Нет, Старк. Давай без этой вот задней, которую так и хотелось дать с учетом всех возникших за короткий срок проблем. Несмотря на то, что Питер, будучи человеком-супергероем, доставал множество хлопот, с ним было довольно весело, и Тони не мог это не признать, потому что хлопотание над парнем приносило некое удовольствие. Вот хотелось вкладываться в интеллект, в эту неуемную жажду жизни и местами тошнотворный позитив, который взрывал угрюмо-усталому Старку мозг. Хотелось вырастить из этого парня не просто верного друга и напарника, но и достойного представителя общества, супергероя, любимого всеми. Того, кто спасал бы мир и радовал этим остальных. Того, кем сам Тони стать не смог.

И в принципе все вышло так, что Старк напоминал нынешнего Питера. Единственное отличие заключалось в том, что Железный человек был способен мыслить адекватно и не хотел жрать чужие мозги.

Стоит сказать, что у мужчины все еще была возможность реализовать пункт про «достойного представителя общества». Оставалось только придумать, как интегрировать Питера в это самое общество. Вот в чем-чем, а в том, что Паркера стоило учить не прогулками по базе, а как-то по-другому, Роджерс был прав, как никогда. Старк не хотел этого признавать, но Стив реально дело говорил.

Только вот что сделать?

Питеру нельзя слишком долго находиться среди людей, потому что оставался риск нападения. Однако без этого никуда — рано или поздно Паркеру придется смешаться с тысячами бедолаг, нашедших пристанище на этой парковке одного из торговых центров Квинса.

Тони ломал голову еще неделю. Вот где-то три — это магическое число, а у Старка любимое — семерка. Короче говоря, только через несколько суток мужчина вспомнил о том, что Питер мог ориентироваться по местам, которые остались в его памяти: школа, район, база. Что будет, если попробовать покопаться в голове Паучка и заставить его получше вспомнить Нью-Йорк? Может, это поможет ему воспроизвести в воспоминаниях то, как он вел себя, будучи человеком? И тогда Питер сможет попробовать действовать так же, как и раньше? Боже, блять, лабиринт Минотавра какой-то.

Старку так нужна нить Ариадны, чтобы выбраться из этой западни, в которую он сам себя загнал. Пора брать яйца в кулак и начинать что-то решать.

Именно поэтому Тони настроился и вновь бросил все свои дела, чтобы сосредоточиться на Питере. Он поставил Стива в известность, что будет отсутствовать несколько часов и что при этом Паркера также на базе не будет. Роджерс недоверчиво нахмурился, бросил отеческое «не заставляй меня переживать», потом освободил путь, позволив Старку облачиться в броню и подхватить Питера на руки, как невесту, а затем взмыть в воздух, оставив базу глубоко на земле.

Честно, Тони не рискнул бы летать в неизвестном направлении, но в Нью-Йорке он ориентировался, поскольку знал город, как свои пять пальцев. Более того, мужчина еще раз на всякий случай сверился с картами. Так что Старк взял уверенный курс на знаменитую Пятую Авеню. Это самая роскошная улица мегаполиса, сплошь усеянная некогда дорогими магазинами, которые теперь не представляли никакой ценности и не несли в себе никакого статуса. Пятая Авеню находилась в Манхэттене, она брала начало в Гринвич-Виллидж, в парке Вашингтон-сквер, а затем, спустя десять километров, состоявших из кучи ресторанов и бутиков, плавно перетекала в Гарлем Ривер Драйв, которая проходила прямо вдоль берега реки Гарлем.

Путь занял несколько минут. На протяжении этого времени Тони лишь изредка поглядывал на Питера, который в этот раз выражал гораздо больше спокойствия, чем в свой предыдущий перелет. Старк наслаждался чувством свободы, которое вновь окутало его с головы до пят. Солнце ярко светило, и оно наверняка бы слепило, если бы не шлем. Облаков на небе почти не было.

Тони надеялся, что не прогадал с выбором. Питер же столько раз бывал в центре, цеплялся паутиной за высокие здания и карнизы, пролетая мимо небоскребов. Парнишка точно должен был вспомнить! Он тоже должен вспомнить это самое чувство независимости, ветер, наполнявший легкие воздухом. Ведь все это — неотъемлемая часть Питера Паркера.

Они приземлились прямо возле величественного Эмпайр-стейт-билдинг. Впереди был Рокфеллеровский центр. Тот самый, где Стив впервые обнаружил Паучка. Тот самый, где Питер и Тони встретились впервые. А дальше Башня Трампа, Центральный парк и парк Маркус Гарви.

