«Джим, — просипел Томас после очень долгой паузы, — посмотри на меня. Умоляю, посмотри на меня».

Он сказал «умоляю», и я в тот же миг повернул голову. Тяжело сглотнул. Огромные белые глаза, бескровное лицо, крупная дрожь — таким Тома я не видел никогда.

«Джим, я… Дай мне руку. — Он сложил ладони «лодочкой» и протянул ко мне. Как они тряслись… — Пожалуйста, прошу тебя, дай мне руку».

Помедлив, я с опаской вложил руку в его ладони. Они были влажными и холодными. Том судорожно стиснул пальцы, так что мне стало больно, но я не выдал это и мускулом. Пусть отведет душу.

«У меня есть что-то, кроме слюней и слов о невиновности, — сбивчиво заговорил мой бывший учитель, неотрывно глядя мне в глаза. — Выслушай меня до конца. Ты все поймешь. Я уверен, ты… Помнишь, наш давний разговор про убийцу из Кливленда?»

«Как это связано с делом?» — нахмурился я.

«Напрямую, — заявил Том и подался чуть вперед. — Ты помнишь, о чем мы спорили? Я возмущался нерасторопностью судьи и полицейских, недоумевал, почему расследование длилось так долго. Все было очевидно, доказательств хватало. К чему лишние перепроверки? — Он перевел дыхание, поудобнее перехватил мою руку. — Но ты был категорически не согласен. Ты утверждал, что это было необходимо, что тщательный, скрупулезный анализ — неотъемлемая часть справедливого уголовного процесса. «Презумпция невиновности — основа всех основ. Сколько невинных было загублено из-за спешки, невнимательности, слепой жажды мести? Нельзя обрекать на смерть, не убедившись до конца, что это себя оправдывает. Иначе палач не лучше преступника. Потому что предвзятость — преступление. Самосуд недопустим». Это твои слова!»

Да, мои. Прошло больше десяти лет, а я все ещё помню этот разговор. Это было осенью, мы пили вишневый чай и рассуждали о судопроизводстве в Средние века. По ходу разговора плавно перешли в наше время, и в череде обрывочных фактов как-то сам собой всплыл недавний для тех лет случай. Мужчина зверски зарезал всю свою семью — мать, жену и двухгодовалую дочь. Эта история протрубила на всю страну, убийцу порицали все, в том числе и Томас. Споря с ним, я не столько защищал законодательную систему, сколько давал волю бунтарскому духу. Во многом я был согласен со своим учителем. Я тоже ненавидел убийцу.

Однако несправедливость я ненавидел больше.

«Я вижу, что ты вспомнил, — прошептал Томас сорванным голосом. Я и не заметил, что он до того говорил на повышенных тонах. — Ты понимаешь, о чем я, ведь так? К чему я это все, верно? Джеймс, я не берусь утверждать, что хорошо тебя знаю. Даже когда ты был мальчиком, я опасался делать далекоидущие выводы. Ты всегда был… непредсказуем. — Почему я думал о нашем давнем поцелуе в тот миг? Почему опустил глаза к его тонким сухим губам? — Теперь ты взрослый мужчина, и понимать тебя стало ещё тяжелее, но… Я верю, что ты все ещё одержим идеей. Идеей того, что со злом и невежеством надо бороться несмотря ни на что. Идеей, что справедливость — высшая ценность этого мира. Я верю, что это так. Скажи, я ошибаюсь?»

Я просидел какое-то время, глядя ему в глаза. Даже летнее небо не могло быть таким чистым. Я аккуратно высвободил руку, встал, помедлил немного, окинув замершего Томаса последним долгим взглядом, и молча вышел из допросной.

«Нет, черт тебя подери, — думал я уже после в доме, перелистывая сайты с объявлениями. — Ты не ошибаешься».

Я просидел за компьютером всю ночь. Под утро цифры и буквы начали сливаться перед глазами, но у меня все-таки получилось найти то, что полностью удовлетворяло всем моим требованиям.

«Я делаю это, потому что вина должна быть доказана, — думал я, набирая номер. — Мной движет чувство долга — и только. Будь на месте Ньюлборта кто угодно другой, я поступил бы точно так же».

