Танк сделал шаг вперед, приближаясь к Нику, и ударом наотмашь попытался его откинуть к кроватям, освобождая тем самым дорогу к пушистым. Щенки, увидев вытянутую руку Танка, еще больше начали рычать и скалиться, но это вряд ли могло хотя бы малость испугать почти двухметрового верзилу, который лишь еще больше улыбался каждому их сопротивлению.

Его ладонь, летевшая прямо в лицо Нику, остановилась в нескольких дюймах и, не достигнув желаемой цели, уперлась в выставленный блок. Тут же его улыбка спала с лица, а уже через мгновение он ощутил сильную боль в суставе руки. Такого он не ожидал и, будучи уверенным в своем доминировании, не был готов к такому наглому сопротивлению. Правой рукой Ник схватил его за запястье, левой тыльной стороной ладошки несильно ударил его по животу, в то же время его правая рука уже проворачивала запястья. После чего последовал несильный удар ладошкой левой руки по локтю, и Танк уже стоял на коленях, кряхтя от боли. Ударил бы он его резко и с силой – локоть бы без труда вылетел. Но он этого не хотел. Собравшихся было очень много, и это скорее бы лишь ожесточило толпу, чем заставило передумать и уйти.

– Уходите, или я сломаю ему руку, – заявил Ник, а жалостливое лицо Танка, смотревшее на них, было доказательством его серьезных намерений. Он снова надавил на локоть, заставив Танка кряхтеть. – Слышите, что говорю?

Вся толпа замерла в ожидании. Никто из них не знал, что теперь делать.

– Ладно, уходим, – раздалось позади замершей толпы. – Вернемся позже.

Бита, разгневанный очередным поражением, с грустью смотрел на Танка, скрученного и корчащегося от боли. Он уже собирался развернуться и уйти, как вдруг в глазах своего товарища увидел такую же злость, как и у себя, ту, в которой он пожертвует сломанной конечностью, но не простит его, если он ничего не сделает. Один раз он уже облажался и ничем не помог другу. Вторая его слабость будет уже непростительной, и тогда его лучший друг и вся их компания будут думать, что он трусливый кролик.

Развернувшись снова, он сжал кулак и кинулся на обидчика, пытаясь ударить его в лицо со всей силы. Удар для Ника был несложный, он с легкостью выставил блок и ребром той же руки ударил его по шее. Затем последовал удар коленом в корпус и завершающий удар стопы в коленный сгиб. Бита, ничего не понимая, что и как произошло, оказался лежащим на полу и стонущим от боли, которую он с детства не мог по-мужски переносить, хоть и выглядел барным вышибалой. На толпу это произвело взрывной эффект и, что хуже, сигнал к действиям. Теперь, когда их лидер был выпущен из цепких рук, они как будто сорвались с цепи и побежали, поднимая кулаки. Ник отбивался как мог, мы с Меиром ему помогали, но драться, как он, мы, к сожалению, не умели. Перевес сил и замкнутое пространство быстро дали о себе знать. Уже через пару минут мы с Меиром оказались на полу с заломленными руками. Ника же просто взяли числом, и, пока его держали за руки, Танк мстил ему за свой позор как только мог и сколько силы позволяли. Отпустили его лишь тогда, когда встревоженная толпа поняла, что еще несколько таких хлестких ударов их вожака – и на них повесят убийство, а этого никто не хотел. Танка оттащили к двери, едва удерживая втроем. Лицо Ника было не узнать, он едва дышал. Танк с Битой с лицами, полными злости, вытащили щенков из-под кровати, предварительно пнув нас с Меиром. Пушистых схватили за шкирки и с необъятной ненавистью вместе с остальными потащили вдоль по коридору.

Ким

Вытерев насухо голову, Ким принялся надевать свою одежду с преобладанием почти полностью темных тонов. В последние годы перед тем, как попасть сюда, это был его любимый цвет, и других оттенков он не покупал. До конца одевшись, он посмотрел на дверь. Двери были одним из тех пунктов, которые он просто ненавидел в своей жизни. Когда они открывались, он всегда ожидал какого-нибудь очередного неприятного подарка судьбы. Как тогда на крыше или находясь на спецзадании в горячих точках. Но выбора не было, занимать долго место в душевой он не мог, и поэтому, насладившись последними секундами, Ким медленно дошел до двери и открыл ее.

Всего одна секунда ему потребовалась, чтобы понять, что в очередной раз этого делать не стоило и что он еще больше стал ненавидеть деревянные, металлические, пластиковые и другие препятствия, за которыми то и дело таилось что-то неприятное.

Мимо дверного проема проходил один из парней, о котором его предупреждали и нарекали относиться с осторожностью с самых первых дней. Их глаза встретились, и, несомненно, тот широкоплечий верзила тоже узнал его. В его руках стонал от боли черный комок шерсти, жалобно смотревший на него. Остальные щенки в чужих руках упирались ногами в тело, пытаясь укусить того, кто их несет, как будто знали, что их ждет уже совсем скоро.

