С Савинковым он виделся в дни, когда проходили собрания организации, членами которой они являлись. Пинхас как-то остановил его на выходе, и Борис почувствовал, что тот чем-то удручён.

– Что случилось, Мартын?

– Борис, хочу поговорить с тобой, как с юристом. Я встретил женщину, с которой желаю связать судьбу.

– Говори прямо. Ты собираешься жениться?

– Да. Но есть проблема – она христианка.

– Я вижу, ты в курсе дела. В России, да и в других странах, браки заключаются в церкви. А она не повенчает, если молодожёны принадлежат к разным конфессиям.

– Следовательно, мне потребуется принять христианство, или ей пройти гиюр и стать иудейкой?

– Выбирайте, другого пути у вас нет. В России гражданских браков не заключают. Ещё при Николае I министр народного просвещения граф Сергей Уваров изобрёл триаду: «Православие, самодержавие, народность».

– Похоже на девиз Великой французской революции «Свобода, равенство, братство».

– Верно, наш глубокомысленный девиз в противовес ему. С тех пор под ним и живём.

– Я думаю, главное в этой формулировке «самодержавие». И чтобы сломать эту триаду, нужно его уничтожить.

– Правильно мыслишь, Мартын Иванович.

– Спасибо, Борис.

– Будь счастлив, Мартын, – улыбнулся Савинков. – Извини, я тороплюсь.

Он на прощанье махнул рукой и исчез в проёме двери. Небольшой зал, где проходило собрание, опустел. Рутенберг минуту постоял в задумчивости и направился к выходу. Решение, которое смутно виделось ему прежде, обрело ясные очертания.

На следующий день они с Ольгой встретились после работы.

– Чему ты улыбаешься, милый? – спросила она.

– Я решил принять православие. Иначе нас не повенчают. Оленька, у нас нет другого выхода.

– Но ты же не веришь в Б-га? Хотя я тоже не очень.

– Ради нашего счастья я готов поверить. Кстати, у меня есть начальное религиозное образование. Я знаю Библию и умею молиться. Мне бы только почитать Евангелие.

– Пожалуй, ты прав, – произнесла Ольга. – В моём приходе поп весьма добродушный и порядочный человек. Я с ним поговорю.

– Может быть, мне пойти с тобой?

– Хорошо, пойдём вместе – согласилась она. – Ты знаешь Андреевский собор на Васильевском острове?

– Конечно. Недалеко от университета, на Большом проспекте. Я, Оленька, весь Петербург пешком обошёл.

Пинхас обнял её, и они двинулись по улице, обсуждая, где они встретятся.

В воскресенье он ждал её на набережной Невы возле сфинкса напротив академии художеств. Она немного опаздывала. Человеколев смотрел на него своей загадочной улыбкой, словно что-то хотел сказать. Но Пинхас принял решение – он женится и ради своей возлюбленной готов на всё. Подошла Ольга и они, пройдя мимо дома Трезини, свернули направо. Улица, по обе стороны застроенная дву-трёхэтажными похожими друг на друга жилыми домами, вывела их на проспект, за которым уже хорошо просматривался красивый увенчаный крестом купол собора, окружённый главками с крестами, и высокая двухъярусная шатровая колокольня. Та сторона проспекта была почти незастроенной, и он открылся Пинхасу во всём своём великолепии. Они поднялись на паперть, миновали большую резную дверь, над которой два золоченых ангела держали знак ордена Святого Апостола Андрея, и вошли в большой полутёмный зал.

Воскресная служба ещё шла, и они стали у входа, прислушиваясь к молитве и пению.

– Знаешь, кто это? – прошептала Ольга и, не дожидаясь ответа жениха, произнесла, – настоятель собора, протоиерей Иоанн Покровский.

– У него хороший голос, – оценил Пинхас.

– Разве в этом дело? Он выдающийся писатель и добрейший человек.

Когда молебен закончился, прихожане потянулись мимо них к выходу. Они направились к алтарю, ограждённому от нефа резным трёхъярусным иконостасом. Он сиял позолотой и великолепием, и Пинхасу показалось, что Иисус, богоматерь, апостолы и пророки взирают на него своими глубокими пытливыми глазами. Священники о чём-то говорил с дъяконом, стоя на солейе перед «Царскими вратами». Богатые одеяния на Иоанне сияли чистотой, отражая падающий из высокого окна купола свет. Он заметил Ольгу и поняв, что она хочет его о чём-то спросить, сделал ей знак рукой. Старик излучал спокойствие и добродушие.

