Дата моей госпитализации после встречи с Дереком и Матильдой. Бабушка действительно любила внучку всем сердцем и переживала.

Следующее письмо повергло меня в такой ступор, что забеспокоился Флин.

– Чего ты так переполошилась? – сонно поинтересовался брат, растирая лицо ладонями.

– Официальное приглашение на празднование юбилея баронессы Деметры фон Риштар. Состоится через месяц в родовом поместье, – ответила я брату и сама услышала растерянность в своём голосе.

– И это всё? – Флин недовольно фыркнул. – В таком случае я пошел спать. Ночка выдалась не из легких…

На эту замаскированную претензию я даже внимания не обратила. Меня больше волновало приглашение. У бабушки юбилей? Кажется, меня загнали в угол, и едва ли мне удастся избежать визита в отчий дом. Но, несмотря на весь мой скепсис по поводу предстоящей встречи с родственниками, обидеть бабушку Эмилии таким неуважением я не могла. Да и пора уже познакомить «папеньку» с новой Эмилией. Возможно, ему даже понравится.

Приняв решение, я изучила множество писем от коллег и знакомых Эмилии, приглашений на различные мероприятия, а также сообщений от владельцев артефактных лавок, интересующихся новыми поступлениями. Были и заказы, и письма от благодарных клиентов, которые выражали свою признательность и уважение. Осталось непрочитанным еще одно письмо. Я его намеренно откладывала, так как конверт был в ужасном состоянии. С бурыми пятнами и разводами, словно на него пролили чашку чая. К тому же не запечатан. Внутри небрежная записка, которая гласила следующее:

«Как ты посмела рассказать леди Жорес о нашей помолвке?! Да кому ты нужна без приданого, магического потенциала и связей?! У тебя даже нее хватило ума отказать брату, который на всю округу рассказывает, как легко было выманить все твои сбережения в уплату «долга чести , которого не было. Стоило лишь немного надавить…»

Дальнейший поток гадостей был залит чем-то прозрачно-бурым. Полагаю, это был алкоголь, потому что буквы буквально плясали на бумаге, а сам текст пестрел множеством ошибок и был испещрен нецензурной бранью. Подписи не имелось.

Сидя на подоконнике и любуясь кустом цветущей земляники, я проводила параллели между мной и Эмилией. При всей нашей непохожести было так горько осознавать, что и у неё имелась Клавдия Карловна, готовая сесть на шею при первых признаках слабости, и свой Леша – любитель пожить за счет женщины.

Дом жил по заведенному порядку без какого-либо участия с моей стороны. Старшие дети занимались своими обязанностями, группа младших, которых я сперва называла дошколятами, но после нескольких мелких происшествий переименовала в шкодят, предавались активным играм. Малышня под опекой Мейалы возилась в детском уголке.

Перед обедом, когда становилось теплее, ребятню вели на прогулку. К этому процессу подключались и шкодята во главе с близнецами и Амирчиком. Присмотр за мелкими приносил им баллы. Мей и Марьяна меньше уставали, Амирчик с друзьями были при деле и приносили пользу, продолжая играть. Да и за ними следить легче, когда они все в одном месте.

Наблюдая эту суету и пытаясь сообразить, как мне включиться в жизнь дома наиболее рационально, я отметила один очень интересный момент. После «ритуала благодарения дриад», от которого меня отвлек королевский гонец, горшок с таинственным Ильмоо больше не вернулся в мой кабинет, а остался в гостиной на первом этаже. И теперь я наблюдала престраннейшее явление: время от времени кто-либо из детей подбегал к Ильмоо и что-то тихонько говорил.

– А что происходит? – буквально за руку поймала я Димку, который собирался пробежать мимо, не поздоровавшись.

Сыну потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку.

– А, это, – снисходительно хмыкнул он, хрумкая свежим огурцом. – Да они с этим цветиком не расстаются уже сколько дней! Таскают из комнаты в комнату, даже на ночь уносят. Мейка хотела вернуть его к тебе в кабинет, так они чуть истерику не устроили.

– А с чего такой интерес к растению?

– Не знаю. Мам, мне пора. Там занятие с мастером Ульхом начинается, пропущу же всё!

