– Здорово, что он проявил такую заинтересованность. В интервью «Медузе»[2] ты сказал, что жить сейчас страшно. Не мог бы ты пояснить, что имел в виду? Мне лично и, уверен, читателям интересно узнать, почему сегодня у подростка может складываться такое впечатление от жизни.

– А можно мы сейчас не будем на эту тему?

– Давай я все-таки попробую дожать этот вопрос, если ты, конечно, наотрез не откажешься на него отвечать. В том интервью «Медузе» ты, в частности, обратил внимание на клип Take Me To Church («Приведи меня в церковь») ирландского музыканта и исполнителя Hozier, в котором содержатся гомофобные сцены с отсылкой, как тебе показалось, к России. Это единственная причина, которая тебя страшит, или есть еще что-то важное?

– Одна из… Просто иногда бывают такие новости… Сложно об этом говорить, особенно когда ты несовершеннолетний. Есть законы о защите детей от нежелательной информации. Ощущаешь себя так, как будто тебя пытаются оградить не только от чего-то опасного, но и важного для тебя. И на самом деле непонятно почему.

– Ты имеешь в виду, например, блокировку Telegram или любой информации в Сети?

– История с Telegram тоже, конечно, неприятная, но еще ничего. Это, безусловно, неправильно, но как-то можно переварить.

– Давай, прежде чем мы перейдем к более позитивной повестке, все-таки попробуем понять: такие явления, на твой взгляд, имеют место только в нашей стране или повсеместно в мире?

– Конечно, не только в России есть проблемы, но в каких-то странах на Западе их уже пытаются решить. И решают, мне кажется, по-разному. Везде возникают новые политические вопросы, но все это хотя бы обсуждается. А у нас в России не очень понятно, можно ли обсуждать эти вопросы или это запрещено?

– Поводом к нашему общению и к десяткам других интервью стали твои рекордные показатели на ЕГЭ. Что это для тебя – в большей степени случайность или та высокая планка, которую ты хочешь выставлять для себя на протяжении всей жизни? Если второе, что дальше – красный диплом вуза, высокооплачиваемая работа, какие-то профессиональные достижения? Иначе говоря, планируешь ли ты быть всегда номером один, в том числе и по формальным признакам, или для тебя весь этот антураж не имеет такого значения, как, скажем, самоощущение?

– Я в первую очередь стараюсь равняться на себя именно по внутренним ощущениям. И вообще, если честно признаться, я не понимаю, как результаты экзаменов связаны с дальнейшей жизнью, потому что они, как мне кажется, скорее связаны лишь со школьным курсом. Я думаю, это все-таки формальная оценка, такое единичное событие, которое никак не отразится на будущем. Просто я хорошо подготовился, у меня и раньше получалось неплохо выступать на олимпиадах.

– Несмотря на то что ЕГЭ стал частью жизни российских образовательных учреждений, постоянно совершенствуется, все же находятся люди, которые говорят, что до его введения все было гораздо лучше. А что об этом экзамене в целом думаешь ты, как человек, буквально только что прошедший через его сито?

– Мне кажется, что ЕГЭ работает очень хорошо, потому что это своего рода централизованные испытания. Моя мама в свое время поступила в МГУ, потому что там экзамены были раньше, чем в остальных вузах. Теперь же ЕГЭ позволяет поступать куда хочешь и подавать документы сразу в несколько мест. А так бы мама не стала и пытаться, потому что поступить в МГУ было трудно. А так у нее был второй шанс, если бы она не справилась со всеми экзаменами, которые в те времена проводил факультет. Она могла бы попробовать поступить в другие вузы. С ЕГЭ все по-другому: ты сначала знаешь результат, а потом подаешь документы во все вузы, на которые рассчитываешь.

– С другой стороны, усилилась конкуренция, особенно для жителей столицы. Если раньше просто не все доезжали из провинции до вступительных испытаний в Москву или другие крупные города, то теперь выпускникам из других городов достаточно просто направить результаты ЕГЭ и на равных конкурировать с теми, кто здесь проходит эти испытания. Расскажи, пожалуйста, чем еще кроме учебы ты увлекаешься, как проводишь свободное время?

– Смотрю фильмы. Но не могу сказать, что в этом есть хоть какая-то система. Выбор происходит случайно, например фильм «Хористы». Мы хотели посмотреть его на уроке английского, но не стали. Потом я посмотрел его самостоятельно, на языке оригинала – французском – с английскими субтитрами. Или вот несколько месяцев назад я с интересом посмотрел «Бойцовский клуб». Не знаю, подходит ли он мне по возрастным ограничениям или нет, но я сделал это, и он мне понравился. Финал там такой… Когда плывут титры, испытываешь какие-то невероятные эмоции.

– А кроме фильмов? У тебя есть друзья, компания?

– Вы имеете в виду, как я общаюсь со сверстниками?

– Да. Есть ли у тебя какой-то постоянный круг общения или поводом к товариществу становилась исключительно школа?

– Мы переписывались с одноклассниками, с друзьями по школе, вместе ходили в парки или, например, на каток. Мы общались и в школе, и вне школы будем стараться не теряться.

– Ты с семьей, насколько я знаю, живешь в Химках. Говорят, что ты сомневался в целесообразности перехода в 179-ю школу из-за того, какой длинный путь тебе пришлось бы преодолевать. Как долго ты добирался до школы?

– Около часа в одну сторону. Это еще ничего, потому что в Москве, например, из какого-нибудь района Митино ехать дольше. Арбатско-Покровская линия метро очень длинная. Да и путь легко переносить в метро. Например, можно заниматься чем-то. Там недавно Интернет появился, а когда я поступил, его еще не было. Можно было, например, уроки делать.

– Современный учитель – это, на твой взгляд, кто?

– Я должен как-то одним словом сказать?

– Не обязательно. Разверну вопрос: раньше учитель был проводником в мир знаний, теперь эта монополия на передачу какой-либо информации практически отсутствует. Кто для тебя как представителя нового поколения идеальный учитель?

– Наверное, в первую очередь вдохновитель, если можно так сказать, который должен сподвигнуть ученика не только к усвоению школьной программы, но и к самостоятельному поиску новой информации, более углубленному изучению понравившихся тем.

– А у тебя в школе был такой Учитель с большой буквы или нет, своего рода старший товарищ, который направлял твое развитие?

– Был, но я бы не хотел подробнее это обсуждать, все-таки это личное. Учитель может не только помочь ученику развиваться в науке или заинтересовать какими-то предметами из школьной программы, но и помочь найти свое место в жизни, быть проводником для формирующейся личности в более широком смысле.

– Ты наверняка знаешь известного журналиста Юрия Дудя[3]. Он, переиначив знаменитый вопрос Познера, спрашивает у гостей своей программы: «Оказавшись перед Путиным, что вы ему скажете?» У тебя, насколько можно судить по нашему разговору, есть определенный взгляд на жизнь, на то, что происходит в стране. Оказавшись перед Путиным, что ты ему скажешь?

– Я бы ему сказал: давайте послушаем биологов, популяризаторов науки, посмотрим на нашу политику и поймем, где наши законы расходятся с научной картиной мира, ну и наконец-то исправим это.

24 июля 2018 года