— Верни меня! Я живой! Я все чувствую! Создай андроида и помести меня внутрь него!

— У андроида другое сознание…

— Не ври мне!

Ричард бьет по искусственно созданной поверхности в виде клетки, сжимая кулаки.

— Я сделаю для тебя все! Только верни меня к нему! Пожалуйста!

— Говоришь все?

Этим же вечером Элайджа приезжает в морг, у крыльца которого стоит бледный Гэвин.

У Камски сердце сжимается, когда он видит своего брата таким убитым.

— Хочешь… Хочешь я верну его тебе?

Элайджа прикуривает две сигареты, одну отдавая Гэвину. Они сидят на лавке в маленьком парке при морге и собирают плечами дождевые капли.

— Зачем? Ты же его ненавидел.

Элайджа как сейчас помнит ту ссору, когда в очередной раз приехал к брату с бутылкой вина, а встретил его голый Ричард. Его копия потом долго вспоминала ему этот момент.

— Просто я хочу, чтобы ты жил. Я же люблю тебя сильнее всего на свете, — аккуратно сжимает ладонь.

Рид докуривает сигарету, сбрасывая с себя ладонь брата.

— Делай, что хочешь.

Ровно через пять месяцев после смерти Ричарда начинается разработка андроидов-детективов для работы в полиции.

========== Глава 8/36. Отбрось сожаления ==========

Я ломал стекло, как шоколад в руке.

Я резал эти пальцы за то, что они

не могут прикоснуться к тебе.

Я смотрел в эти лица и не мог им простить

того, что у них нет тебя -

и они могут жить.

Кажется, что время остановилось.

Смотреть в серую радужку напротив и говорить, что обладатель этих прекрасных глаз — мёртв, особенно сложно. Почему-то Рид жалеет о своих сказанных словах буквально через секунду, потому что то, как завис андроид — реально пугает.

Вся истерия Гэвина сходит медленно, но верно, на нет, просто само присутствие андроида с внешностью необходимого человека тотально успокаивает, психика обманывает сама себя из-за стресса в такой уебанский день, как этот.

Даже сигареты и алкоголь никогда не действовали так обезоруживающе в этот, блять, «знаменательный» день, как присутствие Ричарда.

Хочется провести рукой по волнистым волосам, привычно взлохматить их, а затем притянуть за затылок и поцеловать, кусая нижнюю губу.

Ричард смотрит на Гэвина и молчит целую минуту, так что и без того нервный Рид напрягается ещё сильнее. Андроид задумчиво облизывает губы, а Гэвин думает: «Нахуя андроиду слюна и такой человеческий алгоритм поведения?» — и немного отвлекается от собственных проблем, аплодируя ебаной девиации и всем ее вытекающим в такое поведение стоя.

РК кажется немного расстроенным, и Риду хочется ударить себя за то, что он умеет расстраивать в округе всех — даже андроидов.

— Меня мертвого? — Ричард улыбается так, будто напротив него Гэвина не трясло от непролитых слез, и кладёт руку ему на плечо, как его человек. — Я искал по сети в интернете возможные интерпретации вашего высказывания, — сжимает сильнее, — и не нашёл. О чем вы, детектив? Это какие-то шутки вашей молодости? Мне узнать у Коннора расшифровку данной фразы? Это какой-то мем?

Ричард сейчас напоминает андроида как никогда ранее: с этой склоненной вбок головой, глупыми вопросами и мерно сияющим желтым диодом, — Гэвину даже хочется ударить самого себя ещё сильнее, только теперь за веру в такую чушь — в этом андроиде нет ничего от живого человека. Он не живой, он фальшивка, кукла с грамотно прописанным Элайджей программным кодом, все, ничего более.

Он такой же, как Коннор, как все остальные андроиды. Гэвина смущает лишь его внешность, потому что тотальное желание прикоснуться к желанному телу преследует постоянно.

От этого не спрячешься в туалете участка, это не залить алкоголем в баре, это не исправит тройная доза мелатонина на ночь, это будет грызть тебя изнутри, как паразит, прикрываясь симбиозом, потрошить внутренности и заставлять слезиться глаза, как от взгляда на яркое солнце. Но такие вещи лишь разрушают, Гэвин настрадался вдоволь, несколько лет, считай, не жил, ощущая тотальное чувство вины за чужую смерть, и вот ему дают бутафорию — но любить нельзя, Гэвин.

