«Поехали, Прохор, — предложил он, — может быть, я еще успею.»

Мы выбрались на поверхность и бодро втиснулись в разваливающуюся Мартыновскую иномарку. Куда приятель решил отвезти меня в этот раз, я решил не уточнять, предвкушая сюрпризы. Машина резво неслась по проспектам и улочкам, Мартын хранил молчание, а я жалел о том, что нынешние условия не позволяли мне рассказать Женьке о моих изменившихся планах. Просто на всякий случай. Мы успешно миновали жилые кварталы и выкатились на трассу. Когда мимо пронеслись покосившиеся сараи и железные крыши крохотных домишек, я наконец-то догадался, что Мартын везет меня в знакомое поселение, где отдыхает от праведных трудов его благоверная. Остановив иномарку у одного из домов, Мартын попросил меня ждать его в машине, а сам резво взлетел на высокое крыльцо. На пару минут он скрылся в сумраке низкого коридора, и тут же появился снова, растерянно озираясь по сторонам. Такое выражение я уже наблюдал сегодня утром, когда Мартын Мартынович выслушивал гневные тирады правой руки Свиридова.

«Что случилось?» — поинтересовался я, когда Мартын рухнул на сиденье и уставился в лобовуху. Весь его вид говорил мне о полном отрешении от всего мирского и сущего, и немного настораживал.

«Негодяй… — неожиданно зло прошептал он, — сволочь… Прохор, садись за руль, иначе я просто разобью машину вдребезги»

Я послушно пересел на водительское кресло, все еще не решаясь уточнять детали. Мартын рассказал мне все сам, когда мы выехали на трассу, ведущую в город. Как выяснилось, его Ксюша не столько нуждалась в отдыхе, сколько испытывала острую необходимость на время исчезнуть с радаров. Всему причиной было ее мгновенное преображение из миловидной женщины в дикую тварь. Сейчас, когда массовая истерия пошла на убыль, власти издали указ о полной и принудительной изоляции тех, кто имел неосторожность принять облик диких. Сейчас повторные случаи обращения фиксировались нечасто, за последний месяц их было зарегистрированно всего пару сотен раз, и ученый мир решил перестраховаться, а заодно еще раз изучить возможные побочные эффекты повторных обращений. Мартын, будучи врачом, прекрасно понимал, что подобная изоляция ничто иное как симбиоз обычной тюрьмы и псих лечебницы и отчаянно не желал для Ксении такой участи. Он спрятал супругу в провинции, тем более, что она сохранила за собой способность логически мыслить и контролировать свое поведение. Невнятный тип, на которого работал в то время несчастный Мартын, прознал о подпольных гешефтах и пригрозил Мартыну разоблачением. Тогда, насмерть перепугавшийся доктор рассказал ему о засекреченной Свиридовской разработке, о которой узнал случайно и которую хранил в строжайшей тайне. Тип, воодушевившись перспективами, принялся строить планы мирового господства не без участия Мартына и хитрой установки. О которой ему тоже поведал все тот же Мартын. Тип вложился в проект и ждал результатов, но случилось то, что случилось, и теперь несчастная Ксения во власти беспринципного жадного стяжателя. Мартын едва сдерживал рвавшиеся наружу эмоции, проявляющиеся то в гневных непарламентских выражениях, то в бессильных слезах. Я терпеливо выслушал приятеля, и внезапно почувствовал, как по моим венам промелькнул знакомый огненный поток. Он исчез так же неожиданно, как и появился, оставив во мне странное чувство.

«Мы подумаем, что можно сделать, Мартын», — обнадеживающе пробормотал я, ощущая за собой знакомое чувство вины.

Глава 40.

Женька терпеливо ждал, когда, наконец, Тихон перейдет к той части своей ученой деятельности, где решится судьба его много значимого препарата. В то, что давнее изобретение может сыграть какую-то решающую роль в мировой истории, Женька верил не до конца, все еще видя в химических забавах брата несерьезные развлечения. Варвару казалось, что для того, чтобы совершить переворот в науке необходимо часами просиживать в какой-нибудь засекреченной лаборатории, рассматривать в сложных приборах изменения молекулярных структур и постоянно фиксировать увиденное в огромных тетрадях, рядами выстроенных в прозрачных стеллажах. Тот неоспоримый факт, что именно благодаря тем самым несерьезным развлечениям, он в компании того же Тихона второе столетие не может завершить свое земное существование, почему-то не убеждал Варвара в гениальности рассеянного брата. Тихон неизменно возвращался в квартиру Мартына, молча закидывал в глотку жуткое варево, именуемое ужином, и так же беззвучно отправлялся спать, чтобы на следующий день все повторилось с точностью до мгновения. Целую неделю Женька с тоской наблюдал за перемещениями Тихона, не решаясь вклиниться в упорядоченную систему, пока однажды отлаженная схема не рухнула самостоятельно. В один из дней с наступлением сумерек Тихон домой не вернулся, чем вызвал в эмоциональном Женьке волну паники. Прождав того до полуночи, Женька рискнул нарушить данное слово оставаться бесшумным и незаметным и покинул безопасные стены, отправившись на поиски дорогой пропажи. Его путь лежал через город к промышленной зоне, где с недавнего времени трудился Тихон. Женька, будучи не в курсе всех нюансов ученой деятельности, мог только предполагать, что конкретно делает его брат в секретной лаборатории. «Возможно, — думал Женька, пробираясь темными улицами, — именно в эту минуту коварная установка вместе с таинственным препаратом претерпевает необратимые изменения, и уже к утру мир будет избавлен от грозных экспериментов».