Голос с той стороны был высоким и бодрым: «Доброго времени суток! Адвокат Неб. Чем могу быть полезен?» Я представился и кратко изложил суть дела, вынеся на первый план основополагающие особенности и черты. Мистер Неб хранил молчание, пока я говорил, а когда я умолк — просто взорвался потоком слов и эмоций.

«Превосходно! Просто превосходно! — восклицал он, нисколько не смущаясь. — Это дело однозначно стоит того, чтобы за него взяться!»

========== 6. Во имя справедливости ==========

Мистер Леит Неб предложил встретиться. Сразу, даже не объявив расценки. Он был настолько обаятелен, настолько красноречив, что я безропотно пригласил его в крохотную кафешку «Золотой колос», одну-единственную в нашем городке.

Вообще, это был скорее паб, чем кафе. «Стаканчик за встречу?» — предложил мистер Неб с порога. Высокий стройный мужчина в вельветовом пальто со слегка распущенным шарфом в клетку, адвокат, казалось, пришел всего лишь пропустить чекушку-другую после рабочего дня. Он прихрамывал, опирался на трость, однако двигался плавно, уверенно, совершенно не обращая внимания на больную ногу. Мы сели за столик, и мистер Неб без предисловий перешел к делу. У него был едва уловимый акцент, а голос казался… гладким, вообще без намека на «шероховатости». Его слова действовали на меня гипнотически. Мы все-таки заказали чай — просто чтобы занять руки.

«Это крайне любопытно, мистер О’брайн, — заявил адвокат, постукивая длинным пальцем по глянцевому боку чашки. — Правда. Я чувствую, это будет одно из самых интересных дел в моей практике».

«Держитесь бодрячком. Вы точно пробыли несколько дней в пути?» — иронически спросил я. Первое время мне было немного не по себе от этого мистера Неба.

«Я всегда в пути, — с улыбкой ответил адвокат. У него были большие темные глаза. Их блеск завораживал — и выводил из равновесия. — Вам провести брифинг относительно юридической этики? Или займемся чем-то более полезным?»

Конечно, я выбрал второе — мы и так потеряли несколько дней. Время — деньги. Мистер Неб попросил пересказать детали дела ещё раз, и я это сделал. Помимо этого, я передал ему некоторые бумаги, кое-как выцепленные из полицейского участка. Хотелось достать больше, но копы не разрешили — сослались на закон и «профессиональную тайну». У меня это вызвало раздраженно-ехидную ухмылку. Вспомнили-таки? Адвокат внимательно выслушал меня и изучил бумаги. Пока он читал, я старательно игнорировал маленький телевизор, подвешенный под потолок кафешки. Очередная передача про «Хэллоуинского отравителя». Ничего интересного.

«Итак. Контуры набросаны, — вынес вердикт мистер Неб, складывая бумаги в аккуратную стопку. — Время проработать рисунок».

Прощались быстро. Короткое пожелание, крепкое рукопожатие — и до встречи, мой друг! Я не знал, где поселился адвокат на время расследования — и до сих пор не знаю. Темно-вишневый «форд» мистера Неба словно бы растворился в надвигающихся сумерках. Признаюсь, для меня этот человек так и остался загадкой, возникшей из ниоткуда и так же пропавшей в никуда.

Впрочем, мистер Неб человек был не только загадочный, но и деятельный. Уже следующим утром меня разбудил звонок из полицейского участка. «Ты совсем поехал, парень?!» — раздался в трубке разъяренный голос доктора Дормера. Я молча сбросил и лег досыпать. Было совсем не время для вдумчивой ругани. Спустя несколько часов, завтракая с семьей под аккомпанемент работающего телевизора, я случайно переключил на канал с новостной сводкой. И едва не поперхнулся молоком, когда ведущая произнесла: «…В деле Хэллоуинского отравителя наметился прогресс. Как сообщает наш специальный корреспондент мисс Чемберлен, главный подозреваемый, мистер Томас Ньюлборт, обзавелся адвокатом…»

До этой фразы за столом царил стандартный для семейного завтрака гул. После нее наступила тишина. Ничего важного более сказано не было. Имя не называлось, не упоминалось никаких примечательных черт. Говорилось только, что в скором времени должно выйти интервью — «для представителя своей профессии, неизвестный юрист оказался на редкость разговорчив».

Ведущая перешла к другой новости, а Теодор ударил кулаком по столу. Лилли от этого побледнела и уронила ложку на пол.