Разглядывая морскую пучину в «тихое время» через акриловый иллюминатор, Инсомния знакомилась с некоторыми пассажирами, при этом все больше подмечая, что все они, как правило, являлись выдающимися людьми. Здесь были семьи нескольких успешных предпринимателей, имена которых были на слуху, известные хирурги, чьи услуги стоили целого состояния, руководители заводов и главные инженеры, высокопоставленные военные и начальники ОВД. Все это и происходящее снаружи их корабля вызывало у нее немало вопросов, первый из которых был: почему подводная лодка забрала именно их?

На все эти загадки ей мог ответить лишь один человек – ее отец.

Слишком много вопросов с самого детства. Ей нужны были ответы. Она хотела знать правду. От нее всегда все скрывали. Но почему? Теперь она уже не была ребенком и имела право знать, что происходит здесь и вообще в их семье. Наконец ей надоело разглядывать капли собственной крови на потолке, и Инсомния рывком отодвинула штору. Разговор шепотом между родителями резко прекратился, и они уставились на нее.

– Я хочу знать. – Их с отцом глаза пересеклись. Ей показалось, что снова он ее морально задушит только одним взглядом, но она сдержалась. – Всю жизнь я жила твоими тайнами и даже сейчас не знаю, что происходит. Что там творится наверху? Почему мы не можем выйти из этой консервной банки, которую уже давно починили? Почему этот корабль забрал именно нас и куда мы движемся уже вторую неделю? – конечно, она хотела сказать это более уверенно, но не смогла. Его глаза словно прожигали всю ее уверенность.

– Ты все поймешь, когда мы прибудем в нашу точку назначения, – отец всегда говорил ровно и отчетливо, как будто внушая, что ты уже давно получил ответы на все свои вопросы.

– Кто ты? Ты же не просто университетский преподаватель политологии…

– Я твой отец, и моя задача – заботиться о тебе, что я и делал все эти долгие годы. А где я работаю, ты прекрасно знаешь. – По его глазам было видно, что этот разговор ему крайне не нравится и он начинает злиться.

– Ты можешь сказать, хотя бы через сколько мы выберемся отсюда? Куда мы направляемся и когда все закончится?

– Я не могу тебе сказать, когда все закончится, но ты должна знать, что рано или поздно этот момент наступит. На нашей субмарине лучшие адмиралы, которые сделают все возможное для того, чтобы мы достигли нашего места назначения.

– Скажи, куда мы плывем, ты просто не можешь этого не знать.

– Наше направление зависит лишь от того, чем все закончится, и это все, что я сейчас могу тебе сказать.

– Ты опять все скрываешь. Мы постоянно движемся, как будто убегаем от чего-то, и нас кидает и разворачивает, как будто спичечный кораблик. Что там происходит, за пределами этих стен? Я знаю, у тебя есть ответы, но даже сейчас, когда мы в шаге от смерти, ты не можешь мне ничего рассказать!

После последней фразы у Инсомнии налились глаза, и она отвернулась к стенке, не желая, чтобы отец видел ее такой.

– Платон, – ее мать обратилась к нему, – прошу тебя.

– О том, что там происходит снаружи, я, как и ты, могу лишь догадываться. Мы плывем в безопасное место, по крайней мере я надеюсь, что оно и осталось таковым. Ты должна понять только одно: скорей всего, больше мир не будет таким, каким ты его помнишь, и если подтвердятся мои худшие предположения, вряд ли мы будем жить так же беззаботно, как и прежде. Возможно, нам придется выживать.

Самвел

С самого младенчества, с пеленок детского дома г. Краснотурьинска, расположенного на восточном склоне северного Урала, они были вместе, держась друг за друга, вопреки всем невзгодам и превратностям судьбы. Вот и сейчас он помогал ей взбираться по Конжаковскому хребту на одну из гор с примечательным названием Северный Иов. Вода с каждым днем неумолимо преследовала их, затопляя все большие пространства, заставляя уходить все выше вверх по предгорью, усеянному кедрами и разбросанными дунитами.

