— Тогда первый вопрос, и, надеюсь, ответ будет честным: недавние убийства в Европе — его рук дело?

— Асато-сан, — Лилиан Эшфорд вдруг недовольно поморщилась и потёрла лоб кончиками пальцев, — если судьба этого смертного тебя так сильно волнует, мы ещё вернёмся к её обсуждению, но я пригласила тебя за другим. Что ты ответишь, если я предложу сотрудничество?

— C вами? — опешил я. — И в чём, интересно, оно будет заключаться?

— Если мы объединим силы, то сумеем перестроить мир так, как нам будет угодно. Тебе нравится идея?

Наверное, любой другой на моём месте рассмеялся бы ей в лицо, развернулся и ушёл, только вот мне почему-то было совершенно не до смеха. Неужели эта женщина действительно верит в то, что владеет силой, способной изменить Землю? И ради этого строит козни? Убивает?

Да она безумнее Мураки!

— И какой же мир вы собираетесь создать? — я даже не пытался скрыть скепсиса в голосе. — Там, где вы будете править всеми смертными, да и бессмертными тоже с помощью тёмной магии?

— Нет. Я всего лишь хочу создать мир, где моя мать будет жива и никто больше не посмеет совершить то, что с ней сделали.

Это было произнесено серьёзно, без малейшего намёка на шутку. Я нервно сглотнул.

— А что… случилось?

— Пятнадцатого августа одна тысяча девятисотого года мою мать убили. Мне тогда было пять с половиной месяцев. О да, Асато-сан, — добавила Лилиан, увидев мое потрясённое лицо, — ты удивлён? А тем не менее мы с тобой почти ровесники. Я прожила столько же лет, сколько и ты, хотя я не Бог Смерти, не демон, а просто человек, наделённый с рождения необычными способностями. Но в моей крови, как и в твоей, есть нечто, называемое окружающими «демонической силой» или «ДНК демона», как говорят светила медицины. Именно из-за этого каждый суеверный болван, воспитанный в религиозном духе, сочтёт нас исчадиями ада. Мою мать добропорядочные христиане закололи в её собственной спальне, потому что она пыталась защитить меня. Отца в тот вечер не было дома. Он вернулся значительно позже, и ему удалось спасти мою жизнь лишь благодаря тому, что эти трусливые негодяи перессорились друг с другом. Не могли решить, что эффективнее: проткнуть мне сердце, выстрелить серебряной пулей, вбить осиновый кол или бросить в костёр заживо. Отец вернулся и уничтожил их всех. Никого не пощадил.

Я мгновенно растерял остальные вопросы, которые собирался задать. Очень вероятно, Лилиан на то и рассчитывала: ошеломить меня, смутить… Но неужели можно выдумать такое о своей семье только ради того, чтобы произвести впечатление?

— Почему они сделали это? — хрипло прошептал я.

Глаза Лилиан были абсолютно сухими, но блестели подозрительно ярко.

— Стоило мне родиться, и соседи решили, будто болезни, внезапно распространившиеся в городе и окрестностях, — наказание небес за то, что моя мать родила ребёнка от демона. Началось лето, а в городе не было видно солнца. И днём, и ночью беспрерывно лили дожди. Посевы смывало, разрушались дома. В водах реки, затопившей округу, гибли люди. Ни я, ни мои родители, естественно, не насылали эти несчастья. Однако надо же было отыскать виновного! Люди всегда так поступают. И тут кто-то надоумил соседей, сказав им, что Дарем постигло проклятие из-за рождения младенца со странными глазами. С досужей сплетней распространилась идея: «Надо убить дитя тьмы». Отлично, правда? Убить — и всё исправится. Но люди поверили, потому что они смертельно боятся всего незнакомого. Считают то, чего не могут понять, априори опасным. Знакомая ситуация, не так ли?

Я понял, куда она клонит. Дрожь начала сотрясать моё тело.

— С тобой ведь случилось то же самое! — с напором добавила Лилиан. — Будешь отрицать? Мне точно известно, что твоя мать и сестра погибли двадцатого марта одна тысяча девятьсот восемнадцатого года. А через час Коива выгорел дотла. Никто не ушёл от возмездия. Ты сжёг этих мерзких убийц и правильно сделал! Ты помнишь?

— Нет! — поспешно воскликнул я, вжимая голову в плечи, пытаясь скрыться от её слов.

