— Тогда нам не о чем волноваться, — заметил капитан. — Старые торпеды не подведут.

— Вот и капитан Урата так думал, наверно, — промямлила Джеральдина.

Черт побери, это уже смахивало на пораженчество.

— К счастью, нашей разведке удалось выяснить, почему Урата промахнулся, — на сей раз на помощь капитану пришел контрразведчик Кимура. — Это позволит нам не повторить его ошибку.

— Строго говоря, и ошибки-то никакой не было, — заметил комиссар Адачи. — Капитан Урата пал жертвой вражеской коррупции. Уникальное стечение обстоятельств. Разумеется, это не должно нас удивлять, поскольку широко известно, как глубоко погрязло в коррупции насквозь прогнившее буржуазное общество империалистического Нового Альбиона, и потому партия учит нас…

И тут, согласно всем законам жанра, комиссару пришлось прервать свою речь, потому что свет в каюте мигнул, погас и тут же сменился на красный. И ничего больше. Сигнал тихой боевой тревоги. Никаких сирен, никаких воплей в динамиках. Только красный свет. Тихая тревога. Враг где-то совсем рядом. Сидевшие за столом офицеры напряглись, а некоторые даже привстали. Но никто пока не двинулся с места. Семь пар глаз вопросительно уставились на капитана.

Коммандер Османи протянул руку и не глядя схватил телефонную трубку — на которой тоже мигал яркий красный огонек.

— Да? — только и спросил он.

— Подводная лодка противника прямо по курсу, — доложил дежуривший на мостике старпом. — На дистанции прямого выстрела. Только что засекли. Не могли засечь раньше, враг тихо лежал на грунте.

— Лодка противника, прямо по курсу, дистанция прямого выстрела, — повторил капитан «Красного Февраля» вслух, чтобы его могли услышать все гости кают-компании. — Боевая тревога! Экипаж, по местам!

* * * * *

— Что тут у вас?! — воскликнул капитан Харисдарма, командир подводной лодки Флота СШИ «Невель-пантер» («Дымчатый леопард»), врываясь на мостик.

— Лодка противника, прямо по курсу, мин херц, — доложил коммандер Бруссен, старший помощник. — Только что засекли. Идет прямо на нас, дистанция — восемь единиц.

— Восемь?! — изумился капитан «Леопарда». — Как вы могли подпустить его так близко?.. Акустик, ты что, на посту заснул?!

— Это субмарина класса «Двенадцать месяцев», — вступился Бруссен за акустика. — Не было никакой возможности заметить ее раньше.

— «Двенадцать месяцев»? — переспросил Харисдарма. — Но этого не может быть! «Синий Апрель» еще вчера видели в Порт-Артуре, а «Красный Февраль» потопили альбионцы…

— Или не потопили, — хладнокровно заметил Бруссен. — Или ассирийцам удалось выпустить в море «Черный Март». Какой смысл гадать, мин херц?

— Вы правы, старпом, — не стал спорить капитан. — Боевая тревога! Приготовиться к бою!

— Докладывайте, старпом, — скомандовал Османи, появившись на мостике.

— Подводная лодка класса «Дикая кошка», — сообщил суб-коммандер Пусянь Ваньну, еще один яркий представитель многонационального азиатского народа — суровый горец, родом из Гольмин-Шангиян-Алинского района Чжурчженьской АССР. — Идет прямо на нас, дистанция семь единиц. Мы не засекли ее раньше, потому что она лежала на грунте, а потом внезапно запустила двигатель.

— «Дикая кошка»? — переспросил комиссар Адачи, прибывший на мостик в числе других офицеров. — Такие лодки есть у поляков, голландцев, лонгистов… Нет. Это сундийцы. Сундийцы, в этих водах больше некому. Это их воды.

Сундийцы, они же индонезийцы, обитатели Зондских островов, бывшая Белголландская Восточная Индия; еще совсем недавно — СШИ (Соединенные Штаты Индонезии), а сегодня — КОРСИКА (Конфедерация Оптимальных Республик Сунданезии, Инсулиндии и Континентальной Азии).

— Решительно согласен, товарищ комиссар, — невозмутимо заявил старший помощник Пусянь.

Капитана «Красного Февраля» заинтересовало другое:

— Лежали на грунте, а когда мы приблизились, внезапно пошли в атаку, — задумчиво пробормотал Мохаммед Османи. — Так поступили альбионцы при Гибсоне. Не исключено, что это новая тактика врага. Разбросать лодки в ключевых точках таким вот образом и ждать — вдруг повезет… Сегодня им повезло! Джерри, ты готова?

