Некоторое время девушка стояла молча. Лицо ее было непроницаемой маской, и Феликса не могла даже предположить, о чем та думает. “Должно быть, это страшное ощущение, — вздрогнула чародейка, — не помнить, кто ты, где находишься. Не знать, что дальше делать — и надо ли что-то делать вообще. И при этом проживать каждый миг чужие проблемы, беды…”

— Не ожидала от тебя сочувствия, — призналась Элиэн. — Помогите мне вернуться в каюту, пожалуйста. Я очень устала.

Матинеру с каждым днем нравилась Джамиру все больше. Что ему не нравилось, так это то, что Аянир спустя три недели все еще нуждался в присмотре целителей. Горцу всегда казалось, что лечение магией проходит намного быстрее, но раны цесаревича заживали чуть ли не как у обычного человека.

В конце концов он решился спросить у самого больного, в чем дело.

— Неужели твои раны хуже, чем на вид? — бурчал Джамир у постели цесаревича. Аянир уже вставал и мог сам дойти, куда ему надо, но не слишком далеко. — Нас всегда предупреждали, что мага нужно бить быстро, иначе он легко излечится от ран. Лжа что ли?

— Нет-нет, мой друг, это правда, — возразил цесаревич, наливая себе горного чая, малотиру. Как и Джамир, он не переносил приторного вкуса другого традиционного напитка каракачинцев. — Магия способна исцелять очень, очень быстро, особенно чары жриц. Но и элементали воды прекрасные врачеватели. Дело во мне.

— Ты не хочешь, чтобы тебя лечили волшебством? — Бывший антимаг прищурился, сам не веря в свою версию.

— Мои желания здесь значения не имеют, — развел руками Аянир. — Это генетика.

— Что?

— Ох, прости. Никак не избавлюсь от этих заумных терминов… — цесаревич почесал лысый затылок. — Я родился с мощным сопротивлением чарам. Это, в общем-то, и натолкнуло меня когда-то на мысль, что из нас с Аннаирой получились бы хорошие специалисты по борьбе с обезумевшими магами. У нас это в крови.

Как всегда, при упоминании сестры Аянир нахмурился, а потом долго молчал. Джамир уже почти привык к этому и просто пил чай. Сидеть рядом с цесаревичем в полном молчании было на удивление спокойно. Тогда, еще в хижине, они тоже проводили много времени в безмолвии, но всегда занимались чем-то по хозяйству. Джамир только сейчас осознал, что вспоминает эти дни с теплотой. Никто не гнал его по улицам южного города, чтобы похитить маленькую девочку. Никто не пичкал дурацким зельем, не пытал видениями, не гонял по тренировкам. Не приходилось ютиться на холодной жесткой койке, просыпаясь каждый раз от прикосновения к ледяной стене Цитадели.

— Ты уже виделся с Гораном и Пенеем? — встрепенулся от раздумий Аянир. — Леветир говорил вроде что-то об этом.

— Да, и сегодня он обещал познакомить меня с Советом Матинеру, — кивнул Джамир. Совет и друзья будущей императрицы — жизнь его не готовила к таким встречам. — И с боярами тоже.

— Боярыня из них только Горислава, — усмехнулся цесаревич. — А Дафна и вовсе не аристократка.

— Вот почему она такая милая, — хохотнул горец. — Хотя погоди, Теона тоже очень добра, а ведь они с братом знатного рода.

— Что ж, вот тебе еще один урок: не суди людей по их положению в обществе.

Джамир подумал, что Теона тому не самый яркий пример. Аянир с сестрой демонстрировали эту нехитрую мудрость куда более наглядно.

— Если ты волнуешься из-за встречи с Советом, я могу пойти с тобой, — предложил цесаревич. — Аня говорит, мне пора проветриться, а она свое дело знает лучше кого бы то ни было.

— Да! — выпалил Джамир. — То есть, да, сходи со мной, пожалуйста. Если тебя это не слишком утомит.

— О-о, да ты переживаешь даже сильнее, чем я думал. — Аянир допил чай, поставил белую глиняную кружку, проследив, чтобы донышко пришлось точно на подставку и не запачкало каплями травяного варева светлый стол. — Тебе не кажется немного нелогичным, что меня, императорского сына, ты стесняешься меньше, чем горстки городских чиновников и нескольких славирских аристократов?

