— Господину нужна свеча? — прибавила она почтительным тоном, который свидетельствовал о том высоком уважении, которое она почувствовала к человеку, подарившему ей луидор.
— Дайте, — сказал Арман, беря медный подсвечник.
— Ах, — продолжала привратница, — я не знаю, право, как провел эту ночь г-н Дюлонг, но он то выходил, то снова возвращался. Наконец он вернулся в полночь и начал дьявольски шуметь.
Слова привратницы дали понять Арману, что прошедшую ночь его приняли за студента. Он вернулся на верхний этаж, чувствуя глубокое отвращение при мысли, что эта женщина, такая элегантная, такая необыкновенная, воспитанная женщина, которую он любил так безумно, унизилась до того, что оставила свой портрет в комнате студента, который так безобразно напивался.
Рука Армана, вставлявшая ключ в замочную скважину, дрожала от гнева, и он невольно отступил назад, войдя в комнату и увидав студента. Тот спал совершенно одетый на кровати, его разорванное платье, грязные башмаки и брюки и скомканная рубашка были залиты вином; видно было, что он напился в кабаке и, возвращаясь домой, падал в канавы, пожалуй, даже ему надавал тумаков какой-нибудь другой пьяница. Но удивление Армана перешло все границы, когда он пристально всмотрелся в лицо спавшего.
Это был толстый малый лет за тридцать пять, бородатый, с угреватым лицом и вульгарными чертами, не лишенными, однако, добродушия и чистосердечия. Он принадлежал, по всей вероятности, к числу тех студентов, которые всю свою жизнь остаются в университете, довершая свое дурно начатое воспитание в кофейнях.
«Неужели это человек, которого избрала Дама в черной перчатке?» — подумал он.
Арман поставил подсвечник на стол, подошел к кровати и, взяв за руку спящего, начал грубо трясти ее и называл его по имени.
Студент сразу очнулся, с трудом раскрыл глаза и, привстав, с удивлением осмотрелся вокруг.
— Кто меня зовет? — спросил он сиплым голосом.
— Я, — сказал Арман. Студент тупо взглянул на него.
— Я вас не знаю, — ответил он.
— Меня зовут Арман Леон.
— Я вам должен что-нибудь?
По этому вопросу Арман понял, что студент не знает его и никогда даже не слыхал о нем.
— Я явился по поручению Фульмен, — сказал Арман.
— Фульмен?
Студент произнес это имя с таким непритворным изумлением, что даже сам Арман был поражен.
— Вы ее не знаете? — спросил он.
— Кажется, нет. Арман не поверил.
— Сударь, — сказал он, — потрудитесь встать и выслушать меня серьезно; у меня есть важное дело, касающееся вас.
— Извините меня, — ответил студент, которого строгий тон Армана окончательно отрезвил. — Извините меня, что я в таком виде принимаю вас. Но со мною случилось в эту ночь так много необыкновенного, что я до сих пор еще не могу прийти в себя. Не угодно ли вам сесть?
— Необыкновенного? — спросил Арман, невольно вздрогнув.
— Да, сударь, но…
— Что же с вами случилось?
— Ах, это так серьезно, сударь, что вы наверное извините меня. Но скажите сначала, чем я могу служить вам?
Тон Фредерика Дюлонга был так искренен, что гнев Армана прошел.
— Я уже говорил вам, — сказал он, продолжая стоять, — что меня зовут Арман Леон и что я пришел к вам по поручению Фульмен.
— В первый раз слышу ваше имя… — ответил студент, — что же касается Фульмен… госпожи Фульмен, то потрудитесь объяснить мне, кто такая эта дама?
— Танцовщица.
— Ах, да… красивая женщина с роскошными волосами, высокая брюнетка…
— Совершенно верно.
— И вы пришли ко мне по ее поручению?
— Да, сударь.
— Значит, она меня знает?
Эти слова удивили Армана. Или студент смеется над ним и играет свою роль с удивительным искусством, или же Фульмен захотела потешиться над ним.
— Сударь, — сказал он студенту, ставя на стол ящик с пистолетами, который до сих пор он держал под мышкой, — разрешите, пожалуйста, задать вам несколько вопросов. Повторяю вам, что дело идет о важном предмете.