Джеральдина Вонг тоже была здесь — на посту оружейного офицера, на прямой связи с торпедными отсеками носа и кормы.

— Хай! — коротко ответила она. — Да!

— Капитан, они открыли заслонки торпедных аппаратов! — доложила старшина Парк, старший акустик. На подводный флот она попала прямиком из военного ансамбля. Командиры совершенно справедливо рассудили, что с таким тонким музыкальным слухом в ансамбле ей делать нечего.

— Трубы один и два — огонь! — выдохнул Османи.

«Это всего лишь «Дикая кошка», — подумал он при этом. — «Корабль грозный, но старый и хорошо нам известный. Мы топили такие прежде. Не один из этих новых альбионских уродцев с носовым винтом. Все должно получиться».

* * * * *

— Две вражеские торпеды в воде!.. 80 секунд до столкновения!!! — доложил мичман Марсуди, акустик «Леопарда».

— Не забудьте сделать запись в бортжурнале, герр Бруссен, — хладнокровно заметил капитан Харисдарма, — ассирийцы выстрелили первыми.

— 70 секунд!.. 60 секунд!.. 50!..

— Аппараты три и четыре — залп! — приказал командир сундийской лодки.

* * * * *

— Две торпеды противника в воде! — воскликнула акустик «Красного Февраля». — 75 секунд до удара! 70!.. 60!.. Пятьде… Они взорвались, капитан! Ясно слышала два взрыва! Сундийские торпеды взорвались раньше времени!!!

— Какого дьяво… — начал было Османи, но потом понял. Да, ассирийская военная разведка и об этом докладывала. Только без подробностей и мелких деталей.

В трубы номер 3 и 4 «Леопарда» были заряжены не анти-корабельные, а самые что ни на есть оборонительные снаряды. Их боеголовки сработали, едва торпеды успели отойти от лодки на безопасное расстояние — и превратились в облако малокалиберных металлических дробинок. В это самое облако и врезались еще через несколько секунд две ассирийские торпеды, выпущенные с «Февраля». Сундийцы могли гордиться своим новым подводным щитом — даже у альбионцев такого не было!

— Два взрыва, — уныло доложила старшина Парк. — Наши торпеды не поразили цель.

— Джерри! — рявкнул Мохаммед. — Полный носовой вебер! Все четыре аппарата! Беглый огонь по готовности!!!

— Будет сделано, капитан, — грустно вздохнула комммандер Вонг. Ее худшие предчувствия оправдывались. Враг вступил в битву, вооружившись новой военной хитростью — и старые торпеды Ассирийского Флота снова оказались бессильны.

* * * * *

— Аппараты перезаряжены! — доложил торпедный офицер «Леопарда».

— Не ждите новых приказов! — велел Харисдарма. — Продолжайте беглый огонь, пока противник не будет поражен!

* * * * *

— Две торпеды в воде! — крикнула акустик Парк. — И еще две!

— Вонг, еще один вебер! — приказал коммандер Османи. — Не позволь им перезарядиться и выбросить новые «щитомордники»!

— Две сундийские торпеды взорвались! — продолжала докладывать акустик. — Две продолжают движение!

— Так вот что они задумали, — скорчил гримасу бенгальский капитан. — Два «щитомордника» и две «молот-рыбы» в одном залпе… Рулевой, приготовиться… Нет. Отставить, рулевой! Держать прежний курс! Экипаж! Приготовиться к удару!!! Джерри, ты знаешь что делать! Не желаю слушать возражений!

— Да, капитан, — товарищ Вонг окончательно смирилась с судьбой.

— Тридцать секунд до удара! — принялась отсчитывать заметно побледневшая старшина Парк — впрочем, на борту «Красного Февраля» в этот момент побледнела не только она. — Двадцать пять! 20!.. 10!.. 5!!!

— Всем держаться! — успел крикнуть Османи, а больше он ничего не успел сделать.

* * * * *

— Слышу сильный взрыв! Еще один!!! Целая серия взрывов! — Марсуди, акустик «Дымчатого леопарда» разве что не визжал от восторга. — Прямое попадание, капитан! Треск корпуса!!! Яблочко! — совершенно не по уставу добавил сундийский моряк, но капитан Харисдарма или другие офицеры даже и не подумали сделать ему замечания. Они были слишком заняты тем, чтобы спрятать довольные улыбки в усах.