Никогда нельзя было назвать их жизнь сказочной и счастливой, но всего за пару недель до того, как они оказались здесь, она и вовсе превратилась во что-то невообразимое. Первые звуки всего того, что их неумолимо сопровождало в будущем, они услышали из окон девятиэтажного, находящегося в ветхом, аварийном состоянии, плиточного дома. Тогда на белые металлические отливы звонко и стройно упали первые капли после жаркого и сухого дня. С каплями пришли раскаты грома и первые звуки сирен от кружащих по окрестностям военных машин. Вместе с напуганными жителями улиц они следовали к отправным пунктам, где провожали взглядом переполненные машины. Дождь усиливался, а новых спасительных грузовиков все не было. Продрогшие до нитки и напуганные жители, которым никто ничего не объяснял, снова расходились по домам, прятались в магазинах или толпились под карнизами. Почти отчаявшись после очередной попытки, они укрывались в подъезде напротив того самого места, откуда отъехала последняя машина. Из окон разрисованного подростками подъезда они смотрели на то, как нескончаемые потоки воды размывают грунт, образовывая дюжины ручейков, сливающихся друг с другом и набирающих силу.

Его сестра Алия, рожденная всего на несколько минут позже его, предлагала остаться и укрыться дома, но Самвел, полагавшийся всегда на свою интуицию, иногда даже вопреки здравому смыслу, и сейчас чувствовал необходимость, как можно скорее покинуть это место. Эту улицу. Этот злополучный надоевший город. Всего несколько минут ему потребовалось на то, чтобы воспользоваться отверткой и проволокой, чтобы угнать припаркованный на стоянке автомобиль. Алия, когда узнала, что он сделал, вернувшись к прошлому промыслу, выбежав из подъезда, чуть не ударила его, наградив его все же малоприятными язвительными словами. Но времени обсуждать уже сделанное не было, и со злой гримасой на лице сестра села в заведенный старый внедорожник.

Теперь их путь лежал в направлении Косьвинского Камня, куда некогда раньше всем не вместившимся в транспортировочную военную машину убедительно предлагал добраться военный водитель, перед тем как уехать от них. Самвел не раз слышал об этом месте как о труднодоступном загадочном бункере, где, по слухам, располагался центр РВСН, предназначенный для ядерного удара. Возможно, именно это осознание всей остроты сложившейся ситуации и зародило в его разуме неприятное предчувствие надвигающейся опасности и заставило его пойти на крайние меры вопреки всем обещаниям сестре завязать с прошлым.

После детдома он устроился механиком в автосервисе, куда тайно перегоняли краденые машины, за разборку которых он получал хорошую премию. Но и этих денег им едва хватало, чтобы сводить концы с концами, оплачивая квартплату и проживание. Зато теперь на этих хребтах Конжака не было ни богатых, ни бедных. Здесь были лишь те, кому повезло спастись из затонувшего города, и те, кому снова не хватило мест на закрытой военной базе. Те, которым вместо сухой и теплой комнаты достались выдаваемые военными базовые палатки и карты тех мест, куда им следует отправляться дальше.

Спустя долгое время впервые дождь прекратился и они смогли выйти из-под натянутого брезента, чтобы размять кости и полюбоваться открывшейся панорамой живописных гор и немногочисленными солнечными лучами, пробивающимися сквозь хмурые серовато-черные тучи.

– Как ты думаешь, когда мы сможем спуститься? – тихим мягким голосом спросила Алия, прижимаясь к нему, чтобы согреться.

– Если бы я знал… – мрачно произнес Самвел. – Такого дождя я никогда не видел прежде.

– Такого продолжительного никто не видел. Город затоплен, в противном случае нас бы уже эвакуировали отсюда. Прошло уже столько времени, и никто так и не появился. Вряд ли нам стоит надеяться и дальше на чью-то помощь.

– Мы всегда справлялись сами, без какой-то помощи. Справимся и сейчас.

– Вдалеке уже виднеются только холмы, а позади вода, – с грустью вздохнула Алия.

На горизонте сверкнули раскаты молнии, и через секунду до них добрались громогласные грохотания приближавшейся грозы.