Говард сидел на сырой земле, прислонившись к белым дверям машины. Она все еще пахла краской. Изо рта текла тонкая струйка крови, руки неестественно вывихнуты — на белых рукавах рубашки темные следы почвы, смешавшейся с дорожной пылью. Голова наклонена вбок, а глаза будто стеклянные, смотрели в пустоту. Ноги как у тряпичной куклы — слегка расставлены в сторону.

Вокруг тишина. Ничего, кроме ветра колыхавшего листву, что уже начинала опадать. Фонарь, освещавший дорогу, мигнул.

Ровно как и картинка, потому что мужчина опять стоял один, среди темноты, которую разбавлял свет, исходивший из-за его спины.

Только теперь лицо его было изуродовано: глаза впали, высохшие, как у рыбы, выброшенной на берег; потрескавшиеся багровые губы, очевидно, разбитые и превратившиеся в кровавое месиво; висок рассечен и терпкая жидкость струилась по морщинистой щеке, капая на некогда идеально чистый пиджак.

Он распахнул смокинг, и его рука в мгновение ока продырявила рубашку, а затем и влезла в грудную клетку. Запахло железом, что-то зашкворчало.

И через несколько секунд ладонь вырвала сердце из груди. Капли крови брызнули на пол, затрещали вены и капилляры.

Оно уже, конечно, не билось. Только притягивало взгляд своим темно-бордовым цветом, разбавленным синими нитями, что когда-то заставляли качать кровь.

— Вот, смотри. Я уже умер, Тони. Как и миллиарды человек, которых ты не смог спасти. И именно поэтому ты мне отвратителен, ясно? Я жалею, что ты появился на свет. Старки так себя не ведут. Они не ведут себя, как вонючие слабаки, которые не могут защитить свою семью. А где твоя жена, Тони? Где твоя дочь, Тони? Где они?

Разбитые в мясо губы еле шевелились, однако слова звучали отчетливо. Они будто эхом разносились по пустому пространству.

По пустому темному пространству.

— Ты — пустышка, Тони. Ты не достоин носить мою фамилию. И ты сдохнешь в одиночестве, как и положено сдыхать тем, кто не стоит и капли моей крови.

Алые пальцы сжали сердце, из которого потекла терпкая жидкость. Как вода из губки.

— Ничтожество.

***

Старк вздрогнул, встрепенувшись. Он с трудом разлепил уставшие глаза, которые теперь наверняка еще больше покраснели. Мужчина протер лицо ладонью — кое-где из-за плохого ухода треснула кожа.

Черт, кажется, уснул посреди работы.

Тони отодвинул рукав кофты, мешавший оценить время, что показывали дорогущие наручные часы — одно из немногих напоминаний о том, что жизнь когда-то была совсем другой.

Почти два часа дня. По подсчетам Старка, он задремал около одиннадцати. Ну что ж, похвально, его не разбудили кошмары через тридцать минут после погружения в сон. Только через несколько часов.

Победа!

На рабочем столе все еще стояла начатая бутылка виски и полупустой стакан. Старк быстро осушил его, ведь негоже оставлять бухло без дела, тем более, что мысли явно стоило привести в порядок. Тони, правда, поморщился, потому что сухость в горле не только не исчезла, но и усилилась.

Наверное, нужно было взять родной сердцу алкоголь, который удалось прихватить из дома. Да, Старк не мог оставить свой особняк просто так. Он летал туда в одиночку, просто потому что брать кого-то не хотелось.

Потому что это его личное место, где он был счастлив. С женой и дочерью.

Тони тогда скинул все, что мог, в рюкзак, который повесил на спину. Не могло не удивлять то, что он вообще налез с учетом брони. А еще Старк чувствовал себя конченным придурком, когда нацепил на шею спортивную сумку, потому что не мог занять руки. Ебаная рождественская елка, не хватало только гирлянды.

Фотографии, бутылки из бара, какая-то одежда, носочки и пижама Морган и колье Пеппер, записи с заметками по поводу всех возможных разработок, сигары, припрятанные на случай праздника. Никаких других бумажек или брюликов, потому что больше все это не имело никакого значения.

