Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Наступила ночь, темная и безлунная; ветер не колыхал верхушки дерев, лес молчал, только пение пастуха да крик дикого зверя нарушали тишину. Де Ласи внимательно осмотрел дорогу и направился в парк, где он назначил свидание Маргарите. Десять часов пробило на башенных часах замка, когда он доехал до ограды.

Гонтран привязал лошадь к дереву и проскользнул в парк; здесь он с волнением начал ждать молодую девушку.

XXXI

Маргарита провела день в страшном волнении. Бежать — значило поставить на карту счастье всей жизни, нанести удар старику отцу, которого она нежно любила, забыть стыд и целомудрие женщины, принести все в жертву страсти. Но отказаться от Гонтрана, от возлюбленного Гонтрана, не значило ли это погубить себя навеки, выйти замуж за старика, который запрячет ее в свой старый замок, где каждый шум отдает гулкое эхо, где самое веселое пение походит на погребальный напев… притом она клялась… она дала слово… По мере того, как проходил день и солнце близилось к закату, Маргарита начала тревожиться все сильнее… Что делать? Она хотела, чтобы отец и кузен возвратились… Но они должны были переночевать в Монгори, а Гонтран придет в парк в десять часов. Наступила ночь. Маргарита думала, что умрет от волнения… Она села у письменного стола и написала отцу длинное письмо, которое оросила слезами. Она просила у отца прощения за свое бегство; признавалась ему в своем отвращении к Монгори и в любви к Гонтрану; умоляла де Пона не проклинать ее; говорила, что любит своего будущего мужа больше жизни. Прошел час, а она все еще писала, и ни малейший шум не долетал до ее ушей.

Барон не возвращался…

Вернись в это время отец, она бы бросилась к нему на шею и сказала:

— Спаси меня, спаси от меня самой!

Но письмо было окончено, а де Пон не вернулся. Тогда Маргарита решилась бежать. Образ любимого человека встал перед нею, образ отца стушевался.

Жребий брошен… Маргарита должна бежать с Гонтраном. Часы пробили десять; она вскрикнула, сердце ее готово было разорваться…

— Он ждет меня! — прошептала она. Маргарита встала, подчиняясь какой-то непреодолимой силе, увлекавшей ее к похитителю. Накинув на плечи шаль и положив письмо на камин, она из будуара прошла через большой зал, называвшийся залом предков, где на стенах были развешаны фамильные портреты. Молодая девушка боялась взглянуть на них, и ей казалось, что они выходят из своих рам, гневно блестя глазами и проклиная ее. Она бросилась бежать.

Может быть, она опомнилась бы, если бы встретила кого-нибудь из старых седых слуг, которые имели право напомнить ей о ее долге. Но лестница, вестибюль, двор — все было пусто, а решетка парка была отперта. Маргарита чуть не лишилась рассудка и шла, не отдавая себе отчета в своих поступках. Она бежала, не зная наверное, куда бежит и чего ищет. Вдруг раздался радостный крик, чьи-то руки обхватили ее и подняли, и она почувствовала, как бьется чье-то сердце около нее. Гонтран вынес ее, как ребенка, из парка и вскочил на лошадь… Маргарита закрыла глаза и подумала, что видит страшный сон.

Де Ласи пришпорил лошадь, которая заржала от боли, взвилась на дыбы и помчалась галопом, увозя похитителя и его добычу.

Маргарита лишилась чувств.

Очнувшись, мадемуазель де Пон почувствовала, как ночной холод обвевает ее лицо, а лошадь все еще мчится подобно коню в немецкой балладе, увозившему Леонору и ее мертвого возлюбленного.

Маленький огонек блеснул в отдалении, который был маяком для похитителя. Маргарита открыла глаза, узнала Гонтрана, с любовью склонившегося над ней, и вспомнила все.

— Отец, мой бедный отец! — прошептала она.

— Мы вернемся к нему когда-нибудь, — ответил Гонтран, страстно сжимая ее в своих объятиях. — Мы вернемся… он благословит нашу любовь и наш союз.

Маргарита вздохнула, и слезы скатились по ее щекам. Лошадь продолжала мчаться вперед. Скоро она остановилась у дверей хижины, на пороге появились дровосек и его жена и, взглянув на Гонтрана и на молодую девушку, ушли по знаку Гонтрана. Он хотел избавить Маргариту от стыда краснеть перед такими негодяями.

— Простите меня за то, что я привез вас сюда, но мы должны остаться здесь до завтрашнего вечера; так нужно. Завтра вечером почтовая карета будет ждать нас на опушке леса и отвезет в Париж.

Мадемуазель де Пон с гадливостью осмотрелась кругом и вспомнила свой хорошенький голубой будуар, где она проводила дождливые дни; слезы выступили у нее на глазах. Но Гонтран стал перед нею на коленях, плакал и умолял, и говорил так страстно. Да притом уже поздно было думать о возвращении.