Джамир не нашелся, что на это ответить, разве что: “Никто из них не спасал мне жизнь, и никого из них не довелось спасать мне”. Вот только это тоже не настоящая причина. А настоящей он все равно не знал.

Как только Аня сделала Аяниру перевязку, они отправились к ратуше. На этот раз шли по ажурным полупрозрачным мостикам, от которых у антимага все еще кружилась голова. Но он стоически превозмогал боязнь, потому что другой путь им не подходил: целители запретили цесаревичу ходить через пещеры, где воздух заметно холодил.

Сегодня у ратуши не летали заблудшие птицы, снаружи стало слишком пасмурно для таких полетов. Внутри их уже ждали девять старцев, Леветир и беженцы из Славиры — все, с кем Джамир познакомился прошлый раз.

Несмотря на успокаивающее прикосновение Аянира на его локте, Джамиру показалось, что внутренности подскакивают к горлу.

— Друзья, — Леветир поднялся с кресла, подошел к ним, тепло поприветствовал, — это и есть наш новый союзник. Джамир, э-э-э… а, Булат-улы. Сын гор, так сказать.

Непринужденный тон провидца подействовал на горца самым благотворным образом. Он уже успел разглядеть, что старцы Совета, чей авторитет поверг его в такой трепет, на самом деле обычные люди. Он припомнил, что на самом деле никто не говорил ему, что они старики — он сам себе это придумал, вспомнив свою деревню.

Девять членов Совета выглядели очень по-разному, и в них не просматривалось ни капли надменности или властности. Даже их одеяния различались. Седыми оказались всего двое. Трое из членов советов были женщинами, чего Джамир никак не мог ожидать. Один похвалялся гладким юным лицом с едва заметной бородкой — старше Леветира, но явно младше остальных.

— Здравствуй, Джамир, — младший из членов Совета первым поздоровался. — Спасибо, что присоединился к нам сегодня.

— Не переживай, — мягко добавила одна из женщин, округлая, чуть полноватая, с прекрасными темными глазами в лучиках крохотных морщинок, — сегодняшнее собрание не будет ни долгим, ни утомительным.

Горец, тщетно пытаясь не дать удивлению завладеть полностью его лицом, поблагодарил за гостеприимство и сел рядом с Аяниром на свободное кресло. Славирцы с улыбками поглядывали на него, кто снисходительно, кто с сочувствием, пока правители Матинеру называли свои имена. Больше всего Джамир боялся их не запомнить.

Совет некоторое время обсуждал местные вопросы: оборону Матинеру, состояние продовольственных запасов, проблемы жителей. Все докладывали по очереди, не обращаясь ни к кому конкретно, но заканчивали говорить и садились только после того, как Леветир переставал задавать вопросы. “Он ведь совсем мальчишка на вид, — поражался Джамир, — как будто даже младше меня. Да, где-нибудь в столице он мог бы руководить отрядом стражников. Но целым народом?”

— Знаю, о чем ты думаешь, — шепнул ему цесаревич. — Первое время я тоже не мог поверить своим глазам. Во-первых, Леветир чуть старше, чем кажется. Во-вторых, его мудрость — результат не жизненного опыта, а благословения духов старого Каракача. Он сам толком не понимает, как это работает. Он даже не осознает.

Понаблюдав немного, Джамир пришел к выводу, что цесаревич прав. Элементаль ни разу не посмел никого перебить, держался с почтением и, казалось, не придавал никакого значения тому, как реагируют советники на его слова. Когда последний из Совета договорил, все замерли, ожидая вопросов провидца, а Леветир так ничего и не спросил, словно не заметил. Вместо этого он подлил трем седым советникам сумады — позаботился о старших. Потом повернулся к Джамиру:

— Что ж, я думаю, теперь ты имеешь некоторое представление о наших делах, а мы полностью готовы выслушать тебя. Расскажешь нам об антимагах? Кое-что мы знаем от Аянира, но последние события нам неизвестны.

Леветир все собрание говорил не “я”, а “мы”.

— Даже не знаю, с чего начать, — стушевался горец. — Про Владыку Аннаиру я знаю мало. Только что она общается через зеркала и всегда наказывает за неудачу тренировками, которые на самом деле как пытки…