“Что происходит?” — пронеслось в голове у Брисигиды. Она боялась продолжать мантру, но прервать ее было еще страшнее. Под спиной Ринны сгущалось напряжение, наливаясь потусторонними силами, как река — подземными водами. Краем глаза жрица заметила, как сереют лица ведуний и блестит пот на висках Хандии. Она и сама вся взмокла.

Священная мантра перешла в последний аккорд. Брисигида вдохнула, метнулась к Ринне…

Раскат!

… жрицу отбросило прямо на каменный алтарь. Светлячки брызнули наружу, погрузив святилище в густой противоестественный мрак. Брисигида кое-как встала на четвереньки. Всё тело до сих пор дрожало от разряда электричества, которым ее шарахнуло поле вокруг одержимой. Теперь его стало видно — подсвеченный лиловым и алым полупрозрачный купол.

Под самой Ринной малиновые молнии собирались в клубки и коконы. Энергия демона растекалась внутри купола, наполняя пространство необходимой для перехода средой. “Сломав печати, я лишь открыла ему дорогу, — сообразила жрица. — Это была ловушка! А я купилась, как несмышленая послушница…”

Сокрушения пришлось отложить на потом: с каждой секундой демон вливал в свой портал всё больше магической силы, а Ринна слабела. “Если не сбить ему заклятия сейчас, он наложит на нее новые узы и тогда уже точно превратит в своего носителя”, — напомнила себе Брисигида. Зажав в левой руке сердоликовую пластину, свой самый мощный амулет, жрица завела новую мантру. Она не имела ни малейшего понятия, сможет ли ее кто-то подхватить.

Из-под купола раздался громоподобный рев. Алые искры вспыхивали и гасли одна за другой, подчиняясь мелодии священной мантры. Сгустки молний рванули из-под Ринны, формируя гротескную фигуру: перевернутую пирамиду с округлым навершием, из которого разливались лиловые пламенные щупальца. В глубине пирамидального тела клубилась всепоглощающая тьма, и она же уставилась на Брисигиду из вытянутых треугольных глазниц.

— Мать Триединая, не покинь меня, — шепнула она, переводя дыхание перед новой мантрой. Пол святилища начал тлеть на границе купола, дым ободрал горло.

Эта мелодия складывалась сложнее, и звуки уходили всё выше и выше. Брисигида слышала, что в паре метров от нее кто-то подхватил было мелодию и закашлялся. Жрица перехватила крепче амулет и встала в полный рост, а потом шагнула к куполу. Пронзительный девичий голос заставил демона взреветь новым штормовым раскатом. Брисигида старалась не смотреть напрямую на духа огня, но краем глаза видела, как трескается купол, как молнии утекают, истаивают. Сама она вся покрывалась потом раз за разом: он мгновенно сох на ней от жара, наполнившего плетеное здание.

— Очередная шавка Великой Матери, — прошипело существо из-за барьера. — Вернее, Великой шлюхи.

Брисигида хорошо понимала, почему дух заговорил с ней. Каждый звук давался ей со страшной болью в надрывающихся связках, и только страх за Ринну держал ее голос на нужной высоте. Сбейся она на мгновение — и демон получит время закончить заклятие прежде, чем его потусторонняя сила полностью перетечет в материальный мир. Без носителя же он долго не протянет.

— Наглая святоша, гнусная лицемерка! — гулко расхохотался дух. — Я вижу на тебе следы Древней. Так вы развлекаетесь в своем лупанарии?

Брисигида уже выводила кульминационные ноты священной песни. Купол лопнул, и фиолетовое пламя в красноватых искрах расплылось к стенам, вгрызлось в сухие веточки. Теперь демону не получить носителя. Еще немного — и он ослабнет настолько, что станет возможно изгнать тварь обратно на астральный план.

— Вой, блудница, — демон метнулся к жрице, тщетно хлестая щупальцами в лиловых сполохах, — если бы тебя слышали, я бы уже угас. Но ты здесь совсем одна. Я сожгу тебя, а потом и всех, кого ты любишь. Или могла бы любить.

Брисигида вздрогнула и забылась на полмгновения — но дух заметил и вперился в нее провалами глаз. В беспросветной тьме жрице почудились сине-фиолетовые огни, заливающие до боли знакомое лицо.

— Нет! — взвизгнула она.