— Маргарита, — сказал Гонтран, — вы чисты, как ангел, и оставайтесь такой, пока сам Бог, через руки своего служителя, не отдаст мне вас в жены. Смотрите на меня, как на брата.

Де Ласи оставил молодую девушку одну в бедной каморке, а сам, не раздеваясь, лег на скамью, между тем как дровосек с женой примостились на куче сухих листьев.

XXXII

В то время как мадемуазель де Пон и ее похититель нашли себе приют в жилище дровосека, в ожидании, когда пройдет ночь и день и наступит их окончательный отъезд, барон и его племянник д'Асти ночевали в Монгори. Первый, утомленный охотой, скоро заснул мирным сном, а второй, вместо того, чтобы лечь спать, вышел из замка через калитку, которая вела в лес.

Была полночь, весь замок был погружен в сон, и д'Асти был вполне убежден, что его отсутствие не будет замечено. Он пошел по дороге, пролегающей между Монгори и замком барона де Пон, по той самой дороге, по которой когда-то ехали Гонтран и Маргарита. Пройдя быстрыми шагами около часу, шевалье остановился и, приложив два пальца к губам, свистнул наподобие шаунов во время Вандейской войны. Две секунды спустя из глубины долины раздался в ответ такой же свисток. Тогда шевалье д'Асти сел на камень, лежавший у края дороги, и начал ждать.

Дорога, где он находился, шла справа уступами, довольно высокими и крутыми, в этом месте заграждавшими течение Ионны. Среди этих скал извивалась тропинка, проложенная пастухами и дровосеками. Вскоре он увидел человека, поднимавшегося по тропинке так быстро, насколько позволяла ее крутизна, и беспечно что-то насвистывавшего сквозь зубы.

— Жюльен! — окликнул его д'Асти.

— Я самый! — отвечал тот.

Если бы де Ласи очутился здесь, то он узнал бы в подошедшем того самого лакея из Кламеси, который должен был на следующий день привезти ему почтовую карету.

— Есть новости? — спросил д'Асти.

— Да, сударь.

— Я прискакал сюда из Кламеси во всю мочь.

— Видел ты его?

— Конечно. Он обещал мне 50 луидоров, если я доставлю ему карету.

— Когда?

— Завтра вечером.

— Где ты должен ждать его?

— У леса, через который проходит дорога из Кламеси в замок де Пон.

— Превосходно, — пробормотал шевалье, — мне везет, все исполняется по-моему.

Злая улыбка мелькнула на губах шевалье.

— А она? — спросил д'Асти.

— Она ждет, когда можно будет отправиться в замок.

— Отлично! Завтра утром, ровно в десять часов, она может явиться туда.

— Теперь полночь, — сказал лакей, — я буду в Кламеси только на рассвете.

— Иди, да поторапливайся.

Лакей поклонился и проворно спустился по тропинке, а шевалье, направившийся в замок Монгори, услышал удаляющийся конский топот.

— А! Дорогой маркиз, — прошептал с иронией д'Асти, — я верну свою жену, несмотря на вашу любовь. Бедный безумец! У вас не хватит сил бороться со мною, и только со шпагою в руке вы могли бы одолеть меня, но и это меня не пугает; вы член нашего общества, а волки не едят друг друга…

Шевалье вошел в замок никем незамеченный. Де Пон преспокойно спал, а его племянник считал тем временем миллионы, которые Маргарита принесет ему в приданое; старый маркиз Флар-Монгори страдал бессонницей. Страсть у стариков всегда сильнее и опаснее. В течение сорока лет де Монгори питал отвращение к браку и имел мало общего с женщинами; но теперь, серьезно задумав жениться, он страстно, безумно полюбил Маргариту и ревновал ее ко всему, считая дни и ночи, отделявшие его от блаженства, как узник считает часы, оставшиеся ему до дня освобождения. Вот эти-то мечты и не давали спать маркизу. Тем не менее, в четыре часа утра, вдоволь намечтавшись о своем прекрасном будущем, он заснул. Но его тревожный сон, вместе того, чтобы служить продолжением его чудной мечты, давил его как кошмар. Влюбленный старик видел себя во сне дряхлым подагриком около молодой и красивой жены. В этом грустном замке, где он скрыл свое сокровище от всех глаз, он видел себя одиноким, покинутым у очага, с нахмуренным лицом, взбешенным… Она убежала… убежала навсегда вслед за прекрасным соблазнителем с медовыми речами, не пожалев своего мужа, который умрет от горя. Де Монгори проснулся, весь дрожа, с холодным потом на лбу. Начинало светать; маркиз встал, открыл окно, и утренняя свежесть охватила его пылающую голову.

40
{"b":"7741","o":1}