— Со мной ты и умереть можешь, поэтому это не худший вариант, поверь, — девушка с наслаждением делает первый глоток. Горьковатый привкус и сладость мешаются на языке. Она не любила дешевый алкоголь и видела наслаждение в изысканных спиртных напитках.

— Кхм, — кашляет профессор и берет свой фужер. Вино приятное на вкус, хотя строго судить он не берётся, так как мало, что понимает в сортах.

— Красное сухое итальянское «Шидионе», — будто прочитав мысли Дениса, решает подсказать Лина, — одиннадцатый год, кажется. Хорошее вино, не правда?

— Хм, а алкоголь делает тебя разговорчивее, тебе подлить? — щурится мужчина, а девушка лишь фыркает и вновь подносит бокал к губам. Смотря на неё сейчас, такую нежную и мягкую, он вновь отказывался воспринимать реальность. Сказал бы ему кто, что он будет распивать потрясающее вино в компании любимой студентки, скрываясь от каких-то убийц, он бы посоветовал тому проверить голову. Вдруг тоже люстрой прилетело?

— Да, неплохо. Что здесь делает такой хороший алкоголь?

— Мой… непосредственный начальник любит дорогой и качественный алкоголь, тем более, когда речь идёт об отдыхе. Поэтому во всех наших загородных домах есть маленький бар, — поясняет Аделина и берет дольку сыра. То же самое делает и мужчина.

— А этот твой начальник не боится, что его агенты просто-напросто все выпьют? — улыбается профессор. Будь он на их месте, не смог бы устоять перед искушением. Наверное.

— За алкоголь нужно платить: взял бутылку, пишешь рапорт и включаешь сумму для вычета.

— Вот оно что… и сколько тебе вычислят?

— Если не брать вчерашний коньяк, то за эту бутылку около тридцати тысяч.

— Сколько?! — перебивает ее Денис, — рублей, я надеюсь?

— Да, рублей, — девушка хмыкает, — не забывай, какая на самом деле у меня профессия. Зарплата позволяет.

— Мне вообще-то тоже позволяет, — недовольно косится профессор и все же продолжает потягивать вино.

Аделина же не обращает внимание и с упоением перелистывает страницы книги одну за другой. Погружённая в выдуманный мир, она позволяет себе расслабиться и беззвучно шептать под шорох пламени в очаге. Она не видела или просто не хотела замечать, как ею любуется мужчина. Оглядывает кукольные черты лица и даже боится вздохнуть.

— Что читаешь? — решает спросить он, несколько минут спустя.

— Перечитываю, если быть точнее, — Лина поворачивает книгу, показывая обложку.

— «Демиан»? Хорошее произведение, с каждым новым прочтением в нем открывается что-то новое и неизведанное, — рассуждает Денис вслух. Девушка кивает пару раз в знак согласия.

— Открывается неизведанное? Как тебя понимать? — она откладывает книгу и вновь тянется к бокалу. Кажется, разговор принимает более интересную для неё сторону.

— Скажем так, для меня после очередного изучения этого произведения появляются, очевидно, больше вопросов, чем ответов. На тему истории создания и жизни данной книги Германа можно говорить бесконечно. Но хотелось бы отметить, что главный герой, несмотря на множество тайн и загадок, остаётся для меня слишком очевидным.

— Очевидным? — переспрашивает.

— Да, открытый и беспринципный. Он настоящий, даже вкупе со своими демонами, — поясняет профессор

— Ты такой же.

— Почему? — Денис улыбается. Такое сравнение ему не сказать, что нравится, но он сам видит сходство.

— Я не могу предугадать твои действия, это впервые, признаться, за всю мою карьеру, — Аделина хмыкает, — не могу понять твоё мышление, хотя, в то же время, ты читаешься, словно детская книга. Легко и понятно.

— Как ты это делаешь? Как читаешь людей?

