На этот вопрос ответ мог знать только Господь Бог, и это понимали все, включая Мари.

– Будем надеяться, что нет, – ответил Питер, стараясь сохранить самообладание, и объяснил девушке, какие процедуры ей предстоят сегодня. Многочисленные манипуляции ее не пугали, но Мари не спускала с доктора огромных умоляющих глаз, надеялась получить ответ на главный вопрос. Она смотрела словно узница, приговоренная к смертной казни за преступление, которого не совершала.

– Следующие несколько дней будут очень напряженными, Мари. – Доктор чуть пожал ей руку. – Завтра утром я загляну к тебе, и тогда сможешь спросить обо всем, что захочешь узнать.

Девушка поблагодарила его, и они с Мел вышли из палаты. Мелани удивилась, что в такой трудный момент рядом с Мари никого нет. Неужели кто-то из родных не мог приехать сюда вместе с ней? Другие пациенты не казались такими одинокими. Именно потому, что одинока, она больше других полагалась на Питера, но, возможно, такое впечатление создалось оттого, что она новенькая. Когда они медленно шли по коридору, Мелани вдруг охватило ощущение, что они ее бросили одну.

– Что с ней будет? – спросила она печально.

– Надо найти для нее донора, и как можно скорее.

Питера очень беспокоила участь девушки, и он ломал голову в поисках выхода.

– Жаль ее: такая милая девушка.

Питер кивнул. Ему все больные были дороги, потому что их судьбы целиком зависели от него, хотя он редко задумывался об этом: просто делал для них все, что было в его силах. К сожалению, иногда он мог сделать очень немного. Мел уже несколько дней волновал вопрос: как он все это выдерживает? В его руки попадало так много больных, у которых почти не оставалось надежды, и тем не менее он никогда не унывал и не позволял своим пациентам падать духом.

– Ну и денек выдался, да, Мел? – улыбнулся ей Питер, когда они выходили из здания.

– Не представляю, как можно изо дня в день выдерживать такое. Я бы уже через пару лет выдохлась… нет, скорее через неделю. Такая ответственность, такое напряжение физических и душевных сил. Каждый случай – это вопрос жизни и смерти… – Мел опять подумала о Мари Дюпре. – Как с той девушкой.

– Ради ожидания победы стоит жить.

Они не сказали этого, но одновременно подумали о Патти Лу: ее состояние не вызывало опасений.

– Но ведь вам приходилось сегодня нелегко. И, помимо всего прочего, я со своим интервью.

– А мне понравилось: глядишь, и я стану звездой. – Он улыбнулся, но мысли его явно занимала Мари.

Питер просмотрел ее историю болезни, назначил необходимые исследования и препараты. Об остальном позаботятся коллеги. Главное – вовремя найти донора, но с этим он ничего не мог поделать: оставалось только молиться.

– Как вы думаете, получится?

– Трудно сказать, но очень надеюсь: у нас почти нет времени.

И так было с каждым из пациентов, вот что страшно. Для того чтобы подарить им жизнь, кто-то должен умереть.

Мелани полной грудью вдохнула весенний воздух и, бросив взгляд на машину, что взяла напрокат, протянула руку:

– Как я понимаю, на сегодня все – во всяком случае, для меня. Надеюсь, вы хорошо отдохнете после такого тяжелого дня.

– Да, дом – единственное место, где мне удается отдохнуть, когда дети рядом.

Мелани рассмеялась:

– Да вы счастливый человек: ваши явно не похожи на моих! После рабочего дня я, выжатая как лимон, приползаю домой и, вместо того чтобы принять душ и лечь в постель, выслушиваю слезные истории Вал про очередного кавалера и редактирую доклад на пятидесяти листах, подготовленный Джесс. Они обе требуют от меня внимания, я взрываюсь, а потом терзаюсь раскаянием: дети ведь не виноваты, что ты одна и должна пахать как лошадь.

Питеру это было хорошо знакомо, и он улыбнулся:

– С моими тоже хлопот хватает – ну за исключением Марка – он уже вполне самостоятельный.

Они уже подошли к автостоянке, когда у Питера вдруг возникла идея. Он с улыбкой взглянул на Мел и предложил:

– Не хотите посмотреть, как я живу? Заодно и поужинаете с нами.

– Я бы с радостью, но увы…

– Почему? Какая необходимость возвращаться в гостиничный номер сейчас? Мы ужинаем не поздно, так что к девяти вы уже будете у себя.

Мелани понравилась его настойчивость.