И теперь штуки, принесенные Старком из дома и базы, покоились на рабочем столе, заменявшем бывшую высокотехнологичную лабораторию, и в красном пикапе, служившим теперь ночлегом.

Да, Мстителям определили едва ли не самые лучшие дома. У Стива — просторный синий Шевроле Тахо, у Наташи — изящный белый Ниссан (хоть ей наверняка хотелось бы и черную тачку), у Брюса — целый желтый минивен, что был припаркован рядом с автомобилем Романофф (а что? Ему же нужно место для заумных приблуд), у Клинта — темно-зеленый Фольцваген.

В общем, все круто. Особенно радовал тот факт, что никто не воровал. Во-первых, считай, нечего. Во-вторых, людям было невыгодно портить существование Мстителей, спасших им жизни.

И кстати, Кэпу Тони явно не соврал, потому что от сидений постаревшие мышцы и кости реально начинали побаливать. Ну конечно! Это вам не исполинский ортопедический матрас с наполнителем из высококачественного пуха и прокладкой из кокосовой пробки. Старк даже пробовал спать в открытом багажнике, но ночами действительно холодно, несмотря на летнее время. Более того, ему было неуютно от мысли, что кто угодно мог пройти мимо и заглянуть ему в рот.

Так вот мужчина, которому явно не хватало крепкого оргазма и нормального сна, оглядел то, над чем работал до того, как провалился в сон. Тарахтевший генератор поддерживал свет, что излучала настольная лампа не первой свежести — у выключателя белая краска уже успела облупиться. Сама поверхность стола была завалена чертежами и огрызками, выпавшими из точилки для карандашей.

Тони бы работал на планшете, но ему нужно было следить за Пятницей, что установлена в компьютере, расположившимся в правой части бюро. Свет, работающий компьютер и планшет — слишком большая нагрузка для слабенького производителя энергии.

Радовало то, что у Старка остались любимые очки, однако толку от них было не особо много: они были способны разве что увеличивать изображение, как лупа, и предоставлять информацию об обитателях базы, зарегистрированных в системе.

Хотя нет. Было в них все-таки кое-что полезное (помимо приделанного к оправе фонарика). Очки сохранили в себе фотографии, что были сделаны ранее. Снимки из Тайланда, где Морган впервые увидела слонов и даже прокатилась на маленьком. Из Египта, где Пеппер смотрела на пирамиды. А вот Мальдивы: жена с дочкой в лазурной прозрачной воде. Морган улыбалась и щурилась из-за яркого солнца. Волосы в песке, потому что до этого она рылась у воды и строила с папой замки.

Была даже одна фотка с Питером. Тогда они летели из Германии домой. Паркер выглядел удручающе: морщился от боли в ребрах, ссадины покрывали его лицо. Он еще надувался от гордости, потому что выхватил у Кэпа щит. Тони даже не помнил, зачем сфотографировал Паучка, когда тот сидел и восторженно пялился в иллюминатор. Рот, слегка приоткрытый в удивлении, приглаженные волосы и светлая кожа, что в лучах солнца напоминала пломбир. Потрепанная синяя футболка с какими-то выцветшими формулами, бежевые штаны и самые обычные кеды. Старк никогда не видел, чтобы кто-то так сильно восхищался убранством его личного самолета. Да, сам он привык, но что тут такого? Белые кожаные кресла, панели цвета слоновой кости, пол, выложенный самыми дорогими сортами древесины. Элитное шампанское, что приносили стюардессы. Питер от него, кстати, отказался, за что схлопотал порцию шуток в исполнении Тони. Старк иногда порывался удалить фотографию с Паркером, но ерничал, думая, что однажды пареньку вдруг захочется похвастаться перед одноклассниками. Но при этом понимал, что такое поведение вообще не соответствует характеру Питера.

В любом случае, Старк по вечерам частенько надевал очки и подолгу вглядывался в фотографии, надеясь, что счастливые лица близких людей, навевавшие воспоминания, помогут справиться с накатывавшей тревогой.

С кошмарами.

От них спасала еще и работа. И ей Тони посвящал все время, в которое не спал, не занимался поисками выживших и не разбирался с проблемами, возникавшими на базе: драками, истериками, спорами, которые появлялись вследствие из-за нехватки вещей и продовольствия. Да еще и Пятница иногда сбоила.