— Спрашивайте.
— Вас не было дома в эту ночь, и вы говорите, что с вами случилось много странного?
— Еще бы!
— Вот за этим-то я и пришел к вам.
— Как? — спросил студент, вдруг нахмурив брови. — Разве вы один из тех, которые так беспощадно избивали меня?
— Вы с ума сошли! Взгляните на меня.
— Вчера меня искалечили, — продолжал студент. — Меня схватили, засунули в рот платок и завязали глаза.
Арман в то время, как говорил студент, взглянул на альков кровати, над которой ночью он видел портрет Дамы в черной перчатке… он вскрикнул пораженный: портрета не было.
— Что с вами, сударь? — спросил Фредерик Дюлонг, окончательно пришедший в себя.
Арман указал рукою:
— Что вы сделали с портретом?
— С каким портретом?
— С «ее» портретом.
— «Ее»? — протянул студент, до крайности удивленный.
— Да, с портретом Дамы в черной перчатке.
— Опять имя, которое я слышу в первый раз, да еще какое забавное!
Эти слова, произнесенные самым искренним тоном, привели в полнейшее замешательство Армана.
Его гнев, на минуту успокоившийся, снова вспыхнул.
— Вот как! — вскричал он. — Вы еще смеетесь надо мною!
— Черт возьми! — ответил Фредерик Дюлонг. — Я вам предложу тот же вопрос.
— Я никогда не видел вас и не знаю, как вы вошли ко мне; вы говорите мне про танцовщицу, которой я не знаю, вы принимаете тон судебного следователя… и…
Арман открыл ящик и достал оттуда пистолет, который зарядил самым хладнокровным образом.
— Что вы делаете? — вскричал медик.
— Я хочу добиться правды.
По лицу молодого человека разлилась нервная бледность, свидетельствовавшая о решении Армана убить студента, если он не ответит категорически на его вопрос. Но студент был храбр и сохранил удивительное самообладание.
— Разве вы пришли убить меня? — спросил он. — Я вас уверяю, что у меня только семнадцать су в кармане, я живу в меблированной комнате, и мое единственное новое платье заложено в ломбарде, так что проливать мою кровь бесполезно. Я беднее Иова. У меня было десять франков в жилетном кармане, но и те у меня украли сегодня ночью.
Эти слова, сказанные печальным и в то же время насмешливым тоном, более повлияли на Армана, чем если бы студент испугался или рассердился. Он положил пистолет на стол.
— Вы сумасшедший, — сказал он, — если считаете меня способным убить вас и ограбить» Я явился потребовать у вас категорического объяснения и настаиваю на том, чтобы получить его, хотя бы для этого мне пришлось употребить силу.
— Я охотно готов объясниться с вами, сударь.
— Скажите мне, где портрет.
— Но у меня никогда не было никакого портрета.
— Как, а портрет… за альковом?
— Никогда!
— Однако не бредил же я сегодня ночью…
— Что такое? — спросил студент.
— Да, сегодня ночью, когда я вошел сюда…
— Вы входили сюда в эту ночь?
— Разумеется.
— А! — вскричал студент, ударив себя по лбу. — Так это, значит, вам я уступаю комнату в течение двух недель, с восьми часов до полуночи?
— Мне, в течение двух недель!.. ночью.. — повторил Арман глухим голосом. — Понимаю… или нет, я ровно ничего не понимаю.
— Решительно, — сказал Фредерик Дюлонг, — тут есть какое-то недоразумение… постараемся выяснить истину… Вы входили сюда сегодня ночью…
— Да, — ответил Арман.
— Но с кем… и как?
— Один, с помощью ключа, который дала мне Фульмен.
— Это странно! Я не знаю никакой Фульмен. И вы входили один?
— Один.
— Но… зачем? Отвечайте.
— Я открыл окно.
И Арман пальцем указал на окно..
— Дальше?
— Соскочил на крышу и добрался до окна соседнего дома.
— Черт возьми! — вскричал студент. — Вы храбры, крыша очень крутая.
— Я схватился за окно, и Дама в черной перчатке подошла, чтобы отворить его мне.
— Кто такая эта Дама в черной перчатке?
— Портрет этой дамы висел сегодня ночью у вас вон там… за альковом.