Вся Пятая Авеню была сплошь заставлена машинами, брошенными людьми, которые в панике бежали из города. А теперь эти самые люди группками бродили по широкой дороге. Только они уже мало походили на себя прежних. Теперь они обладали искалеченными телами и израненными душами. Старку едва ли не пришлось прокладывать маршрут, как в какой-то дурацкой компьютерной игре. Он обхватил мощной рукой плечи Питера, слегка притянув к себе. Благо он не вырывался, а покорно последовал за наставником.

— Ты здесь уже бродил, помнишь? — Тони спросил довольно громко, надеясь, что Паркеру его слышно сквозь шлем, — я даже не про зомби. Хотя признаюсь, мне было бы интересно узнать, как ты на самом деле добрался до Квинса, но это уже лирика. Кстати, а тут мы с тобой впервые встретились. Круто, правда? Прошло лет шесть, да? А ты вырос, даже вкусы в еде поменялись.

Глупая шутка по идее должна была разрядить обстановку. Боже, это даже звучало по-долбаебски. Обстановка между зомби и бывшим миллиардером. Последний, кстати, деловито указывал рукой в сторону Рокфеллеровского центра, где когда-то проходило легендарное «Старк-Экспо». Да, много воды утекло с того времени.

— А знаешь, у меня есть предложение, — задорно сказал Тони, повернув голову к Питеру, что упорно смотрел только вперед, — как насчет того, чтобы мы с тобой слетали на Бродвей? Или тебе больше нравится Таймс-Сквер? Я думаю, что ты был и там и там, но Бродвей — более культурное местечко, так что давай-ка, помчались, нам всего шесть перекрестков преодолеть. Посмотришь на Башню Трампа с высоты птичьего полета, а потом сразу на Бродвей. Хотя мне кажется, что птичий полет для тебя не новость.

Тони улыбнулся, несмотря на то, что Питер не мог это разглядеть под шлемом. Старк подхватил парня на руки, а затем привычно взмыл в воздух. Железный человек оставил на земле зомби, бесцельно шатавшихся из стороны в сторону. Пятна крови на асфальте уже почти не удивляли.

Зато величественные крыши высоток поражали. Ровные ряды, красивые, как на подбор. А впереди Башня Трампа, похожая на какой-то неведомый и словно надрезанный, изломанный кристалл. Солнце бликами игралось в окнах.

И в пустых глазах Питера, что продолжал покорно сидеть у Тони на коленях.

Бродвей уже виднелся не просто на горизонте, а простирался широкой дорогой, цветастой лентой, переполненной театрами. Знаменитый Бродвейский, высокий Эда Салливана. Отели, чьи названия были на слуху у каждого зеваки. Чуть дальше виднелся Коламбус-серкл, в который перетекал Бродвей.

Некогда живой и яркий. Шумный, быстрый. Некогда.

А теперь пустой, тусклый. Помрачнели даже карнавальные костюмы актеров театров. Да, даже во время катастрофы Бродвей оставался Бродвеем. Бальные костюмы, соломенные шляпы, блестящие платья, смокинги.

Честно, Тони хотелось бы посадить Питера в дорогую тачку и прокатить с ветерком по широкой улице. Так, чтобы парнишка восхищенно глазел на мерцающие вывески и афиши театров, которые видел уже миллиарды раз, выполняя задания. Мда, собрался окультуривать Паркера, для которого ничего дороже памятников не было. Да он облизывать их был готов, лишь бы не портили.

И от этого пустого Бродвея Старку стало грустно. Вмиг как-то все почернело, хотя солнце светило по-прежнему ярко, а ветер игрался с кудряхами Питера. Тоскливо.

— Хотя чего ты не видел на этом Бродвее, — виновато фыркнул Тони, — у меня есть другая идея. Ты точно вспомнишь это место.

И Старк взял курс на восток, набрав высоту. Костюм разрезал невидимую небесную гладь, устремившись вперед. Спустя пару жалких минут они миновали Крайслер-билдинг с острым шпилем на крыше, что красовался на многочисленных цветастых туристических открытках. Показалась мощная Ист-Ривер, на берегу которой стояла штаб-квартира ООН. И толку теперь от этой самой ООН? Пара пересекла реку, а затем свернула на юг, оказавшись уже на территории Бруклина. Большого, необъятного Бруклина с внушительной паутиной дорог и блочными сотами из домов.