– О, смотрите, еще один собачник! – надменно сказал Бита. – Я его видел вместе с ними, он один из них.

– Тебе сегодня очень повезло, крепыш, – улыбаясь, сказал Танк, – потому что ты оказался здесь, а не в своей комнате. Но кто знает, может, это было кратковременное везение. – Танк надменно похлопал ладошкой по его лицу.

Ким не отреагировал.

– Так, может, мы попозже еще разок зайдем и проверим, – рассмеявшись, добавил Бита.

– Обязательно зайдем уже совсем скоро и дадим ему обглодать косточки, – они снова зашлись смехом.

Они остановились возле следующей двери после душевой. Это был туалет, последняя дверь по коридору. Первым из них туда зашел Бита, а остальные закинули ему щенков и закрыли дверь, став на стреме и не пропуская никого.

Ким стоял как вкопанный возле душевой. Назад пути не было. Отступишь один раз – и снова жизнь перевернется. Он помнил школу, помнил свои обещания. Но тот момент уже не вернуть, как бы ни хотел и как бы кулаки ни чесались. Решать, куда направить вектор своей жизни, надо было сейчас, и как можно быстрее.

В туалете уже зазвенело железное ведро, после чего донесся отзвук набирающейся воды. Ким начал рассуждать: четыре человека – много, но было и еще больше; две рослые гориллы на полголовы выше его самого, но с огромными пивными животами. Третий маленький и щупленький, скорей всего, просто прибился к сильным. Четвертый набирает воду в туалете и вряд ли успеет к остальным. Действовать придется быстро. Иначе провал.

Ким двинулся в их сторону. В этом выборе он не сомневался ни на йоту. Его вектор уже давно направлял его лишь только в одном направлении.

– Зачем попозже заходить? Сейчас и проверим, – спокойно сказал Ким, подходя к туалету.

Танк стал в стойку, и, судя по выражению его лица, можно было догадаться о скудности его извилин в голове, но тем, что все же присутствовало там, он понимал, что если человек идет, не боясь, на четверых, то он либо полный дурак, либо что-то имеет за спиной. Все же те огромные непропорциональные с телом руки, двигающиеся прямо в его сторону, наполняли его тело страхом, с каждым уверенным шагом приближаясь к нему. Такого бы не случилось, если бы вся их массовка не была такой щепетильной и осталась довести дело до конца. В третий раз выглядеть дураком перед всеми и снова ощутить стыдливый позор он не хотел и потому приготовил свой излюбленный прием.

– Ей, паренек, ну зачем тебе эти щенки? – выдвинувшись на шаг вперед от остальных, добродушно сказал Танк. – Тут дети голодные, тут врачей-то толком нет. А вдруг они заразные какие? Что тогда?

Они сблизились. Этого Танк и ждал. Левой рукой он схватил Кима за рубашку возле воротника, а правую он отвел для самого своего сильного удара в область головы и замахнулся. «Теперь никуда не денется», – подумал он.

– Окружайте его, па-а-а… – Удар его был очень медленный, и Ким без труда нырнул в сторону, изворачиваясь и одновременно нанося еще более мощный удар кулаком в живот. Танк скрючился. Два сильнейших удара в одно и то же место были для него приговором. Дыхание пропало, рубашку пришлось отпустить. Только Ким успел перевести взгляд на остальных, как увидел, что в него уже летит еще один кулак. Пришлось немного отступить. Кулак пролетел мимо. Теперь ответный ход. Нельзя терять ни секунды, замешкаешься – провал и ты легкая добыча для кучи врагов. Легкий нацеленный удар с левой в нос. Всего лишь дезориентирующий, дающий время набрать силу основному, прямому и уверенному. Враг отлетел к стене. Пока не встает. Не будет еще вставать не меньше минуты, потом оклемается. Вспомнил про третьего и тут же выругал себя. В поле зрения нет. Значит, сзади. Толчок в спину и тут же обвитая вокруг его шеи рука. Вот он душит, напрыгнув сзади. Но что еще можно ожидать от щупленького труса? Худосочный и маленький – это хорошо, значит, легко поддастся рывку. Ударом локтя по прессу противника Ким ослабил хватку, затем рывком через правое плечо скинул груз, шмякнув его с изрядной силой о бетонный пол. Этот еще долго пролежит, а вот здоровяк уже собирается встать. Тяжелый хлесткий удар ноги на опережение – вот что сейчас нужно, пока еще не выпрямился и не до конца оклемался. Выбитые зубы так и не поднявшегося Танка отлетели в сторону. Кровь окрасила стену. С этим все. Больше не рискнет. Испугается.