Мальчик вскрикивает, когда мы оказываемся в небольшой камере, от которой в стороны расходятся коридоры. Все это сделано из жарда, минерала, искрящегося при приближении человека.

– Ничего себе… – мальчик поднимает то одну ногу, то другую и наблюдает за тем, как на полу вспыхивают звезды. – А я правда увижу Хмаса? – он смотрит на меня.

– Да, – мы выбираем одиннадцатый коридор, так как Хмас был основателем одиннадцатой династии. – Ты же принес дар.

– И он будет со мной разговаривать?

– Не уверен, но ты попробуй.

– А что мне ему сказать?

– Если у тебя нет конкретного вопроса, то просто выкажи ему почтение. Возможно, он сам даст тебе какое-нибудь напутствие.

В чем я очень сильно сомневаюсь. Дело в том, что Царь Царей Хмас умер от рака, развившегося из-за слишком слабой защиты кораблей от космической радиации. Самые передовые достижения медицины позволили продлить ему жизнь, но умирал он в страшных муках. Именно среди этой боли и агонии его сознание и было записано в последний раз. Так что Царь Царей – очень своеобразный собеседник. Думаю, если бы он запоминал все разговоры, то давно бы уже разнес собственное Святилище и сравнял Аним с землей. Но он их не запоминает, для каждого просителя Боги воскресают из глубины времен как в первый раз. Мы останавливаемся у Святилища Хмаса.

– Готов? – спрашиваю я.

Мальчик кивает.

– Когда зайдешь внутрь, приложи руку к груди статуи Царя Царей, а потом отойди за белую линию. Царь Царей появится перед тобой. Сначала приветствуй его, как следует приветствовать Великого Царя, и только потом говори. Но не слишком умничай, все-таки Царь Царей гораздо мудрее тебя.

Мальчик как-то съеживается.

– Да не бойся ты, – подбадриваю я его. – Он тебя не укусит. Это же Бог, они все мудры и милостивы.

Я подношу руку к стене, дверь отъезжает в сторону, внутри вспыхивают искры жарда.

– Иди.

Мальчик глубоко вздыхает и делает шаг вперед. Дверь закрывается. Я остаюсь снаружи. Мимо меня жрец проводит даму в плаще с капюшоном. Дальше по коридору только святилища Великих Богов Ракса Гриала и Лаира Тарта. Конечно же, они останавливаются у двери Великого Бога Ракса Гриала. Это вообще один из самых популярных Богов Анима. Чем меньше времени прошло с физической смерти Бога, тем больше желающих с ним пообщаться. Со временем все меняется, появляются новые Цари, новые Боги, которые свежи в памяти народа. Но так бывает не всегда. Например, самым популярным Богом Анима вот уже на протяжении многих веков остается Великий Царь II династии Элет Нарос, один из тех, кто построил великолепнейшую гробницу для своего смертного тела в Пустых мирах задолго до того, как другие Цари основали некрополь на Желтой земле.

Послание прожигает карман, но я не рискую открывать его сейчас, потому что в коридоре я теперь не один. Сделаю это, когда вернусь в храм Бетхара. Двери Святилища Хмаса открываются, в коридор выходит мальчик, вид у него озадаченный. Я кошусь на другого жреца – не стоит ему слушать впечатления этого юноши.

– Все? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Тогда пойдем.

Мы идем обратно к камере из жарда, потом почти той же дорогой, но сворачиваем в другом месте. Выход, конечно же, находится не там, где вход.

– Как все прошло? – осторожно спрашиваю я.

Мальчик останавливается, я наклоняюсь к нему.

– Он обозвал меня мелким ублюдком, – шепчет мальчик.

Чего и следовало ожидать. Надо было послушать Рена.

– И все?

– Потом он ругался словами, которые я не могу повторить, и сказал, что моя наглость приведет меня или в тюрьму, или во дворец.

Я улыбаюсь.

– Ну вот ты и получил напутствие Бога.

Мы выходим во внутренний дворик, а из него к отрытым воротам, вливаясь в вереницу покидающих храм.

– Удачи, – я показываю мальчику на ворота.

– И вам удачи, Благословенный Морн.

Я киваю и с деланым безразличием исчезаю в лабиринтах Анима. Мне приходится собрать всю волю, чтобы не бежать. Ноги так и норовят выйти из-под контроля. Как же чертовски много здесь коридоров! Если бы была какая-то возможность прорубить сквозной путь то, клянусь, я бы это сделал. Но все должно выглядеть как обычно.