— Эмоции — главный враг человека. Все наше поведение обуславливается теми или иными нейронными импульсами в нашей голове. От эмоций зависит все: выбор, дальнейшая судьба и исход событий. Я не верю в судьбу, но желаю верить в собственные силы. В моих силах контролировать процесс своей жизни, в моих же силах его изменить, — Лина задумывается на пару секунд, будто размышляя, стоит ли продолжать рассуждать на эту тему или нет и все же вновь начинает говорить. — Может, я и не права, но для себя я решила одно — эмоции самый дорогой для меня продукт. Лучше быть без эмоциональной, слушать в спину «толстолобая», но видеть всю картину без призмы искосившегося восприятия. Человек под эффектом может понять все по-другому, принять иллюзию своего воображения за реальность, вообразить несуществующее. Часто люди делают поспешные выводы и действия, опираясь на свои чувства, но разве это правильно? Я не хочу в один момент потерять все, поведясь на свои эмоции, и даже считаю это глупым…

Мужчина задумчиво слушал, не перебивая. Ему не только важно дать человеку проговориться, но и самому услышать больше. Сейчас все предположения отходят на второй план, оставляя внимание, прикованное к словам собеседника. Где-то он видит себя, где-то остальных, с какой-то точной он абсолютно согласен, а какую-то даже не может представить. Теперь он видит картину более целостной, теперь образ молчаливой студентки принимает другой вид — вид умного, рассудительного человека.

— А как же любовь, страсть, горесть или страх? Даже такие вещи тебе подвластны?

— Думаю все, кроме последнего. От любви тяжело избавиться, но достаточно легко контролировать себя до влюбленности, а страсть, как вытекающее следом. Горесть всегда была, есть и будет, но с ней легко смириться. Эти грустные отпечатки остаются глубоко в душе и ноют иногда темной ночью. А вот страх для меня остаётся непоколебимым. Природный инстинкт, что заложен с рождения, — тонкие пальцы сжимают стекло, которое, кажется, готово вот-вот лопнуть. — безумие, что накатывает внезапной волной и также быстро сходит. Адреналин — вот ещё одно неподвластное чувство. Но оно мне нравится. Жаль, что оно идёт непременно под руку со страхом, — девушка нервно передергивает плечами и наконец замолкает.

— Есть вещи, которых ты боишься? — почему-то Денису в это слабо верилось. Нет, он не видел перед собой брутальной женщины со стальными нервами, но что-то подсказывало, что не все так просто.

— Конечно, все мы чего-то боится. Просто размах меняется от большего к меньшему и наоборот. Кто-то боится умереть или потерять близких, а кто-то готов свалиться замертво, завидев около себя мышь. Это уже дело сугубо личное, — Аделина в два глотка допивает вино в бокале и с характерным стуком ставит фужер на столик, вновь откидываясь в кресло.

— Так чего боишься именно ты? — все никак не уймётся мужчина. Что-то внутри него трубит узнать об этом.

— Тебе знать не обязательно, — девушка криво улыбается и отворачивается к камину.

— Пожалуй, ты права, — всё-таки они друг другу никто, лишь люди, чьи судьбы столкнулись пару раз.

Профессор подливает алкоголь и себе, и собеседнице, и, следуя примеру Лины, смотрит на огонь. В глазах отражаются пляшущие языки пламени, а в душе противоречия сталкиваются. Ему было интересно узнать о своей студентки все: начиная от сокровенных мечт, заканчивая предпочтениями в еде. Откуда взялось это желание, он предположить не мог. Просто было так хорошо сидеть и слушать ее рассуждения о своих мыслях, что остальное казалось неважным. Хотелось впитывать ее слова, отпечатывая где-то там на подкорке сознания большими буквами. И обязательно с подписью «вечер в ее компании». Хотелось прокручивать этот момент снова и снова, так, чтобы навсегда камин ассоциировался с душевным разговором, а огонь — с ее жизнью. Как оказалось, такой же яркой, опасной и кратковременной.

Нестерпимо хотелось узнать о ней больше.

— Ты же не всегда была такой, — толи спросил, толи утвердил Денис.

— Какой?

— Без…эмоциональной.

— Нет.

И снова какой-то тупик. Ему было страшно перейти дозволенную черту и разрушить чарующий момент.

— А когда была? — решается уточнить мужчина.

— В детстве. Все дети похожи. Им интересен окружающий мир и открытия. Все для них ново и интересно. Они испытывают эмоции в первозданном виде, не испорченные и не поломанные суровой реальностью. Я ведь тоже когда-то была ребёнком, — Лина улыбается чему-то своему, постепенно погружаясь в воспоминания, — значит, тоже удивлялась, плакала, радовалась и беспокоилась.