Я выпустила ладонь Димки, и он сразу рванул к выходу, в сторону мастерской. А я осталась на месте, продолжая наблюдать странную картину. Все же детская логика пока мне совершенно непонятна. Чуть позже детвора утащила горшок с собой на улицу. Более того, у Ильмоо появилась собственная корзинка, с такими по лету ребята ходили в лес. Дальше больше, малыши таскали Ильмоо по всему двору, устраивали рядом, если играли в классики – благо погода позволяла, – ставили в сторонке, если затевали догонялки, и даже качали его на качелях! Ближе к обеду, когда прогулка закончилась, я присоединилась к пищаще-кричащей компании, помогая раздеть малышей и попутно их потискать, а заодно расспросить банду маленьких сорванцов, которые ни минуты не могли усидеть на месте, что они делают с подарком Верховной дриады.

– А это теперь наш росточек, – заявила Миди. – Ему в кабинете скучно, а с нами интересней, чем на окошке стоять.

– Это он сам вам рассказал? – изобразила я надлежащее изумление.

– Сам, сам! – встрял Амирчик, без которого вообще не обходилось ничего интересного. – Понятно же! Он с нами хочет!

– А что вы ему шепчете?

– Как что? – изумился Амирчик, стягивая с себя ботинки. – Новости! Что на обед, как назвали новую куклу, как воспитательница наказала Пата и сняла с него балл, много всего!

– А зачем вы это ему рассказываете? – мне никак не удавалось разобраться в вывертах детской логики.

– Ну как же! – вступила Арья. – Нам тетушка Васила объяснила, что Иль может говорить с дриадами. И что дриады очень скучно живут, что им грустно. Вот мы и веселим их через Иля.

– Вы его Илей зовете? А на качелях зачем его качать?

– Не Илей, а Илем, он мальчик. Как это зачем?! Ему же завидно! Ему качели нравятся, особенно, когда со старшими и посильнее! Вот смотрите. – И, обращаясь к ростку, спросила: – Иль, хорошо погуляли?

Первое, что я ощутила, – это сильнейшее недоумение, а затем, вглядевшись в росток, поняла, что ему действительно все нравится, уж больно лоснящийся и здоровый вид имел этот еще недавно заморенный прутик. Как тонкая палочка и две почки смогли выразить такое удовольствие, непонятно, но на уровне ощущений это было ясно как божий день. И это не просто детское воображение. Что там говорил Листиван? Питается эмоциями? А на качелях дух захватывает – эмоции особенно яркие, вот и ответ.

– Миди, а если я попрошу Иля передать привет господину Листвану, он передаст?

– Конечно, мы с господином Листиком каждое утро здороваемся!

Удивлялку у меня заклинило, хотя, собственно, а чему поражаться после чудес с теплицей и цветущими волосами?

Оставив детей и дальше забавляться с прутиком, который, судя по всему, был в полной безопасности, я отправилась на кухню. Нестерпимо захотелось кофе, да и была мысль, что упорядоченная суета настроит меня на нужный лад. Немного напрягало отсутствие в обозримом пространстве Ричарда, но я решила не заострять на этом внимание и включиться в работу.

Кухня встретила меня приветственными улыбками поварят. Стоило шагнуть в сторону «кофейной плиты», как из ниоткуда материализовался Корка.

– Вам кофе, леди управляющая? Крепкого? С молоком?

Я с удивлением воззрилась на воспитанника Василы. Ну ничего себе тут сервис.

– Спасибо, Коркариш. Обычного, только большую чашку.

– Сейчас все будет, – пацан рванул к своему рабочему месту и с видимым удовольствием начал хлопотать, попутно рассказывая: – Я дяде Верресу кофе приготовил по новому рецепту, как вы советовали: крепкий, с крошечкой соли. Он оценил, сказал, что новый вкус получился, – Коркариш сверкнул довольной улыбкой. – Только потом все равно сахару насыпал. Ему сладкий нравится. Вот я ему и пакет уже приготовил. Кофе намолол.

– А ты здорово управляешься! – похвалила я парня, который с таким энтузиазмом крутился и готовил порцию терпкого напитка. – Ты ему еще сахара молотого отсыпь с собой. А где сам Веррес?