– А ваши дети не будут возражать?

– Нет. Уверен: они придут в восторг, едва завидев вас.

– Потому что я тетя из телевизора?

– Вовсе нет. Поехали, Мел: все будет хорошо.

– Уговорили. Мне ехать за вами?

– Оставьте эту машину здесь, а поедем на моей.

– Тогда вам придется отвезти меня обратно. Впрочем, я могу взять такси.

– Не волнуйтесь: доставлю вас сюда и заодно навещу Патти Лу.

– Вы когда-нибудь забываете о работе? – улыбнулась Мел, усаживаясь к нему в машину.

– Не получается. – Питер выглядел очень довольным, выезжая с больничной стоянки.

– Как здесь красиво! – с восторгом воскликнула Мел, глядя в окно.

Дорога то устремлялась вниз, то делала поворот, тут и там мелькали шикарные виллы, похожие на дворцы.

– Да, места здесь великолепные. Не представляю, как вы можете жить в Нью-Йорке.

– Там моя работа, дом, друзья.

– И вам там нравятся эти каменные джунгли?

– Да. Я привыкла и успела за долгие годы полюбить.

И это действительно было так. Как бы ни нравился ей Лос-Анджелес, место ее было в Нью-Йорке, в привычной среде. Питер заметил, как изменилось ее настроение, и оставил расспросы, тем более что они уже свернули на подъездную аллею, которая вела к внушительных размеров красивому дому во французском стиле, окруженному деревьями и аккуратно подстриженным кустарником. Перед зданием, посреди идеально ухоженного газона, были разбиты цветочные клумбы.

Сказать, что Мелани удивилась, значит не сказать ничего. Она и предположить не могла, что доктор живет в таком роскошном доме.

– Боже, Питер, мы что, попали в сказку?

– Вас что-то удивило? – рассмеялся, явно довольный, хозяин дома.

Мелани покраснела.

– Просто это не в вашем стиле.

– Да, вы правы: автор проекта и главный дизайнер – Анна. Мы построили его перед рождением Мэтью.

– Дом действительно великолепен, Питер!

– Тогда вперед! Пойдем знакомиться с моими ребятами: скорее всего они возле бассейна и, возможно, с друзьями.

Мелани, оглядываясь, пошла вслед за ним в дом, чуть-чуть обеспокоенная из-за предстоящей встречи с его детьми.

Питер открыл входную дверь и пригласил гостью в холл с полом, выложенным ромбовидными черными и белыми мраморными плитками, с хрустальными бра на стенах. На столике из черного мрамора, с позолоченными ножками в стиле Людовика XVI стояла великолепная хрустальная ваза со свежесрезанными цветами, от которых исходил нежный весенний аромат. Мелани не ожидала подобной роскоши в доме такого простого и скромного, каким казался Питер, доктора.

По пути в свой кабинет Питер показал ей другие помещения, и везде Мел видела ту же картину: изящные кресла, обтянутые парчой, стены с лепниной, потолки с росписью, создававшей сложный световой эффект. Рабочий кабинет хозяина дома был выдержан в темно-красных тонах. Здесь стояли строгие английские кресла и длинный кожаный диван. Стены украшали картины с изображением сцен охоты.

– Вы шокированы, Мел.

– Скорее да, чем нет: вы не похожи на любителя роскоши.

– Это Анна. Два года она училась в Сорбонне, потом жила во Франции, и это сказалось на ее вкусе. Я не стал ничего менять, незачем, тем более что наверху все гораздо проще. Если захотите, попозже я устрою вам экскурсию. – Вдруг о чем-то вспомнив, Питер хлопнул себя по лбу. – Черт возьми! Это старость. Я забыл вам сказать про купальник. Может, Пам выручит? Вы могли бы поплавать. Пойдемте.

Питер привел ее в просторный внутренний дворик с большим овальным бассейном, и Мел почувствовала себя почти как дома. Около дюжины подростков резвились в воде, а вокруг бассейна бегал маленький мальчик и визжал от удовольствия. Мел удивилась, что не услышала этого шума раньше. Мальчишки старались перещеголять друг друга в ловкости и силе: кувыркались, ныряли, плавали наперегонки. Были здесь и девчонки, но вели себя скромнее. Питер остановился у края бассейна, хлопнул в ладоши, но его никто не услышал, зато тотчас забрызгали водой. Малыш, завидев Питера, подбежал к нему и обхватил за ноги, оставляя мокрые пятна на брюках.