Я с грохотом закрываю за собой двери храма Бетхара, пытаюсь их запереть, но пальцы никак не хотят попадать по нужным кнопкам замка. Наконец, мне это удается, я вытаскиваю из кармана бархатный чехол, неуклюже вынимаю из него записку, чехол падает на пол. Я подношу письмо к лицу, потому что буквы расплываются от волнения. И тут я слышу тихий свист. Внутри все леденеет. Я поднимаю глаза и вижу, что на алтаре Бетхара сидит не кто иной, как Мастер Сентек собственной персоной. На нем щеголеватый коричневый костюм – последний писк моды Ландера, темные волосы уложены волосок к волоску, и только круги под глазами свидетельствуют о его ночных подвигах.

– Ты как сюда попал? – я прячу записку обратно в карман, все еще надеясь, что Сентек каким-то чудом ее не заметил.

– И тебе привет, Морн. Да вот, вечер свободный выдался, дай думаю, зайду к старому другу, посмотрю, как он там после вчерашнего: не мучает ли его похмелье, не расстроился ли он, что я увел у него даму.

– Да перестань ты… – мямлю я. – Ничего я не расстроился. И не так много я вчера выпил. Я ушел почти сразу же, как ты отправился рисовать.

– Охотно верю, – кивает Сентек.

Записку он видел, но есть что-то еще, иначе Сентек учинил бы мне допрос. Он любопытен как кот, хотя всеми силами это скрывает.

– Ты совсем офигел?! – спохватываюсь я. – Слезь с алтаря!

Сентек спрыгивает, и эхо отдается от стен. Он идет ко мне, я вжимаюсь в дверь. Не то, чтобы вид у него устрашающий, или я его боюсь, но… Сентек вытягивает руку.

– Отдай, – говорит он.

– Что? – я еще сильнее прижимаюсь к двери.

– Не придуривайся.

Я решаю, что лучшая защита – это нападение, и заставляю себя сделать шаг ему навстречу.

– Ты чего тут устроил? Не проспался что ли?

– Морн, я знаю, что в этой записке.

Откуда? Даже я еще этого не знаю. Сентек не убирает руку и с места не двигается. Ну вот и все, понимаю я. Все. Я вынимаю записку и читаю ее, потом сминаю и сжимаю в кулаке. Да, теперь точно все. Наверное, у меня взгляд, как у побитой собаки, потому что Сентек вдруг отходит от меня и садится на пол у стены. Он закидывает голову назад и смотрит в потолок. Поколебавшись, я сажусь рядом, но все-таки не так близко, чтобы он мог до меня дотянуться. Мы молчим. Я надеюсь, что его увлечет разглядывание фрески на потолке, но Сентек закрывает глаза.

– Ты поедешь? – спрашивает он.

Я киваю.

– Я не могу не поехать.

– Ты идиот, Морн? – Сентек опускает голову и смотрит на меня.

Я отвожу взгляд. Да, идиот. А что бы ты сделал на моем месте? Хотя ты на моем месте никогда не будешь, ты для этого слишком эгоистичен.

– Я поеду, – повторяю я. – Я все понимаю, но я не могу поступить по-другому, Сентек.

– Отмени все.

– Не могу, – я бросаю взгляд на планшет, который так и остался стоять на алтаре. – Поздно. Она уже меня ждет.

Сентек некоторое время молчит.

– Не приходи.

– Да как? – не выдерживаю я. – Я по-твоему скотина какая-то?

– Она подождет, поймет, что ты не придешь, и вернется обратно. Если ей повезет, то никто ничего не заметит.

Как у тебя все просто, а?

– И что она обо мне подумает? Что я жалкий трус? Ты вообще знаешь, что я сам все это придумал? Это я ее уговорил! А если я не приду, то я буду предателем! Я ее люблю, Сентек, а она любит меня. Это наш единственный шанс!

– У вас нет никаких шансов, и никогда их не было. Ты погубишь и себя, и ее. Вас поймают, и даже Боги не могут предсказать, что с вами сделают.

– Значит, умрем вместе.

– Да не надейся даже! – выплевывает Сентек. – Смерть тебе манной небесной покажется!

И вдруг меня осеняет. Я понимаю, почему он все это городит, почему сидит тут и изображает из себя седовласого мудреца. Кто бы меня учил! Сентек? Этот щеголь и пьяница, которому наплевать на всех, кроме себя и своей мазни?