Дрожащая струна мантры натянулась и лопнула. Брисигида подхватила было брошенный звук, но было слишком поздно. Лиловые щупальца вспыхнули с новой силой и обвились вокруг нее, выдавливая последние крохи воздуха.

Дверь святилища треснула, когда в нее ворвался ледяной поток. Мириады водяных игл впились в треугольное скопление молний. Демон зашипел, но добычу не отпустил. Вода, подчиняясь чьей-то отчаянной воле, атаковала его вновь, охватывала молнии и пламя спиралевидными движениями, гася разряды перегретого воздуха.

Тело духа запульсировало, и он преобразился, разгоревшись белизной самого губительного пламени. Водяное крошево испарялось, не долетая до него. В клубах образовавшегося пара Брисигида разглядела мокрые плети черных волос.

— Выйди наружу, ублюдок! — прохрипела Феликса. — Давай, посмотрим, чего ты стоишь, когда не отжираешь чужую силу!

Ее руки, сложенные в жесте боевого мага, почернели почти до локтей.

Демон двинулся к ней — раскаленный, слепящий белизной смерч. Чародейка метала в него ледяные копья, а потом обрушила целую стену воды. На мгновение вихрь вновь окрасился лиловым, но тут же возжегся.

Феликса сменила тактику: отбежала подальше подняла вокруг духа четыре земляных стены, надеясь перекрыть приток воздуха и ослабить его так. Это задержало тварь на несколько секунд — земля оплыла вокруг него мягким воском.

Каменный склеп, воздвигнутый чародейкой, просуществовал немногим дольше. Единственное, что ее утешало — демон послушно шел за ней, испаряя воду, плавя камень, но все же приближаясь к месту, где она рассчитывала нанести ему самый мощный удар. К реке.

— Глупая смертная, — пророкотал сгусток белого пламени. — Ты подохнешь в попытках мне навредить. Вы не приспособлены к такой силе. Она убьет тебя даже быстрее меня.

— Я уже мертва, — ощерилась Феликса. Она уже чувствовала близость воды. Еще пара сотен метров…

— Довольно! — громыхнул демон. — Мне не впервой жечь мертвецов.

Раскаленные спицы брызнули из его тела, буравя тело земли стеклянными шрамами. Феликса кое-как отбила летящие в нее плевки огня. После такого даже ее вряд ли удастся восстановить.

Теперь ей пришлось отбиваться вместо того, чтобы атаковать и заманивать, а значит, они двигались в направлении, которое задавал демон, ни на шаг не приближаясь к реке. Огненные атаки отбрасывали ее обратно к святилищу. “Хочет заново закрепиться в теле Ринны”, — догадалась Феликса.

После следующего смертоносного плевка чародейка решилась: повернулась и рванула бегом. Оказавшись в святилище, она прислонила бесчувственных Ринну и Брисигиду к алтарю, выхватила сердоликовую пластину — близнеца амулета жрицы — и затараторила формулу. Рыжеватый переливающийся щит укрыл всех троих. У Феликсы во рту разлился привкус тлена: слишком много сил отдала борьбе.

— Очнись, красотка, — она похлопала подругу по щекам. — Продержимся до прихода Лаэрта — задушим это адское пламя. Давай, соберись!

Брисигида невнятно захрипела, заклекотала: всё горло покрылось ожогами. Снаружи они вспухли пузырями. Нутро жрицы, судя по звукам, пострадало не меньше, но не столько от жара, сколько от дыма.

— Проклятье! — прорычала Феликса.

Ведуньи Форелей лежали на полу ничком. Снаружи доносились низкие мужские голоса. Похоже, жители Иллати пытались тушить случайные пожары. Где-то раздалось карканье Маронды. “Если придет и она, и Лаэрт, — подумала чародейка, — у меня будет шанс. Если бы еще гортань Брис подлечить…”

В дверном проеме святилища разгорелось белоснежное пламя. К счастью, демон так взбесился, что не замечал никого, кроме Ринны и своих противниц, и не тронул Серебристых Форелей.

— Покойница, — позвал ее потрескивающий гул огненного смерча. — Не зря таких, как ты, отдают мне.

— Не приписывай себе чужих заслуг! — огрызнулась Феликса. — Ты не очищающее пламя. Ты жадный, никчемный дух, а твой жар — нечестивое желание разрушать всё, что лучше тебя!

— Первым я сожгу твой поганый язык! — взревел смерч. — Эта жалкая скорлупка лопнет, как рыбий пузырь на костре, и вы все окажетесь в моей власти!