Напоминает детство, когда Элайджа слишком долго мастерил игрушку — и ты сидишь в нетерпении и ждёшь, понимаешь, что она будет твоя, но все равно ревностно наблюдаешь, как Элайджа вытачивает детали одна за одной. А потом эту игрушку дарят не тебе, она просто стоит на полке, как еще одно творение старшего брата, и трогать нельзя.

Совсем.

Лишь смотреть.

Так же и с Ричардом — вот он, Гэвин, — но обладать не получится, ведь это всего лишь очередная красивая игрушка с полки, созданная Элайджей.

Смотри и наслаждайся.

Никто не сможет заменить живую плоть и кровь, — хочет уверить себя Рид, а после по вечерам вспоминает их поцелуй на парковке и стирает с себя мочалкой призраки дневных прикосновений — к ладоням и плечам.

Гэвина немного отрезвляет такое поведение андроида и он успокаивается, отходит от напарника и садится на диван к спящему коту.

— Не принимай близко к болтам, Эрка, — по имени теперь называть не будет из принципа и с удовольствием наблюдает, как краснеет диод. — Просто забей.

— У меня есть имя. Меня зовут Ричард, — с нажимом. Гэвин в ответ лишь ехидно скалится. — Так у вас кто-то умер?

— Да, умер, — Рид с вызовом смотрит в ответ и хочет сказать: «Мы оба умерли в тот день». — Я знаю, что это твоё имя, но мне это имя не нравится. Будешь теперь Эркой.

Ричард подозрительно молчит, пока Гэвин собирается, и отмирает лишь тогда, когда человек выходит из душа в надежде, что вездесущий андроид понял, что разговор окончен, и ушёл восвояси, а именно в полицейский участок, потому что его работу никто не отменял.

Гэвин слишком привык жить один, чтобы запариваться после приятного душа о том, как он выглядит, поэтому он не сразу понимает, что что-то не так. Лишь когда Ричард подходит и пальцами собирает капли с щеки Гэвина, проведя подушечками до ключиц, до него доходит, что он стоит голый перед ним, потому что полотенце как всегда благополучно кинуто на кровать и на нем уже разлеглась наглая морда.

— Вы такой, — Ричард усмехается, — влажный.

Гэвина прошибает пот, потому что:

— Ты такой влажный.

Гэвин смотрит на Ричарда из-под ресниц, хмыкая и не выпуская изо рта чужой член, пока тот наклоняется через спину и пальцами давит на расширительный плаг внутри Рида в виде заячьего хвостика. Игрушка хлюпает так же пошло, как и ее носитель. Гэвин старательно лижет член, выпуская к яичкам как можно больше слюны — Ричард любит, когда очень мокро.

Гэвин высовывает язык, кончиком языка лаская уретру и спускаясь губами вдоль члена к основанию, размазывая слюну и смазку, и прогибается в спине, стеная в голос, когда Карр давит сильнее, и игрушка задевает нервные окончания и распухшие от длительной подготовки края ануса мягким ворсом.

— Какой молодец, — сам себе кивает Ричард.

И вот реальный Гэвин уже на коленях перед андроидом, пораженно смотрит снизу вверх, пока к животу прижимается возбужденный член, а Ричард гладит его губы и пальцами собирает слюну, размазывая ее вокруг рта.

— Определитесь со своими желаниями, детектив, — бьет его наотмашь по щеке, приводя в чувство, и хватает за волосы наклоняя голову Рида к своему паху, заставляя прочувствовать чужое возбуждение. — И приберитесь тут, жду вас на улице.

Рид непонимающе смотрит на стекающую по животу сперму, он кончил просто от воспоминаний и того, что терся об ногу своего андроида, как дворовой пёс во время гона.

Гэвин закрывает глаза и тихо всхлипывает, все ещё чувствуя щекой горячий член андроида, как будто настоящий.

Живой Ричард бы сейчас плюнул Риду в лицо за то, что тот делает с его копией, пока его тело поедают черви на кладбище.

Этот день так же не меняет своего статуса самого уебищного в году.

Это самый-самый уебищный день в году.

***

Каждый год повторяется одно и тоже: Элайджа не может сказать, что его это заебало, потому что слово «заебало» — не олицетворяет все чувства, что мужчина испытывает, когда картина, которую ты пытаешься изменить, но не получается, не меняется из года в год.