С трудом отыскав в ночной мгле знакомые очертания, Женька замер, не зная, что ему делать дальше. Тихон взял с него самое честное слово, что никто никогда не узнает о Женькиной осведомленности, что Женька ни при каких обстоятельствах не засветится в радиусе километра от секретных заброшек, и уж, разумеется, никогда не попытается еще раз проникнуть в таинственные коридоры. За этим перечнем ограничений Тихон скрывал свое беспокойство о Женькином благополучии, отчетливо предполагая, чем может закончиться такой интерес. Варвару не хотелось подводить брата, однако его собственная тревога не позволяла оставаться в стороне. Женька некоторое время нерешительно переминался перед огромным цехом, взвешивая все «за» и «против», и в конце концов, пришел к выводу просто подождать до утра.

«Возможно в лаборатории возникли непредвиденные обстоятельства, не позволившие отлучиться вовремя», — уговаривал себя Женька, подыскивая надежное убежище. Ему на глаза попалось небольшое углубление в стене, когда-то, вероятно, игравшее роль склада или гаража, или бог знает, чего, но это углубление вполне позволяло скрыться от лишних глаз на некоторое время. Женька ловко втиснулся в проем и, усевшись на небольшой выступ, замер в ожидании. Чего конкретно он ожидал увидеть в заброшенном цеху, Варвар сказать не мог, однако продолжал пялиться на ржавую закрытую дверь, едва просматривающуюся в темноте. Полночь давно миновала, за ней в огромное помещение неторопливо просочился рассвет, а тайная дверь продолжала оставаться закрытой. Женька пошевелился, разминая конечности, и, оценив непродуктивность ожидания, неслышно приподнялся на ноги.

«Чертов быт! — невнятно пробормотал он, — как было удобно пользоваться обычными мобильниками, когда это необходимо!»

Женькины стенания были в чем-то оправданны. С началом грозной эпидемии все средства связи и коммуникаций тщательно контролировались соответствующими структурами и на частные переговоры был наложен строжайший запрет. Информационные браслеты последний год и вовсе выполняли эстетическую функцию, бесполезно болтаясь на запястье и транслируя в мозги только тщательно отфильтрованные государственные новости. Прошмыгнув на улицу, Женька настороженно огляделся, и совершенно бесшумно пересек прилегающий пустырь. Где ему искать его Тихона, оставалось открытым вопросом, ответов на который Варвар не знал. За период пребывания в образе твари Женька научился быстро и неслышно перемещаться по местности и сейчас воспользовался полезным умением. За считанные минуты он прошарил всю прилегающую территорию, в надежде отыскать хоть что-то, объясняющее отсутствие ученого брата. Со стороны пустырь казался абсолютно необитаемым, и, если бы не случайная экскурсия, Варвар даже и не подумал бы о близком расположении чего-то секретного и опасного. Потратив на бесцельные поиски полдня, Женька рванул обратно к Мартыну, в тайне надеясь увидеть Тихона в добром здравии. Ожидания не оправдались. Квартира была пуста, и не было похоже, чтобы там кто-то был последние пару часов. Совершенно растерявшись, Варвар медленно спустился к подъезду и присел на ступеньки. Тревога медленно перерастала в панику и грозила накрыть не в меру эмоционального бродягу с головой. Он слишком часто терял Тихона, чтобы согласиться потерять его еще раз. Из тягостных раздумий его выбросил увесистый пинок по ноге. Женька вскинул голову и с искренним изумлением уставился на тоненькую девчушку, в которой не с первого раза узнал сбежавшую Соню. Варвар давно перестал удивляться всему, чему становился свидетелем, поэтому просто приветливо улыбнулся нехарактерно оживленной барышне. Она, сохраняя упорное молчание, ухватила Женьку за рукав и решительно потянула к себе. Он послушно поднялся, ожидая конкретики. Соня настойчиво приглашала Женьку прогуляться.