– Ваше преосвященство, – произнесла Ольга, когда он приблизился к ним. – Я не посмела бы обратиться к Вам, если бы не нужда, которая беспокоит меня и моего избранника.

Протоиерей окинул взглядом Пинхаса.

– Что вас заботит, молодые люди? – спросил он.

– Мой избранник пожелал стать христианином.

– Это серьёзный вопрос. Надо поговорить.

Он спустился со сцены, повёл их за собой в боковой придел и остановился возле большого арочного окна.

– Как вас зовут? – спросил священник.

– Пинхас, ваше преосвященство.

– Вы иудей?

– Да, я еврей. Правда, уже давно не соблюдаю традиции, – произнёс Пинхас.

– Недели две назад у меня проходил обряд один весьма достойный молодой человек. Он тоже венчался с одной русской барышней, просто красавицей. И я не мог ему отказать, – вздохнул протоиерей и снова посмотрел на Пинхаса. – Никто не будет Вас крестить, если Вы не верите в Б-га.

– Я верю, иначе бы не пришёл. Ведь Б-г он один.

– Верно. Я вижу, Вы человек серьёзный. Не буду Вас отговаривать.

– Для нас с Ольгой, святой отец, это очень важно. Мы хотим повенчаться.

– Вам, молодой человек, нужно прочесть «Катехизис». В нём изложены основные положения нашего вероучения. И выучите наизусть «Символ веры». Когда будете готовы, приходите. Я поговорю с Вами, и мы назначим время церемонии.

– Спасибо, Ваше преосвященство, – сказал Пинхас.

– И ещё одно. Вы должны сменить имя.

– Мы об этом уже подумали. Имя Пётр подойдёт?

– Конечно. Это хорошее православное имя, – одобрительно кивнул протоиерей.

Ольга дала ему свой «Катехизис», и он начал читать. Многое в нём напоминало ему пройденные в детстве еврейские книги и молитвенники. Миновал месяц упорных занятий, перемежающихся свиданиями с Ольгой, во время которых они предавались любви, целовались и увлечённо обсуждали вопросы богословия.

– Пётр, по-моему, ты уже готов, – сказала она.

– Пожалуй, ты права, – усмехнулся он. – Всё равно, умней Иоанна Гавриловича я не стану.

В воскресенье они снова отправились в Андреевский собор. Шла воскресная служба и множество прихожан заполняли расписанный фресками и украшенный иконами зал. Когда служба закончилась, он подошли к алтарю. Иоанн их заметил.

– Вы прочли книгу? – спросил протоиерей.

– С большим интересом. И не только её. «Новый завет» тоже.

– Я не буду Вас экзаменовать. У меня только один вопрос. Как Вы думаете, почему иудеи не признали Христа ни мессией и ни пророком и не пошли за ним?

– Это очень трудный вопрос, святой отец. Перед восстанием против Рима взаимоотношения между евреями и римским прокуратором в Палестине были очень напряжёнными. Наверное, их священники и старейшины в Синедрионе боялись раскола и вражды среди евреев. А может быть, он не отвечал их представлениям о том, каким должен быть мессия.

– Благодарю Вас, Пётр, за честный ответ. Не сомневаюсь, что Вы готовы. Приходите через неделю. Да, обязательно приведите двух свидетелей, крёстных.

– Я могу привести одного, святой отец.

– Ладно. Я обеспечу тебе второго.

– Спасибо, Ваше преосвященство.

Пинхас и Ольга поклонились и направились к выходу.

– Всё в порядке. Крещенье через неделю. Он даст мне и одного крёстного.

– Крёстных, Пётр, я бы тебе обеспечила.

– Оленька, я думаю, так лучше. Ты приведи их на наше венчание.

Она засмеялась, и он обнял её за плечи.

В следующее воскресенье собор как обычно был полон народу. Иоанн читал с амвона молитву, и прихожане дружно подпевали ему. По окончании её он обратился к присутствующим.

– Сегодня у нас особенный день. Мы принимаем в нашу общину человека, который пожелал быть нашим братом и делить с нами наши беды и радости.