— Не лги! Ты всё ещё помнишь, как сладка месть. Но забыл другое… Ровно за неделю до пожара мы встретились, и я предложила тебе то же, что сейчас, но получила отказ. Я была молода и глупа, не скрывала от тебя ничего, показала свою истинную мощь. И каков итог? Ты отшатнулся, словно я была чудовищем, побежал прочь, зажимая уши и повторяя, чтобы я оставила тебя в покое! И ещё ты сказал, чтобы я прекратила лгать, хотя в тот день ни слова лжи не сорвалось с моих уст. Знаешь, как больно, когда единственный человек на всей Земле, способный понять твои чувства, отворачивается от тебя, да ещё обвиняет во лжи?! Увы, ты уже тогда бредил своей нелепой мечтой стать обычным парнем. Отрицал свою силу, ненавидел себя. Не хотел быть особенным или… боялся? А ведь, если подумать, согласись ты на моё предложение, и всё бы пошло иначе. Твоя мать с сестрой не погибли бы. Я бы не позволила ни единому смертному даже пальцем к ним прикоснуться! Коива остался бы цел. Ты не попал бы в Мэйфу, — пауза, после которой я услышал то, от чего сердце моё остановилось, а потом заколотилось, словно сумасшедшее. — Разум Кадзу-кун не был бы искалечен.

Что она сейчас сказала?!

— Как мой отказ сотрудничать с вами мог отразиться на судьбе Мураки?!

— Бедный, бедный Асато-сан! — Эшфорд-сан злорадно хихикнула, проведя рукой по моей щеке, отошла в сторону, обернулась и вызывающе посмотрела на меня. — Ничего-то ты не знаешь… Впрочем, зачем думать о том, что могло бы быть, но не случилось?

— Я требую, чтобы вы рассказали, какая связь существует между мной и Мураки!

— Ох-ох, — издевательски рассмеялась Лилиан. — Требуешь? А зачем? Чтобы биться лбом о стены, будучи не в силах что-то изменить?

— Я должен знать правду.

— Понятно. Будешь биться лбом. Смотри — это твой выбор. Я ведь скажу… Знаешь, просто поразительно! Твоё чувство вины всегда было парадоксальным. Мне, например, и в голову не пришло бы пожалеть убийц матери. Ни секунды, ни мгновения! А ты после пожара в Коива, наказав тех, кто полностью заслужил это, внезапно решил умереть. Пусть даже тебе основательно помогли прийти к такому решению, и всё же… Это непозволительная слабость для такого существа, как ты! В итоге ты забыл всё, что должен помнить. А я ведь забрала лишь малую толику твоей памяти.

Голова кружилась. Во рту пересохло.

— Зачем вы это сделали?

— Ты отказался следовать за мной, поэтому не имел права помнить о моём существовании, иначе в дальнейшем стал бы препятствием на моём пути. Этого я не могла допустить. Но сейчас обстоятельства изменились, и я снова пришла к тебе с тем же предложением — встань на мою сторону, пока ещё не поздно, и мир, о котором ты всегда мечтал, возродится. Мы воссоздадим землю, где твоя мама и Рука-сан будут живы, где никто не будет умирать. Хочешь увидеть сестру живой снова? Мы изменим прошлое, спасём наших родных. Я клянусь!

«Ру-тян будет жива? Это возможно? — толкнулась робкая детская надежда, и тут же её сменила взрослая разумная мысль. — Нельзя верить этой женщине! Она водит меня за нос. Ру-тян умерла, её нельзя воскресить! И моя жизнь вовсе не связана с судьбой Мураки. Это всё выдумки!»

— Полагаю, вы собираетесь возродить наших близких ценой жизни других людей? — я старался сохранять видимость спокойствия, но это удавалось с трудом. — Равно как и построите новый мир благодаря чьей-то гибели?

— А почему нет? Разве люди не принесли в жертву наших родных? Зачем тогда их самих жалеть?

— Среди них были невиновные! Я не имел права наказывать никого! В конце концов, если подумать, мама и Ру-тян погибли по моей вине, потому что я с детства не умел сдерживать свою силу! Из-за меня умирали люди, даже когда я был маленьким!

— Ты жил по закону крови. Тебе причиняли боль — ты отвечал силой. Разве волк и коршун ответственны за то, что природа сделала их хищниками? Считай себя волком. Но если ты один до восемнадцати лет платил за прегрешения подобных тебе, всеми преследуемый, одинокий, никогда не имевший близких друзей, то почему бы целому городу не заплатить за убийство твоей семьи? Подумай сам. Даже идеальный мир нельзя построить, ничего не заплатив!