействии, но у неё же, как всегда, была нестандартная ситуация.

Хлопок или хлопки трансгрессий она не слышала — да и кто будет перемещаться прямо в здание? Это банально опасно. Но вот шум шагов разобрала даже за пиликаньем стандартной мелодии. И, несмотря на то что все её внимание было сосредоточено на поддержании собственного Протего, почувствовала ледяной холод чужой магии. Она колола иглами кожу, но, черт побери, как Гермиона была рада ощутить её снова. Видимо, от радости голова закружилась, она потеряла концентрацию, дернула рукой, пальцами, до онемения сжимающими древко, и успела только пригнуться, пытаясь прикрыть голову.

Чары спали, послышался громкий треск, опять взметнулась пыль. Один из мелких кусков кирпича сорвался и ударил её по лбу, почти совсем не больно. Тело сжалось, припадая к полу, сгибаясь под такими углами, которые не виделись ей анатомически возможными, но она все ещё была жива и, относительно, цела. Тяжесть какое-то время давила на неё, однако, через пару мгновений исчезла. Светлее не стало. Гермиона попыталась принять более функциональное положение и поползла. Приходилось неловко отталкиваться ногами и раздирать руки о мусор на полу. Все было усеяно мелкими острыми осколками. Она старалась двигаться как можно быстрее куда-то в сторону выхода. По крайней мере туда, где он располагался раньше. Получалось это с трудом. Перекрытия не воспарили высоко, так что встать на ноги было нельзя. Прошла, казалось, целая вечность, пока ей не удалось выбраться. Над головой оказалось пустое пространство. Её схватили за мантию и вытянули наружу с усилием. Спаситель не особенно заботился о сохранности чего-либо. Ткань мантии затрещала. Её сразу поставили на ноги, и Гермиона даже смогла удержаться на них! Правда, вцепилась мертвой хваткой в поддерживающую руку. Нужно было уйти подальше от завала. Она двинулась дальше по инерции, пытаясь утянуть спутника за собой.

Опять раздался оглушающий шум. Видимо, маг устал держать заклинание. Обломки наконец-то окончательно встретились с полом. Теперь он и сам тащил её прочь на улицу. Здание трещало по швам. Но в холле хотя бы было светлее. А в воздухе не висела плотная завеса пыли. Гермиона с хрипом втянула практически чистый воздух. Но только увидев гребаное городское беззвездное небо, почувствовала настоящее облегчение. Невовремя вспомнилось, как смотрел в него Морган. Тогда, после первого покушения и трансгрессии.

Она хотела уже остановиться и выдохнуть. Но Снейп, а это был, очевидно, он, двигался дальше. Они дошли до другой стороны улицы. Гермиона поняла, что вернулась почти в свою изначальную точку перемещения. Профессор пытался помочь ей, очевидно. Как минимум, хотел осмотреть и наложить диагностирующие. Её вело и черты его лица расплывались перед глазами.

— Я не… — её горло опять свело спазмом.

Очищающее наждачкой прошлось по слизистой, вызывая отвращение и тошноту. Дыхательные пути стали свободны.

— Спасибо, — просипела она. — Я не ранена.

Вряд ли Снейпа это убедило, но сделать он ничего не успел. Раздались хлопки трансгрессии. Она дернулась, пытаясь выхватить палочку, какую-либо из её палочек, но даже приманить ничего не смогла. Конечно, все вещи остались под завалами. Она неосознанно вжалась в него — искать защиту ей было непривычно. Обычно это авроры предоставляли её, а не наоборот. Голос Гарри — слава Мерлину! — Гермиона узнала сразу. Но так и не смогла поднять голову. Накатывала тошнота, приближалась истерика.

— Уведите её отсюда.

Снейп, видимо, кивнул и незамедлительно переместился. Мнения Гермионы никто не спрашивал. Паучий тупик было несложно узнать, хотя весна все же его настигла. Впрочем, красоты и уюта ему это не прибавило. Ей стало ощутимо спокойнее. Тут было безопасно, по крайней мере, безопаснее, чем в гребаном Болтоне. Даже если Снейп может почти беспрепятственно влезть в её голову прямо сейчас. Как страхи, оказывается, относительны!

Она так и не отпустила его. Правда, приходилось семенить рядом, стараясь подстроиться под быстрый размашистый шаг. Стивенсона хватил бы удар. Под защитой всех чар, что профессор наложил на свой дом, даже дышалось легче. Но, скорее всего, она просто немного восстановилась после воздействия заклинания. В кресло Гермиона буквально упала, наверняка пачкая обивку всем, что там на неё налипло, и вытянула ноги. На брюках и полах мантии расплывались темные пятна, припорошенные прилипшей известкой. Даже не заметила.